– До самоубийства! – повторила Дирли-Ду. – А производишь впечатление такого благополучного. – И так все плохо внутри?
– Ты тоже с виду стопроцентная любимица фортуны. Однако ведь плакала от рахманиновского концерта. Значит, и тебя что-то мучает? Иначе сидела бы и жевала шоколадку, а не проливала слезы…
– Ну…
– И следовательно, мы с тобой одинаковы. Поэтому едем вдвоем. Тебе понравится Япония.
– Ничего себе! – возмутилась Дирли-Ду. – Как ты ловко завернул! Япония – это, несомненно, хорошо, но…
«Но Франция и Пряжников лучше!» – мысленно закончила Дирли-Ду.
– Я подумаю, ладно? Когда ты уезжаешь?
– Как только смогу тебя убедить.
– Нет, правда!
– Когда захочу, тогда и уеду.
– Я тебе позвоню. Дай новую визитку.
– Опять ведь потеряешь!
– Теперь нет. А куда мы едем?
– За город. У меня там коттедж. Недавно купил. – Комплекс «Родниково». Прекрасный воздух.
Дирли-Ду напряглась. Очевидно, Вячеслав Матвеевич жаждал повторения того, что случилось (вернее, не случилось!) у них в резиденции «Ойлэкспорт интернешнл». Но теперь в сумочке Дирли-Ду отсутствовало снотворное и усыпить партнера не удастся, а к невероятному сексу с милым Куницыным она еще морально не подготовилась. Даже чувствуя свою огромную вину перед ним.
– Я хотела к себе… Я так промокла, – жалобно хрюкнула она.
– В доме еще идут отделочные работы, но камин уже действует. Разведем огонь, согреешься.
– Нет, это так неожиданно. Я честно не знаю..
– Я не могу так сразу… – неуверенно лепетала Дирли-Ду. –Давай в следующий раз, ладно? А сейчас отвези меня в гостиницу. Я временно живу в гостинице. Называется «Фламинго», знаешь?
Вячеслав Матвеевич не дрогнул, разворачивая автомобиль в противоположную сторону.
– Я буду ждать твоего звонка, – коротко попрощался он, помогая Дирли-Ду выйти из машины.
– Чао, милый! – Дирли-Ду поцеловала Вячеслава Матвеевича в щеку.
– Дирли-ду-дирли-ду-дирли-ду, – механически напевал Куницын, вновь направляя колеса в сторону «Родникова». Встреча с Дирли-Ду так обрадовала его, что даже ее отказ освидетельствовать камин не разочаровал. Загадочная и неповторимая Дирли-Ду поставила последнюю точку в эпопее с Виолой, избавила от мифа, от наваждения, преследовавшего Куницына десять лет. Дирли-Ду доказала, что Виола не единственная и не вечная, что Вячеслав Матвеевич способен увлечься другой женщиной. Президент компании выздоравливал, дождь смывал остатки чувства, образ когда-то любимой Виолы тускнел и растворялся в серой пелене. – Дирли-ду-дирли-ду-дирли-ду, – пел Куницын и улыбался. Ему было хорошо. В салоне витал аромат исчезнувшей женщины. И если таинственная Дирли-Ду никогда больше не возникнет на его пути, он все равно благодарен ей…
«Костя! Убить тебя мало! – думала Дирли-Ду, наблюдая из холла гостиницы, как отъезжает автомобиль Куницына. – Как ты мог подбить меня на такую авантюру?! Подставить такого милого человека! Все воруют нефть. На то она и нефть, чтобы делать на ней деньги. Почему он прицепился именно к Куницыну? Что я натворила!»
Дирли-Ду вышла из гостиницы, поймала такси и поехала к Андрею.
***
Саша разложила на столе бумагу и бюст и в поте лица трудилась над статьей. Было бы современнее оставить авторучку и набирать текст на компьютере, но Саша печатала двумя пальцами и с огромным трудом.
Максим сидел, подперев подбородок рукой и вонзив локоть себе в живот, созерцая непонятную картину: справа от него лежал пирожок-"лодочка" с сосиской и болгарским перцем, слева – одинокий презерватив в упаковке зеленого цвета. Вид у Макса был философский и самоуглубленный.
– Максим, послушай, так будет нормально: "Видные фигуры столичного бомонда посетили вчера элитный ночной клуб «Аляска»?
– Нормально.
– А вот такое предложение: «Известная всему миру знаменитость весело и раскрепощенно обнималась с московскими девушками».
– Угу.
– Хорошо. Я почти закончила. Эх, придется перепечатывать, тягомотина-то. Максим, перепечатай?
Колотов оторвался от своего пейзажа и возмутился:
– Сдурела, что ли? Мне, корифею отечественной литературы, выдающемуся журналисту современности, гению информационного жанра, тратить время на работу машинистки!
