в отношении вашего нашумевшего дела и вас лично. Вы стали настоящей звездой – не каждый день совет директоров собирается в полном составе, чтобы рассмотреть частный случай. Впрочем, называть его «частным» можно только очень условно. Ваше частное потянуло за собой и вытащило на свет целый пласт весьма серьезных проблем – и в итоге поставило под сомнение репутацию всей компании. Я имею в виду, тот беспринципный, дерзкий и абсолютно немыслимый пиратский прецедент, с которым мы столкнулись.
– Немыслимый? – растерянно переспрашивает Полина. Она произносит это только для того, чтобы сказать хоть что-нибудь, потому что совершенно не понимает, куда клонит француз.
– Немыслимый, – с важным видом подтверждает тот. – Немыслимый потому, что сбыт пиратской продукции осуществлялся под официальной вывеской Дома. Немыслимый настолько, что никто внутри Дома, не мог даже предположить, что такое вообще возможно.
Француз берет паузу, давая Полине время оценить значительность его слов.
– Последствия вы знаете сами, – продолжает он. – Первоначальная реакция Дома заключалась в том, чтобы назначить вас главной виновницей происшедшего. Однако, вчера совет директоров пересмотрел свою позицию и признал, что она была ошибочной…
Вокруг стоит невообразимый гвалт, бегут и толкаются люди – ни дать, ни взять апокалипсис, однако француз остается невозмутим.
– К пересмотру своих оценок вчерашний консилиум подтолкнули итоги расследования, проведенного собственной службой безопасности Дома совместно с агентами Интерпола. Они смогли восстановить каждый ваш шаг с того момента, как вы в спешке паковали вещи перед отъездом во Францию, до той секунды, когда вы отдавали ключи от гостиничного номера, полностью раздавленные происшедшим на показе. Вы заявляли, что покупали подделки в московском бутике «Луи Вьюиттон». Сначала мы не могли поверить в это, но потом… Вам знакомо имя Анна-Мария Бикинза? Это мулатка-горничная, которая убирала после вас номер. Она нашла кассовые чеки на ваши сумки – должно быть, вы искали их сами, но по страной иронии повезло не вам, а ей. Нам стоило нелегких трудов, чтобы получить доступ к этим бумажкам. Горничная запросила за них немыслимую сумму, и в любом другом случае Дом проигнорировал бы этот очевидный шантаж. Но – как я уже сказал – ваш случай был с самого начала особенным.
В конечном итоге даже не чеки сыграли в вашем деле ключевую роль. Когда они попали к нам в руки, пришла информация из России: агент Интерпола подтвердил существование пиратской сети, действующей в Москве под вывеской нашего Дома. Часть ее организаторов уже арестована, а другую часть, возможно, арестовывают где-то в данный момент…
Мимо француза, тяжело дыша, пробегает бородатый мужчина, в котором Полина периферийным зрением узнает главного эколога, лидера борцов за лес. За ним гонится другой мужчина – рослый, короткостриженый, одетый в дорогое пальто – случайно он задевает собеседника Полины плечом и неожиданно извиняется по-французски:
– Экскьюзимуа.
Некоторое время Полина и Мишель Франкини удивленно смотрят вслед удаляющимся фигурам. Затем француз переходит к кульминации:
– Окончательное решение совета директоров таково, хм, хм, – он откашливается в кулак. – Пострадавшая сторона заслуживает самых искренних извинений – вместе с заверениями в том, что истинные виновники этого вопиющего прецедента будут сурово наказаны. Пострадавшая сторона – это вы, мадемуазель Родченко. От лица всей компании я прошу извинить нас за резкую критику в ваш адрес. «Луи Вьюиттон» не подает против вас иск. Напротив – компания возьмет на себя обязательства по содействию в публичном восстановлении вашего доброго имени. Пресс-служба уже подготовила официальное заявление на этот счет и готова его обнародовать. Кроме того. «Луи Вьюиттон» дает вам возможность получить компенсацию за причиненные неудобства. Согласно постановлению совета директоров, ее размер составит 50 000 французских франков. И наконец. Не сомневаясь в вашем профессионализме, в вашей компетентности и любви к избранной профессии, компания с радостью примет вас в свои ряды. Мы предлагаем вам должность младшего консультанта по маркетингу – с годовым окладом, который приятно вас удивит, и с дислокацией в парижской штаб-квартире компании.
Некоторое время Полина переваривает услышанное. Когда смысл сказанного становится ей ясен, в ее голове будто бы взрывается бомба – в глазах темнеет, ноги подкашиваются, и она тяжело оседает на снег. Француз держится так, будто для него это обычное дело. Он с достоинством взирает на нее сверху и продолжает палить из крупных орудий:
– Если вы согласитесь принять предложение о трудоустройстве, то я предложу вам прямо сейчас проследовать за мной в лимузин.
– В лимузин?.. – Полине чудится, будто какая-то неведомая машина разом стерла ее прошлую жизнь и начала писать ее заново. Лагерь зеленых активистов, одиночество, ноющие от холода ноги по утрам – все это попало под ластик. В новой версии жизни ей предлагают проследовать в лимузин.
– Именно так, мадемуазель. В черный сверкающий лимузин, присланный специально за вами. Внутри вас встретят исключительно вежливый водитель, салон из мягкой кожи, комфортная температура и еще – одна охлажденная бутылочка «Моет», чтобы мы могли выпить за заключение мирного пакта.
Тысячерукая, бушующая вокруг толпа неожиданно выбрасывает к ним Дениса Боярцева. Он – раскраснелся, возбужден предстоящей схваткой с полицией, озирается в поисках Полины. Найдя ее сидящей в снегу, Боярцев бросается к ней, на ходу стягивая с себя куртку.
– Что с тобой, девочка? Тебе нехорошо? – он набрасывает куртку на плечи Полины, садится рядом с ней на колени, обнимает ее. – Что произошло? – он поднимает гневный взгляд на француза. – Этот человек обидел тебя? Он сказал тебе что-то плохое?
Полина всхлипывает, по ее щекам катятся тяжелые крупные слезы.
– Итак, мадемуазель – я полагаю, мы можем идти? – Мишель Франкини по-прежнему невозмутим. – Париж ждет вас. Он жаждет принять вас в свои объятия и извиниться за нанесенные в прошлом обиды.
Гонконг, район Юньлон, швейная фабрика
Гудит фабричный гудок – как в театре, первый из трех. Он сообщает, что до начала рабочей смены осталось десять минут. Солнце стоит уже высоко и неплохо припекает, но швеи, которые заходят сейчас в ворота фабрики, привыкли к жаре. Они оживленно болтают между собой и смеются. Солнце, дождь или снег – даже если земля сойдет с орбиты, кажется, и тогда девушкам не будет до этого никакого дела, и они продолжат весело щебетать – не забывая, впрочем, занимать места за своими станками и повязывать на головы косынки.
– Мы здорово засиделись, детка, – молодой человек с трудом разгибает затекшие ноги и пытается встать с деревянного ящика, на котором просидел последние несколько часов. – Пришло время возвращаться к делам.
Он потягивается, хрустя суставами.
– Но я уверен, ты хочешь услышать конец истории. Хочешь знать, как так вышло, что я –
