- Здравствуйте, мальчики! - произнесла одна из девиц.
- Здрассте, - отозвался Валерка.
- Как здоровье? - Это уже вторая спросила.
- Поем и пляшем. - Ваня попробовал пошутить, хотя с удовольствием бы сейчас помер.
- Понятно, - улыбнулась то ли одна девица, то ли обе сразу. Точно Валерка сказать не сумел бы: у него в глазах отчего-то помутнело.
- Какие слабенькие! - произнесла одна из девиц. - Подхватывай, Катюха!
Наверно, в другое время Ваня порадовался бы, что такие симпатяжки его под плечи берут и нежно всовывают ногами в мешок, а потом усаживают на коляску. И Валерка, с которым такую же операцию проделали, тоже ощутил бы кое-какой подъем жизненных сил. Но сейчас у них даже головы на плечах с трудом держались, так что обе блондиночки им были, откровенно говоря, до фени.
- Погрузили? - В комнату вошла строгая и мрачная Зинаида Ивановна.
- Так точно, - отрапортовала девица, которую товарка назвала Катюхой. Куцы катить, гражданка начальница?
- Следом за мной, - без улыбки ответила Зинаида, - и поосторожнее. Не торопясь.
В мешке сидеть было очень тепло. И даже уютно. Валерка откинулся на спинку коляски. Если б не капюшон, голова у него откинулась бы назад. Но капюшон башку поддерживал и не давал ей никуда заваливаться. Валерка даже глаза прикрыл и маленько вздремнул, пока их катили по темному двору к складу-лаборатории. Охранник открыл ворота, девицы завезли коляски во дворик, потом в двери.
Это все Валерка не видел, а так, ощущал где-то вне себя. Он открыл глаза только в той же самой комнате с компьютерами и ложементами. Припомнил: вроде бы здесь уже бывать доводилось, но подробностей в мозгах не записалось.
Конечно, самим улечься в ложементы им ни за что не уда-. лось бы. Эту операцию проделали сестры, которые извлекли ребят из мешков и сняли с колясок. Когда девицы укладывали Ваню в ложемент, тот вспомнил, что видел какую-то картину на религиозный сюжет, автора которой запамятовал. Это полотно называлось не то "Уложение во гроб", не то "Положение во гроб". В образе пока еще не воскресшего Спасителя юный Соловьев инстинктивно почуял что-то родное, во всяком случае, похожее на текущую ситуацию. Малограмотный Русаков живописью не интересовался и даже не знал, что существует такая картина. Но ощущение, будто его определяют в гроб, возникло и у него.
Появилась Леопольдовна с уже знакомой пшикалкой и стала налеплять противные клейкие датчики. В это же время Зинаида орудовала у компьютера. Когда обе машины заработали, она приказала медсестрам:
- Кровь из вены, по пять кубиков у каждого!
Валерка хотел сказать, что ему этих пяти кубиков может не хватить для дальнейшего продолжения жизни, но язык как-то слабо слушался. Да и вообще было так хреново, что лучше ничего не говорить. Все равно слушать никто не будет. Он совсем расслабился и покорно дал перетянуть руку резиновым жгутом, всадить в вену иглу и вытянуть оттуда эти самые пять кубиков. Шприцом очень ловко действовала та сестра, имени которой Валерка не знал, он только заметил у нее татуировку со змейкой, обвивавшей рюмку. А вторая, Катюха, тянула кровь из Вани. Отчего-то Русакову показалось, будто кровь намного темнее, чем положено, и напоминает по цвету какую-то "бормотуху", которой его впервые напоила мамаша лет десять тому назад.
Клара перелила кровь в специальные пробирки с притертыми пробками и куда-то утащила. Сестры, освободив Валерку и Ваню от жгутов, придерживали ватки у проколов в венах. Когда убедились, что пацаны не собираются истекать кровью, отпустили. Наверно, и без этого могли обойтись, потому что кровяное давление и у Валерки, и у Вани было какое-то чисто символическое.
- Начинаем снимать последействие. Вводите 330-й М-4! - скомандовала Зинаида. Сестры уже готовили новые шприцы, калибром поменьше.
- Колют и колют, - пробормотал Ваня, - так и помереть недолго...
- Ничего, - добренько похлопала ресничками Катюха, втыкая иглу ему в предплечье, - сейчас вам полегчает.
Точно, полегчало. Появилось ощущение полного и всепоглощающего пофигизма и прогрессирующего дофенизма. В смысле, когда все по фигу и все до едрени-фени. Никаких болезненных ощущений уже не чувствовалось, даже всякие там датчики не беспокоили, а в голове вместо чугунной тяжести возникла приятная умиротворяющая пустота и благодатная сонливость. Под такой кайф можно было и помереть спокойно, с улыбкой на устах. Но само собой, что помереть им не дали. В лучшем случае разрешили малость подремать. Именно подремать, а не поспать, потому что полностью ни тот, ни другой не вырубались и даже кое-что соображали. Не очень хорошо, конечно, но соображали. Правда, языки у них не поворачивались, чтобы задавать вопросы, да и вообще их не особенно интересовало, что с ними делают, что означают фразы, которыми перебрасываются мучительницы в белых халатах, и даже чем все это закончится. В каком-то полусонном состоянии их глаза и уши лишь фиксировали, а мозги регистрировали, но никак не анализировали происходящее.
