Еще он попробовал прикинуть, каковы планы Коноваленко. Ведь этот человек вернулся в Сконе и сумел-таки убить Виктора Мабашу. Валландеру не верилось, что действовал он на свой страх и риск. Тогда с ним был Рыков. Но как ему удалось скрыться без посторонней помощи? Наверняка поблизости была жена Рыкова, Таня, а может, и другие, неизвестные пособники. Раньше они снимали дом на чужое имя. Вероятно, и сейчас прячутся в какой-нибудь уединенной усадьбе.
Когда Валландер мысленно пришел к этому выводу, он понял, что есть один важный вопрос, который пока остался без ответа.
Виктор Мабаша мертв, думал он. Что же теперь будет с покушением, вокруг которого разыгрались здешние события? Что будет с подпольной организацией, которая управляет всем этим, в том числе и самим Коноваленко? Они что же, отменят операцию? Или эти безликие люди продолжат путь к своей цели?
Он выпил кофе и решил, что выход у него только один. Сделать так, чтобы Коноваленко вправду разыскал его. Ведь устраивая налет на квартиру, они искали и его тоже. Не случайно последние слова Виктора Мабаши были, что он не знает, где Валландер. Коноваленко хотел узнать именно об этом.
В передней послышались шаги. Вошел Стен Виден, в грязном комбинезоне и перепачканных глиной резиновых сапогах:
— На ипподроме Егерсру нынче соревнования. Поедешь с нами?
На мгновение Валландер заколебался. Так хочется отвлечься.
— Дымка тоже участвует? — спросил он.
— Участвует и победит, — ответил Стен Виден. — Но я сомневаюсь, что ее всерьез сочтут фаворитом. Поэтому можно выиграть кой-какие денежки.
— А почему ты так уверен, что она лучше всех?
— Характер у Дымки, конечно, неровный. Но сегодня ей, по-моему, охота посоревноваться. Места себе не находит в деннике. Чувствует, что дело серьезное. Так что препятствовать ни к чему. Будут еще лошади из Норвегии, о них я мало что знаю. Думаю, она и их обойдет.
— А кто, собственно, ее владелец? — спросил Валландер.
— Бизнесмен один, по фамилии Мурелль.
Валландер встрепенулся. Эту фамилию он слышал совсем недавно, только не мог вспомнить, в какой связи.
— Стокгольмец?
— Нет, он из Сконе. В Мальмё живет.
И тут Валландер вспомнил. Петер Ханссон, водяные колонки. Скупщик краденого по имени Мурелль.
— А чем этот Мурелль занимается?
— По-моему, какими-то темными делишками. Земля слухом полнится. Но платит вовремя. А я не вникаю, откуда у него деньги.
Валландер больше не стал расспрашивать.
— Пожалуй, я все-таки не поеду, — сказал он.
— Продукты Ульрика купила, — сказал Виден. — Мы выезжаем с лошадьми через час-другой. Думаю, ты тут сам справишься.
— А «дуэт»? Он останется тут?
— Если хочешь, можешь его взять. Только заправь бак. Я вечно забываю.
Валландер смотрел, как лошадей погрузили на большие грузовики и увезли. Немного погодя он тоже уехал из усадьбы. В Истаде рискнул заглянуть на Мариягатан. Полный разгром. В наружной стене, на том месте, где было окно, зияет дыра, окруженная обломками кирпича. Он задержался там буквально на минуту и двинулся дальше, прочь из города. Проезжая мимо полигона, заметил далеко на поле полицейскую машину. Туман исчез, и расстояния казались куда меньше, чем ему запомнилось. Он направился дальше и свернул к косебергской гавани, прекрасно понимая, что его могут опознать. Впрочем, фотография в газетах была не очень-то похожая. Главное — не встретить знакомых. Он зашел в телефон-автомат, позвонил отцу. Как и надеялся, ответила дочь.
— Где ты? — спросила она. — Что ты делаешь?
— Слушай меня внимательно. Ты там одна?
— Конечно. Дед рисует.
— Больше никого нет?
— Я же сказала, что нет!
— Полиция не выставила охрану? Припаркованных автомобилей на дороге нет?
— Нильсоновский трактор на поле стоит.
— И все?
— Никого здесь нет, папа. Хватит этих расспросов.
— Я скоро приеду. Но деду ни слова.
— Ты видел, что пишут газеты?
— После поговорим.
Валландер повесил трубку и порадовался, что газетчики до сих пор не докопались, что Рыкова застрелил именно он. Даже если полиция это знает, там будут молчать, пока Валландер не вернется. После стольких лет службы он был в этом уверен.
Из Косеберги Валландер поехал прямо к отцу. Припарковал машину возле магистрального шоссе, а дальше пошел пешком, здесь его так и так никто не увидит.
