На лицах агентов ФБР ни тени улыбки.
— Другие мужчины там есть?
Да, он, похоже, как-то видел одного. Там все очень чисто и продуманно устроено, разве что стенки довольно тонкие и иногда слышны характерные звуки других сеансов терапии. Девушки? Само собой, там есть и Тиффани, и Бриттани, и Эмбер, а как их зовут на самом деле…
Бена отпускают, велев больше не грешить. Он тут же уезжает, торопясь предупредить приятелей держаться от «Атласа» как можно дальше.
Через несколько мгновений начинается захват. Вооруженные агенты моментально блокируют все входы и выходы, не оставляя возможности ни для сопротивления, ни для бегства. Троих мужчин уводят в наручниках. Освобождены и взяты под защиту шесть девушек, включая Джилиану Кемп. Около трех часов дня она звонит родителям, не в силах сдержать истерические рыдания. Ее похитили тринадцать месяцев назад. В заточении она родила. Что с ребенком, не знает.
Под огромным давлением один из трех человек, американец, заглатывает приманку и начинает колоться. Называет сначала имена, потом адреса, а затем рассказывает все, что знает. С каждым часом расследования радиус действий увеличивается. В десятке городов отделения ФБР производят задержания.
Один из приятелей-банкиров мэра Вуди предоставляет корпоративный самолет своей фирмы. В семь вечера, когда после кошмара в «Атласе» Джилиана Кемп обычно готовилась к стриптизу и танцам на столе, она вдруг летит домой. За ней ухаживает бортпроводница, которая позже расскажет, что девушка всю дорогу проплакала.
18
Несмотря на расставленные сети, Арчу Свэнгеру снова удается ускользнуть. После исчезновения в кукурузном поле его больше никто не видел. Полицейские не сомневались, что смогут задержать его на месте, но, поскольку им было велено дождаться окончания рейда, они в конце концов упустили. Не вызывает сомнения, что у него имелся сообщник. От дорожного знака в Джоубсе, где я его подобрал, до рекламного щита доктора Ву на автостраде примерно сорок миль. Кто-то обязательно должен был ждать его с машиной.
Не уверен, что он больше никогда не появится в моей жизни.
19
На улице уже стемнело, когда мы с Напарником отправились в тюрьму, чтобы сообщить Тадео потрясающую новость. Ему предлагается поистине уникальная сделка — мягкий приговор, тюрьма со щадящим режимом, гарантия выхода по УДО за хорошее поведение. Если все сложится нормально, он уже через два года сможет выйти на ринг, а полученный срок и знаменитый ролик в «Ютубе» придадут дополнительный импульс его карьере. Должен признаться, перспектива его возвращения в большой спорт заставляет мое сердце биться сильнее.
Я с гордостью выкладываю ему все новости. Ну, почти все. Я ничего не рассказываю о приключениях со Свэнгером, но делаю упор на своем искусстве переговорщика и мастерстве адвоката, с которым боятся связываться.
Однако на Тадео это не производит никакого впечатления. Он отказывается. Отказывается!
Я пытаюсь объяснить, что он просто не может отказаться от такого предложения. Ему грозит не меньше десяти лет тюрьмы строгого режима, а я предлагаю ему фантастическую сделку, в возможность которой не может поверить даже судья. Очнись, парень! Я не могу поверить, что не сплю.
Он сидит, скрестив руки на груди, этакий напыщенный маленький недоумок, и продолжает отказываться снова и снова. Никаких сделок. Он не признает себя виновным ни при каких обстоятельствах. Он видел присяжных и после некоторых сомнений окончательно уверился, что они его не осудят. Он будет настаивать на даче показаний и изложит свою версию случившегося. Он держится вызывающе и с наглым упрямством, а мои уговоры признать себя виновным вызывают у него явное раздражение. Я стараюсь проявить хладнокровие и перечисляю факты — обвинения, доказательства, видео, шаткость позиции нашего эксперта, состав жюри, кошмар, который ждет его на перекрестном допросе, перспективу провести в тюрьме не меньше десяти лет и все в этом роде. Ничего не помогает. Он невиновен, убил рефери голыми руками совершенно случайно и сможет донести это до присяжных. Он выйдет из здания свободным человеком, и тогда настанет время воздать всем по заслугам. Он найдет себе нового менеджера и нового адвоката. Он обвиняет меня в том, что я не защищаю его интересы. Меня это бесит, и я говорю, что он совсем сдурел. Я спрашиваю, что за умников он слушает в камере. Слово за слово, мы оба даем волю чувствам, и через час я покидаю тюрьму вне себя от злости.
