рукой Бирте.
Приступ головокружения, с какими комиссару часто приходилось бороться в последнее время, накатил как цунами, так что комиссару едва удалось удержаться на стуле. Но то, что почувствовал Гренс, было не помрачение сознания, совсем напротив, его яркая – до ужаса – вспышка. Прилив адреналина, от которого перехватило дыхание.
Решение лежало перед ним – после подробнейшего изучения пятидесяти с лишним документов с текстами сообщений странного, на сторонний взгляд, содержания.
Речь шла о планируемой встрече, путешествии, и в этом фрагменте Лацци и Редкат снова перешли на датский и шведский.
08–11–2019 12:14:22 Сообщение от 434876234: Буду рад встрече, друг. И с красоткой Катрине, конечно, тоже. Прилетаем в Каструп рано утром в воскресенье.
08–11–2019 12:16:21 Сообщение от 238437691: К сожалению, здесь проблема. Меня не будет дома, уезжаю за границу.
08–11–2019 12:17:13 Сообщение от 434876234: Что за поездка? Не понимаю.
08–11–2019 12:18:35 Сообщение от 238437691: Это моя вина. Уезжаю в Брюссель, мы давно планировали.
08–11–2019 12:18:57 Сообщение от 434876234: Но мы ведь договаривались. Я оплатил авиа- и железнодорожные билеты. Зарегистрировался на сайте «Скандинавских авиалиний». Мне не вернут деньги.
08–11–2019 12:19:41 Сообщение от 238437691: Выберем другой день. В качестве компенсации пришлю несколько снимков Катрине. Ты не разочаруешься.
«В воскресенье», так писал все еще неизвестный Редкат. «В Брюссель», отвечал ему Лацци, он же Карл Хансен. И Эверт Гренс знал, о каком воскресенье идет речь.
В воскресенье, на следующий день после того, как к нему вломилась полиция, Лацци с семьей должен был отбыть в Брюссель. В доме ждали собранные дорожные сумки.
Комиссар высвободил из-под бумаг чашку с кофе. Теперь совсем горячо. Забронированный и оплаченный билет до Копенгагана на так и не состоявшуюся встречу – вот что укажет направление дальнейшей работы. У него есть дата и примерное время вылета, более того, авиакомпания и направление.
Все, что нужно для идентификации последнего члена педофильского сообщества, – это немного везения и списки пассажиров всех самолетов, вылетевших из Швеции и приземлившихся в Каструпе, в Копенгагене, утром в воскресенье.
Новый приступ и новая разновидность головокружения. На этот раз не только от радости неожиданного открытия. Гренсу было проще не вспоминать ужасные снимки, пока его соотечественники были только жертвами преступлений. Пока извращались и насиловали они, а мы страдали. Но теперь насильниками оказались мы, и обрести внутреннее равновесие стало еще труднее.
Между тем зал постепенно заполнялся. Группа не совсем трезвых молодых людей в черной одежде и с лицами, густо перемазанными косметикой, за пару часов до рассвета превратила кафе в подобие дискотеки. В последний момент Гренсу удалось спасти листы из-под жесткой подошвы на кованом каблуке. Впрочем, он почти закончил. Такси до Френсундавика уже ждало снаружи, на Санкт-Эриксгатан.
Поездка в головной офис авиакомпании к северу от парка Хага обернулась чем-то вроде путешествия во времени. Бесконечные ряды серых особняков с застекленными витринами на первых этажах ненадолго вернули комиссара в шведские восьмидесятые. Когда и сам он был полон сил и грандиозных планов, и эти дома воплощали собой достаток и власть. При этом ни молодой комиссар, ни дорогие салоны на первых этажах не подозревали, что однажды встретятся по делу, связанному с Интернетом – изобретением недалекого будущего, которое преступники обратят себе на пользу, и самым отвратительным видом криминала, так называемой педофилией.
Гренс долго ждал у закрытых дверей. Потом еще столько же метался между сотрудниками, принимающими решения. Никто из них не был уверен в том, что списки пассажиров – подходящее чтение для комиссара полиции. Наконец его направили в другую часть стеклянного здания, прямо в руки одной понимающей начальницы среднего звена. Женщина расстроилась, выслушав предысторию появления комиссара в офисе, после чего передала все интересующие его списки пассажиров. Принесла крепкого кофе, выполнив еще одно, невысказанное, пожелание Гренса. Указала на стол в конце зала и попросила не стесняться, если понадобится что-то еще.
В то воскресенье, десятого ноября, в День отца, из Швеции в Копенгаген вылетели четыре самолета «Скандинавских авиалиний» – в интересующий комиссара временной промежуток. Из стокгольмского аэропорта Арланда и гётеборгского Ландветтер. Строго говоря, даже два, если принять в расчет время вылета незадолго после шести утра и время в полете около часа. Но Гренс решил подстраховаться и запросил списки и вылетевших несколькими часами позже. Не говоря о том, что «раннее воскресное утро» – понятие само по себе довольно неопределенное и сильно зависит от индивидуального понимания.
Итак, Гренс выложил на стол четыре документа. Самый ранний рейс – крайний слева, с него, по-видимому, и следовало начать.
Гренс вчитывался в каждую строчку, нащупывая связи и ассоциации, но память молчала. Ни один человек в полупустом самолете не привлек его внимания в большей степени, чем остальные.
То же с более поздним самолетом из Гётеборга, который приземлился в Дании в половине одиннадцатого. Многие места не бронировались заранее, но из тех, кто бронировал, ни один не показался Гренсу знакомым.
Оставался утренний рейс из Арланды: вылет незадолго до десяти утра, прибытие в Каструп сразу после одиннадцати. Салон почти заполнен – двести двадцать три пассажира.
Гренс осторожно покрутил шеей, размял руками затылок, поднял руки и с легким хлопком соединил их над головой, как учил физиотерапевт. Разминка не помогла. Стул оставался все таким же жестким, как и тот, на котором комиссар сидел в участке в Лердале за спиной Бирте. Как Гренс ни регулировал высоту сиденья, как ни наклонялся – вперед, назад или в стороны, – это только раздражало спину и заставляло пульсирующую в бедре боль ползти вниз, в ноги. Комиссар поневоле пожалел тех, кому приходится дни напролет сидеть на таких стульях.
Он начал с первого ряда – сиденья A, B, C, D, E, F – все с дополнительным местом для ног, и стал продвигаться далее, в глубь салона. Это потребовало немало времени. Наконец ряд 22, место F, правая сторона, у окна. Фамилия пассажира показалась Гренсу знакомой.
– Прошу прощения, а списки тех, кто бронировал, но так и не улетел, я могу посмотреть?
Эверт Гренс воспользовался любезностью сотрудницы авиакомпании и побеспокоил ее сразу, как только ему потребовалась помощь.
– Оплаченные свободные места?
– Да.
– Такие есть почти в каждом рейсе. Одну минуту…
Еще один удар по клавиатуре, и вся вселенная замерла в ожидании.
– Три человека. Все бронировали по самой низкой цене, без возможности поменять билет. И все потеряли деньги.
– 22 F?
Она наклонилась к монитору.
– Да, один из них.
– Он так и не вылетел?
– Нет, так и не вылетел.
Гренс вернулся к столу, за которым провел последние несколько часов, чтобы собрать бумаги. Теперь это были улики в
