с ним дела?
– Действительно, какие? Что у них общего? – уже без рева, но с негодующим накалом в голосе воззвал Тишаев. – Вячеслав Васильевич! – Он решительно поднялся из кресла. – Я готов поручиться, что Кирилла оклеветали! Вы верите моему слову?
– Не верьте, Вячеслав Васильевич, – неожиданно проговорила Гудовская и нехорошо прищурилась. – Аристарху Ивановичу категорически нельзя верить.
Тишаев выпучил глаза и даже слегка отпрянул.
– Сядь! – приказал ему мэр и вперился тяжелым взором в Гудовскую. – В чем дело?
– А вот в этом. – Ада ткнула длинным ногтем в фотографии Синюгина, извлекла одну, где Алексей был изображен практически со спины, в серой куртке с красными буквами VIP. – Я этот снимок увидела и вспомнила, где этого парня встречала. Вернее, эту спину. Я вам, конечно, точную дату не назову, но ведь Синюгин не болтался в мэрии каждый день? Он ведь наверняка только один раз к нам заявлялся, к Бузмакину? Так вот я, простите, из дамского туалета выходила, а он как раз шел по нашему коридору. Я еще подумала, что куртка довольно дешевая, но с надписью совершенно пижонской. Я-то была позади этого парня, а Аристарх Иванович ему навстречу двигался. Я в свой кабинет зашла, а Аристарх Иванович должен был, по идее, видеть, как парень заходил к Бузмакину. И уж лицо его он точно видел. И совершенно точно – узнал. Потому что Аристарх Иванович у нас постоянно в Интернете шарится. И когда Синюгина судили, лично мне, – Гудовская постучала кулачком в собственную грудь, – говорил, дескать, надо же, такой молодой симпатичный парень, а такое утворил.
– Вы!.. Вы!.. – Тишаев быстро-быстро зашевелил губами, и лицо у него стало совершенно серое.
– Вы его узнали! – отрезала Гудовская. – Но никому ничего не сказали. Убийцу искали, а вы наверняка Синюгина заподозрили, но никому даже словечка не шепнули. Небось, о его тесте банкире позаботились! – презрительно фыркнула Ада.
«Мерзавец! Хитрый мерзавец! Вышвырну вон с волчьи билетом!» – подумал Романцев, вслух же произнес, обращаясь к Казику:
– И что сейчас с этим Синюгиным?
– Его сегодня взяли, прямо дома. Конечно, от ножа он избавился, но я попросил полковника Мазина еще раз изучить все отпечатки, которые сняли в кабинете Леонида Борисовича, и проверить, нет ли там отпечатков Синюгина, и, представьте, два пальчика нашли. С ножа, с дверных ручек он все стер, а на полированном столе, как раз рядом с тем местом, где Леонида Борисовича нашли, остались. К сожалению, прямых улик пока маловато. Но… – Казик хмыкнул, – может, Аристрах Иванович даст свидетельские показания?
Поезд уходил в десять вечера, а днем Казик с Вандовским были званы на обед к мэру – непосредственно в мэрию, где в комнате отдыха градоначальника накрыли очень даже приличный стол. Романцев благодарил за успешную работу, гневался на Тишаева, удивлялся Логинову, жалел Гальцева, философствовал на тему собственной ответственности за судьбу города и его жителей… В общем, как смогла бы сформулировать помощница по протоколу, встреча проходила в теплой дружеской обстановке.
Казик весьма ловко поддерживал беседу, а Игорь в основном молчал, думая о том, что оставшиеся часы он бы с гораздо большим удовольствием провел как раз с помощницей по протоколу, а отнюдь не с ее начальником, но ничего не поделаешь: служба есть служба – и его, и ее.
– А все-таки, Вячеслав Васильевич, почему вы решили обратиться к нам? Ну так, по правде? – спросил Казик.
– По правде? – переспросил Романцев, и Игорь прикинул, что совсем «по правде» мэр вряд ли решится. – Меня Валентина, жена Лёни, уговорила. Она же и вас нашла, через какие-то свои связи. Я ее спрашивал: кто посоветовал? Но она, как и Лёня, тоже хорошо увертываться умеет, чего говорить не хочет, не скажет. Валентина считала, здесь замешан кто-то из своих, из Аппарата. Лёню, к сожалению, все они сильно не любили. Но надо признать, что основания каждый имел. Вот так он себя поставил, причем совершенно намеренно. Только я не понимаю – зачем?
«Все вы прекрасно понимаете, – подумал Игорь. – Вы над землей парили, а Бузмакин в земле копошился. Вы – большой человек, но вы над землей. А он – друг большого человека, и на земле, где все остальные. И был здесь царь и почти что бог. Как хотел, так и царствовал, кого хотел, того карал или милостью одаривал. Разделяй и властвуй! Не Бузмакин придумал – до него умники нашлись».
– Да, слава богу, никто из них не убийца, но… Теперь придется и нового помощника искать, и руководителя Аппарата, а это сложно, поверьте, очень сложно, – пожаловался мэр.
– Так руководитель Аппарата у вас практически есть, – возразил Казик. – Гудовская, насколько я понимаю.
– Э-э-э… – покачал головой Романцев. – Все не так просто. Ада, конечно, отменный работник и человек исключительно надежный, но ее характер…
– Слишком умная, независимая, принципиальная и, в общем-то, добрая? – Лицо у Казика было понимающим, но Игорь сразу сообразил: ехидничает.
Романцев тоже сообразил, вновь покачал головой, усмехнулся без веселости:
– Должность руководителя Аппарата – специфическая. Здесь надо и лаской, и таской, и возвышаться, и кланяться, и адвокатом быть, и судьей, и палачом. А уж принципы свои вообще дома оставлять надо.
– Многостаночник такой, – не удержался Игорь.
– Совершенно верно, – подтвердил мэр. – При Лёне Ада бы еще могла руководить Аппаратом, потому что здесь все равно главным Лёня был. А без него… – Романцев вздохнул. – Лёню, конечно, не заменить. Никем из моего Аппарата. И Адой тоже.
В районе пяти вечера позвонил Эдик Скворцов, спросил:
– Я зайду к вам?
«Так рано?» – удивился Игорь. Вообще-то Скворцов должен был отвезти прямиком к поезду, причем одного Казика. Сам Игорь собирался подъехать на вокзал совершенно из другого места – Марина обещала быть у себя дома в половине седьмого, и он торопливо собирал свой багаж.
– Заходи, – разрешил Игорь, и Эдик зашел, почти тут же, причем не один.
За его спиной возвышался директор завода горного оборудования Виктор Егорович Чаусов.
– Здрасте, – изумился Игорь и от изумления брякнул: – А где Аркадий Михайлович?
– В своем номере, наверное, – предположил Эдик. – Я за ним сбегаю, ладно?
Бежать ему было до соседней двери, и с этой задачей Скворцов справился исключительно быстро. Казик, впрочем, тоже не подкачал, появился почти мгновенно и с интересом уставился на Чаусова, который успел из прихожей переместиться в гостиную.
– Я прошу прощения, что побеспокоил, – проговорил Виктор Егорович, и Казик замахал руками:
– Никакого беспокойства, напротив, нам очень интересно! Правда, Игорь Анатольевич?
– Пожалуй, – не стал спорить Вандовский.
– А вы, – Казик переместил взгляд на Эдика и