В основном глаза видели потолок, изредка в поле зрения мелькали белые халаты или экраны компьютеров.
Уши слышали только малопонятные обрывки фраз, которые изредка долетали от компьютеров, где копошились Зинаида и Клара.
- Выведите эталонную кривую на монитор...
- У нас их две, обезьянья и крысиная.
- Обезьянью давайте... Да-да, ползет!
- Есть запоздание по времени, вы не находите, Зинаида Ивановна?
- В пределах ошибки, минуты на три. А. конфигурация - полный аналог.
- У моего несколько точек выпали. Вот эти.
- Ерунда, индивидуальные особенности организма проявляются. В целом все то же самое...
- Вам виднее. Будем производить отбор?
- Обязательно. Надо это взять до полного восстановления всех функций, не позднее, чем в течение этого часа. Девочки! Откуда-то издалека донесся голос Катюхи:
- Мы здесь, Зинаида Иванна. Перекуриваем.
- Идите сюда побыстрее! Работа есть.
- Сейчас, сейчас. Еще пару тяг сделаем и придем.
- Не "счас", а бегом марш сюда!
- Ой-ей-ей, какие мы начальники!..
- Бегом, говорю, лахудры траханые! - рявкнула Зинаида. От такой команды небось и Валерка с Ваней, будь они в обычном состоянии, припустили бы бегом, но, поскольку они были в шибко тормозном полузабытье, то они даже не вздрогнули.
Что же касается девиц, то они появились не сразу, хотя им никаких уколов не делали.
- Ты это... - приблатненным голоском заметила Катерина, - смотри за языком, тетя Зина. Может, забыла, как бычки в глазах шипят? Мы девочки скромные, нам обидно, когда нас матом ругают.
- Не вякай, - круче крутого сказала Зинаида, - и не качай тут права, ссыкуха несчастная! Тебя прислали на подхват, ясно? А болтух мне тут не надо. Топай отсюда к Фролу и передай, что я тебя послала на три буквы!
Агрессивность молодиц явно упала.
- Чего вы? Зинаида Иванна, не слушайте ее. Это заскок маленький, заторопилась вторая, которая со "змейкой". - Чего делать надо?
- Шестеришь, значит? - прошипела Катя. - Подкладываешься?
- Уймись ты, дура! Фрол нам башку оторвет, если что не так.
- Правильно, - подтвердила Зинаида, - но мордой об дверь могу и я, образование позволяет.
- Поняла, гражданка начальница. Исправлюсь, если срок позволит, - сообщила Катерина. - Буду вкалывать на благо родины.
- Прекрасно. Работа простая, но ответственная. Возьмете анализ спермы у этих мальчиков.
- Чего-о? - протянули в один голос медсестры и прыснули, а потом просто захохотали.
- Не смейтесь. - Голос у Зинаиды смягчился, хотя ей этого и не хотелось допускать. - Мне надо, чтоб все было чисто, стерильно и чтоб ни капли не пропало.
- И чем же нам их это самое... доить? - спросила, хихикая, Катерина. Вручную или аппарат предоставите?
- А чего, они сами не могут? - поинтересовалась вторая.
- Не могут, Настя, не могут. Им сейчас надо лежать зафиксированными и не тратить энергии. Вот вам упаковки стерильных перчаток, наденете на ручки. Надеюсь, знаете, как надевать. Вот из этой бюксы вынете стаканчики, возьмете в левые ладошки, а правыми поработаете.
В другое время этот разговор произвел бы на Валерку с Ваней впечатление. Чего в этом впечатлении было бы больше - стыдобищи или тайной приятности, сказать трудно. Но поскольку они воспринимали весь мир очень равнодушно, то не больно запереживали. И тогда, когда за них ухватились ловкие пальчики, осторожные и вороватые, теплые даже через перчатки, им так и не удалось избавиться от общего оцепенения и расслабухи, от необъятного пофигизма и дофенизма, царившего в душе и теле.
Бойкие на язычок девахи, само собой, не могли обойтись без самых бесстыжих комментариев. Рафинированно-интеллигентная Клара Леопольдовна, к тому же принадлежавшая к иному поколению, в котором даже простой народ был постеснительней, покраснела до свекольных оттенков, и уши у нее, фигурально выражаясь, завернулись в трубочку. Зинаида старалась пропускать болтовню мимо ушей, но получалось плохо. Она к рафинированной интеллигенции не принадлежала, скорее к рабоче-крестьянской. Ее покойный отец, профессиональный шабашник Чебаков, матерок уважал и с похмелюги мог загнуть не только в три этажа с чердаком, но даже и выше. Когда-то дочери его грубости и некультурности стеснялись. Теперь научились в ней находить занятное и даже веселое. Положение начальницы требовало от Зинаиды хранить суровое молчание, но уж очень хотелось поржать...