– Я просто так предложила, просто так, – засуетилась Александра. – Ты ведь все равно ничего не делаешь. Пялишься на презерватив. Что ты на него пялишься-то? Им пользоваться надо, а не рассматривать.
– Много ты понимаешь! Это образ.
Александра со вздохом села к компьютеру, разложила слева от клавиатуры свои бумажки и углубилась в поиски буквы "д". Через минуту нашла.
– Объяснил бы мне, убогой, какой образ?
– Дилемма. Две подруги, одинаково привлекательные, обе уже трое суток по уши влюблены в меня. Надо выбирать. Одна прекрасно готовит, настолько прекрасно, что останавливается сердце. Другая – отличная любовница. Но спокойно позволит мне умереть с голода. Вот и думаю.
– Понятно. – Саша сочувственно покачала головой. – Ты действительно в трудной ситуации. – Если бы одна девушка давала пищу душе, а другая телу, то, немного зная тебя, я не сомневаюсь, ты бы выбрал вторую. Но тут надо выбирать не между духовным и телесным, а между телом и телом. А твой испорченный организм хочет и жратвы, и секса одновременно. Ужасно! Не могу найти "ц"!
– Хорошо, что ты меня понимаешь. Твои предложения?
Пару минут Саша не отвечала, усиленно вглядываясь в клавиатуру. Потом задумчиво посмотрела на коллегу.
– Конечно, выбирай ту, что хорошо готовит. И потихоньку будешь ей изменять с другой.
– Александра! Что ты придумала? – снова возмутился Колотов. – Мой друг Пряжников постоянно упрекает меня в цинизме. Но послушал бы он, что мне советует нежная двадцатилетняя девушка.
– Или скажи им, что без ума от обеих, и тусуйтесь втроем. Тоже неплохо.
– Не все так прогрессивны, голубушка моя.
– Ты, Колотов, такой обаяшка, что они наверняка согласятся.
– Да, я очень привлекателен, – быстро согласился Максим.
– Я не отказалась бы. Где, черт побери, двоеточие?
– Прямо под пятой функциональной клавишей.
– Чего? Ты бы пальцем лучше показал.
– Подвизаться в журналистике и не уметь печатать!
– Печатать! Я и кассету в диктофон через раз забываю вставить. И знаешь, все сходит с рук. На днях брала интервью у Марата Карибаева, певца, битый час принимала изящные позы в кресле, изображала из себя Софи Марсо, вместо того чтобы проверить ленту. Оказалось, батарейки кончились, ничего не записалось. Вот дурында!
– Твоя самокритичность очень трогательна.
– На память надеяться – обязательно что-нибудь наврешь. И Марат так мило согласился все повторить у него дома. Квартирка – закачаешься. Колонны, стекло, живые цветы, подсветка – короче, Эрмитаж. – Молодой, а так преуспел. Лимузин сверкает, сапоги из змеиной кожи. Вроде совсем недавно появился на сцене. Девочки сходят с ума. В шоу-бизнесе можно заработать по-быстрому.
– Повторил?
– Что?
– То, что у тебя не записалось на кассету.
– Ну да. Интервью в следующем номере. Мы оба остались довольны встречей.
– Рад за тебя.
Максим скользнул взглядом по Сашиной спине, взял пирожок-"лодочку" и откусил половину. Время близилось к обеду.
– Наверное, все же Татьяна, – сказал он, убирая со стола презерватив. – Но Маруся… Да и Татьяна… Или… М-да…
Саша покачала головой:
– Бедняга. Разрываешься. Не могу на тебя смотреть, слезы душат. Бросай обеих. Может, скоро встретишь универсальную.
«Универсальная Дирли-Ду, – подумал Колотов. – Она изумительно разогревает в микроволновке бифштексы. Она что-то делает ночью с Пряжниковым, и он по утрам сияет от счастья. Но Дирли-Ду из области несбыточного. Поэтому или Татьяна, или Маруся».
Макс встал, навис над взмокшей от усердия Александрой, убрал ее руки с клавиатуры компьютера и защелкал клавишами. Его взгляд не отрывался от листа, исписанного Сашиными каракулями. Через секунду текст был набран.
Сегодня за стойкой не было лазурно-голубого портье, а выглядывала милая девчушка в униформе. С ней Андрей моментально нашел общий язык.
– Меня интересует Елена Мортенсон-Корейкина из 215-го номера.
– Она полчаса назад была здесь, – улыбнулась девушка. – Забежала, покрутилась в холле и исчезла. Наверное, забыла что-то купить.
– Ну, если она отправилась в магазин, ждать ее придется долго. Я как раз успею осмотреть ее номер.
– Извините?
Андрей достал свою «корочку»:
– Если хотите, я проведу обыск в вашем присутствии.
– А ордер у вас есть? – строго спросила юридически грамотная девушка. – В чем виновата Елена Мортенсон-Корейкина?
– В маниакальном желании сохранить инкогнито. У меня нет ордера…
– Я не хочу, чтобы меня уволили.
