Сотрудники ЗАГСа бросились в погоню за новобрачными и настигли компанию уже возле машин. Просьба повторить церемонию студентов обескуражила. Возмущенная до глубины души невеста заявила что «пережени-ваться» она ни за что не станет, поскольку хуже этой приметы нет ничего. Ее пытались уговаривать, но характером она выдалась в папашу-борца, то есть чем сильнее на нее давили, тем больше она багровела и сердилась. Ректор, которому уже дважды звонила взвинченная Татьяна, попробовал пугнуть невесту тем, что, если она будет и дальше артачиться, мэрия оставит чету без обещанной квартиры. Тогда новобрачная со слезами на глазах выкрикнула, что пусть мэрия подавится своей квартирой, а замуж она выходила по любви, а не по расчету, правда, Павлик? (Павликом, соответственно, звали мужа.) При этих словах матушка Павлика опять разрыдалась и примкнув к невесте, взяла ее под руку в знак полной женской солидарности.
Теряя терпение, ректор прикрикнул на них, чтобы прекратили истерику, но тут раздухарившийся Павлик расправил узкие плечи и потребовал от него вести себя прилично. Деканы перемигнулись, а взбешенный ректор назвал жениха сосунком. На что жених, вернее, теперь уже муж Павлик, сообщил, что считает ниже своего достоинства продолжать дискуссию в таком тоне и вместе со своими дамами гордо двинулся прочь. Но уехать им не дали.
В дело резко вмешался наряд милиции, присланный Татьяной от имени Президента Российской Федерации. Павлика схватили с двух сторон и, зажав в тиски, поволокли назад, в ЗАГС. Весил Павлик легче бумаги и достойного отпора оказать не мог, но извивался, как уж. Новобрачная с криком вцепилась в милиционеров. Матушка же жениха в слезах бросилась звонить отцу невесты. Тот не успел отъехать далеко и, сорвавшись с полдороги, появился как раз тогда, когда жениха подтаскивали к парадному входу, а новобрачная оглашала улицу призывами о помощи.
Увидев схватку молодых с милицейским отрядом, папаша впервые в жизни испытал к новообретенному родственнику прилив симпатии. С криком «держись, сынок!», он бросился на подмогу. Капитан милиции был незамедлительно отправлен в партер и, кажется, даже травмирован. Папаша успел завалить еще одного милиционера, прежде чем на него обрушился град ударов. Павлик, кстати, тоже изловчился и кого-то укусил. Один их деканов неожиданно примкнул к мятежникам, получил дубинкой по голове и был захвачен в плен.
Татьяна, отделившаяся от нашей делегации, вырвалась вперед и руководила действиями милиционеров лично, азартно выкрикивая команды. Несмотря на отчаянное сопротивление бывший борец был сломлен превосходящими силами стражей порядка. И его, и брыкливого жениха, и взбунтовавшегося декана затащили в ЗАГС и затолкали в туалет. Туда же засунули и женщин.
7Все эта боевая операция завершилась буквально за минуту до того, как Ельцин высадился возле дворца и был бурно встречен муниципальной массовкой. Ничего не подозревая, президент все-таки разрезал ленточку, поблагодарил перед камерами Силкина и Лисецкого за их вклад в разрешение демографического кризиса в стране, после чего делегацию спешно переправили на второй этаж. Боня, Артурчик и я замыкали шествие и потому стали невольными свидетелями того, как разгоряченные сражением милиционеры совещались с Татьяной о том, что предпринимать дальше. Вдоль стен жались женихи и невесты, чья очередь еще не подошла. Они были потрясены.
Тонким чутьем царедворца Артурчик сразу уловил что-то неладное. Оставив нас, он приблизился к Татьяне и мягко попросил ее объяснить, что происходит. Запинаясь, Татьяна принялась сбивчиво ему рассказывать. Кажется, до нее лишь в эту минуту дошло, что в пылу служебного рвения она хватила через край.
Положение и впрямь сложилось на редкость непростое. Президент, толпа чиновников и журналистов с телекамерами ожидали наверху, а как заставить оскорбленных новобрачных повторно расписаться, никто не знал. Воинственная энергия Татьяны улетучивалась. Хватая Артур-чика за руки, она путалась, загнанно озиралась по сторонам и хлопала глазами.
Не теряя времени, Артурчик нырнул в мужской туалет, откуда доносилось злобное мужское рычание и жалобное женское всхлипывание, и извлек на свет всю свадебную процессию, растерзанную и помятую. Мужчины были в кровоподтеках и ссадинах. У папаши был почти оторван рукав пиджака, у жениха разбиты очки. Наряды зареванных женщин тоже находились в беспорядке. Особенно жалко выглядела фата невесты, а на длинном подоле ее розового платья отпечатались следы чьих-то ботинок.