Дочь ждала на крыльце. Когда они вошли в дом, она крепко обняла Валландера. Так они и стояли, молча. О чем Линда думала, он не знал. Но это лишь подтверждало, что они снова близки друг другу и слова совсем не нужны.
Они устроились на кухне за столом.
— Дед еще не скоро придет, — сказала Линда. — Я достаточно постигла его трудовую мораль.
— Или упрямство.
Оба расхохотались.
Но Валландер тотчас опять посерьезнел. Не торопясь, рассказал ей, что произошло и почему он решил сыграть роль разыскиваемого, полупомешанного полицейского в бегах.
— А чего, собственно, ты этим добьешься? В одиночку?
Он не мог понять, чего в ее вопросе было больше — страха или недоверия.
— Я хочу выманить его. Хотя прекрасно понимаю, что в одиночку мне его не одолеть. Но чтобы покончить со всем этим, первый шаг я должен сделать сам, один.
Она быстро, словно в знак протеста, сменила тему:
— Он очень страдал? Виктор Мабаша.
— Нет, — ответил Валландер. — Все произошло мгновенно. Наверно, он даже не понял, что умирает.
— Что с ним теперь будет?
— Не знаю. Вероятно, отправят на вскрытие. Кроме того, остается открытым вопрос: где родственники захотят его похоронить — здесь или в ЮАР? Если он вообще оттуда.
— А кто он, собственно, был?
— Не знаю. Иногда мне казалось, что между нами завязался какой-то контакт. Но он тотчас же снова ускользал от меня. Не могу сказать, что знаю, о чем он думал в глубине души. Странный он был человек, сплошное противоречие. Если люди становятся такими оттого, что живут в ЮАР, то этакой родины злейшему врагу не пожелаешь.
— Я хочу тебе помочь, — сказала Линда.
— И ты можешь помочь, — ответил Валландер. — Позвони в полицию и попроси к телефону Мартинссона.
— Я не это имела в виду. Мне хочется сделать что-нибудь такое, чего никто другой сделать не может.
— Такие вещи заранее не спланируешь. Они случаются сами собой. Если случаются.
Она позвонила в управление и попросила Мартинссона. Но его не нашли. Прикрыв трубку рукой, Линда спросила, что теперь делать. Валландер помедлил. И в конце концов решил, что ни выбирать, ни ждать не приходится. Пусть ищут Сведберга.
— Он на совещании, — сказала Линда. — И не может уйти.
— Объясни, кто ты. Скажи, дело не терпит отлагательства. Пусть уйдет с совещания.
Через несколько минут Сведберг ответил. Линда передала трубку Валландеру.
— Это я. Курт, — сказал комиссар. — Но ты погоди удивляться. Ты сейчас где?
— У себя в кабинете.
— Дверь закрыл?
— Подожди минутку.
Валландер услышал, как он захлопнул дверь.
— Курт, — сказал Сведберг, — ты где?
— В таком месте, где вам нипочем меня не найти.
— Черт!
— Слушай меня! Не перебивай. Мне нужно с тобой встретиться. Но только при условии, что ты ни слова никому не скажешь. Ни Бьёрку, ни Мартинссону — никому вообще. Если не можешь обещать, разговор окончен.
— У нас как раз совещание насчет того, как искать тебя и Коноваленко, — сказал Сведберг. — Нелепая ведь ситуация, если я вернусь на совещание и не скажу, что только что говорил с тобой.
— Ничего не попишешь. У меня есть веские причины действовать именно так, а не иначе. Я хочу воспользоваться тем, что нахожусь в розыске.
— Каким образом?
— Вот встретимся, тогда и расскажу. Решай!
В трубке царило молчание. Валландер ждал. Он не мог предсказать, что ответит Сведберг.
— Я приеду, — наконец проговорил тот.
— Точно?
— Да.
Валландер описал дорогу на Шернсунд.
— Через два часа. Успеешь?
— Постараюсь.
Валландер закончил разговор.
— Хочу, чтобы кто-нибудь знал, что я делаю, — пояснил он дочери.
— Если что-нибудь случится?
Ее вопрос застал Валландера врасплох, и он не сумел ответить уклончиво:
— Да. Если что-нибудь случится.
Он выпил еще чашку кофе и уже собрался уходить, но вдруг заколебался:
— Я не хочу тебя пугать. Но прошу, в ближайшие дни оставайся здесь. Ничего не случится. Просто мне так спокойнее.
Она погладила его по щеке:
— Ладно, я останусь. Не тревожься.
— Всего день-другой. Вряд ли дольше. Думаю, к тому времени этот кошмар все же закончится. А потом я стану привыкать к мысли, что убил человека.
Валландер повернулся и, прежде чем она успела возразить, зашагал прочь. Уже сидя в машине, он увидел, что она вышла на дорогу и смотрит ему вслед.