Я надеялся ночью поспать, но, похоже, меня снова будет мучить привычная перед судебными слушаниями бессонница.
20
В пять утра в четверг я пью крепкий кофе и читаю в Интернете «Кроникл». Выпуск посвящен спасению Джилианы Кемп. Как я и предполагал, на самой большой фотографии на первой полосе — мэр Вуди на трибуне во всей своей красе. Рядом с ним Рой Кемп, а за ними — стена полицейских в форме. Джилианы на этом снимке нет, но она есть на другом, поменьше и сделанном чуть раньше, когда она выходит из самолета в аэропорту. Джилиана в бейсболке, больших солнцезащитных очках, воротник поднят, видно не очень много, но достаточно, чтобы понять: с ней все более или менее в порядке. В газете подробно рассказывается о преступной торговле женщинами для оказания секс-услуг, и, судя по всему, операция ФБР по-прежнему продолжается. Аресты производятся по всей стране. К настоящему моменту освобождено около двадцати пяти девушек. В Денвере не обошлось без перестрелки, но серьезно никто не ранен.
По счастью, в газете нет ни слова о пристрастии Джилианы к героину и ее потерянном ребенке. Один кошмар закончился, но другие еще продолжаются. Наверное, я должен ощущать какое-то удовлетворение, что приложил к этому руку, однако ничего такого не чувствую. Я пошел на обмен информацией, чтобы облегчить участь своего клиента. Вот и все. А теперь моего клиента оставил разум, и от этой сделки я ничего не выиграл.
Дожидаюсь семи утра, чтобы отправить Максу Мансини и судье Фэбиноу эсэмэски одинакового содержания. В них говорится: «После долгого обсуждения мой клиент отказывается от предлагаемой обвинением сделки о признании вины. Я настоятельно советовал ему согласиться, но безрезультатно. Похоже, судебный процесс придется продолжить, как только позволит здоровье судьи. Мне жаль. С.Р.».
Мансини тут же откликается, написав: «Как скажешь. Увидимся». Понятно, что возможность снова оказаться в центре внимания приводит его в восторг. Судья Фэбиноу чудесным образом исцеляется и пишет: «Ладно, шоу продолжится. Встретимся у меня в кабинете завтра в 8.30 утра. Я сообщу своему приставу».
21
Все участники процесса собираются в зале суда, как будто вчера ничего не произошло, во всяком случае, такого, что хоть как-то может повлиять на судебное разбирательство. Кроме меня, прокурора, судьи и Напарника, никто не только не в курсе событий, но и не может ничего о них знать. Я шепотом переговариваюсь с Тадео. Он непреклонен и не сомневается, что может выиграть дело.
Мы удаляемся в кабинет судьи для обмена мнениями. Чтобы подстраховаться, я сообщаю судье и Максу, что хотел бы официально зарегистрировать отказ своего клиента от предложенной сделки, дабы в последующие годы меня никто ни в чем не смог упрекнуть. Судебный пристав вводит Тадео без наручников. Тот улыбается и держится очень вежливо. Его приводят к присяге, он заверяет, что находится в ясном уме и понимает, что происходит. Фэбиноу просит Мансини огласить условия сделки: пять лет за признание подсудимым своей вины в непредумышленном убийстве. Ее честь говорит, что не может обещать какую-то конкретную тюрьму, но считает вполне вероятным, что мистер Запата будет отбывать свой срок на окружной тюремной ферме рядом с Городом. Это всего шесть миль, и его мать сможет часто его навещать. Кроме того, хотя условно-досрочное освобождение и не является ее прерогативой, но в приговоре она как судья имеет право его рекомендовать. Понимает ли он все это? Он говорит, что да, и добавляет, что ни в чем себя виновным не признает.