Артурчик округлил сливовые глаза с таким возмущением, словно ему никогда в жизни не приходилось видеть ничего подобного.
— Какой кошмар! — воскликнул он, проникновенно прижимая руки к груди и на всякий случай отступая за спины милиционеров. — Это же настоящая диверсия!
При этих словах Татьяна затрепетала. Обращаясь ко всей компании, Артурчик рассыпался в извинениях, обещая жестоко покарать тех, кто бездумно испортил праздник столь достойным людям, оскорбив тем самым не кого иного, как президента Российской Федерации Бориса Николаевича Ельцина, который прибыл сюда только затем, чтобы лично поздравить молодоженов. Разделяя их справедливый гнев, Артурчик не решался просить их о повторении священного обряда. Он лишь опасался, что их отказ поставит под угрозу судьбу демократических реформ в стране и больное сердце президента может не вынести такого удара.
Пока он нес эту высокопарную ахинею, отец невесты следил за ним с той извечной подозрительностью, с которой русский человек смотрит на лицо кавказской национальности. Но мать жениха, не чаявшая вырваться на волю, не выдержала.
— Ну, пожалуйста, — проговорила она дрожащим голосом. — Ну, давайте сделаем, как нас просят! Сколько же можно здесь мучиться!
Бывший борец крякнул и почесал в затылке.
— Как поступим, дочка? — спросил он невесту. — Уважим президента или ну их всех, как говорится, подальше?
— У тебя, в натуре, совсем борзометр зашкалил, — встрял в разговор Боня. — Тебя лично Ельцин просит, а ты атанду мечешь.
Его панибратское вмешательство решило исход переговоров. Отказываться дальше было как-то неловко. Мужчинам наскоро припудрили синяки, разорванную фату выбросили совсем, и Артурчик попросил Боню одолжить на время пиджак отцу невесты. Под марш Мендельсона мы поднялись наверх по широкой мраморной лестнице. Свита президента, улыбаясь, выстроилась полукругом.
Защелкали объективы фотокамер, телевизионные операторы начали съемку. Процедуру бракосочетания вела лично директриса Дворца, освежая официальную церемонию декламацией стихов про любовь. Когда молодые повторно обменивались кольцами, чувствительная мать жениха опять прослезилась.
Ельцин шагнул к ней и положил руку ей на плечо. Ему вдруг захотелось сказать ей что-то задушевное и простое. Беда была в том, что он давно никому не говорил простых, задушевных слов, отвык от них, и они никак не вспоминались. На ум лезли лишь заученные фразы о молодежи и будущем России. Все смотрели на президента и ждали.
— Жалко все же детей, — неожиданно произнес Ельцин прыгающим голосом. — Вот они растут, женятся, а для нас они все равно маленькие.
И он двумя пальцами неуклюже показал, какими маленькими остаются у нас дети, не больше рыбок в аквариуме.
Матушка жениха приникла к его груди. Даже суровый отец невесты был заметно растроган. Ельцин встал между ними и, обняв обоих, дал знак фотографам делать снимки. Бывший борец едва доходил до плеча президенту, но гордо выпячивал грудь и бережно держал Ельцина за талию.
— Вы, Борис Николаевич, у нас заместо Чапая! — сияя, сообщил он.
— Почему Чапая? — спросил Ельцин.
— Ну, как же! Раньше на фоне Чапаева фотографировались, а теперь с вами.
— Это он памятник имеет в виду, который на площади Революции, — пустился в объяснения Лисецкий. — Мы только что к нему подходили.
— Памятник? — озадаченно переспросил Ельцин. — Какой памятник? А я и не заметил.
Он приблизился к окну, выходившему на площадь. Рынок уже вернулся к своей обыденной жизни.
— Гляди-ка, — продолжал удивляться Ельцин. — И впрямь Чапаев! Он что, здесь родился?
— Он здесь утонул, — ответил Силкин. — На другом берегу Урала. Отсюда не видно. То есть точное место не известно, но полагают, что под Нижне-Уральском. Города, правда, тогда еще не было, но деревушка стояла.
Ельцин оживился.
— А давайте съездим, посмотрим! — вдруг предложил он. — Я в детстве фильм про Чапаева восемь раз ходил смотреть. Все надеялся, а вдруг он выплывет? А тут такая возможность подвернулась!
— То есть как «съездим»? — растерялся Лисецкий. — Там же река.
— А ты организуй нам транспорт какой-нибудь, — не унимался Ельцин. — Есть же у вас корабль, а?
