уже познакомился. Он пересек большую пустынную площадь, пару раз попытался расспросить, как пройти по нужному адресу, однако его никто не понимал. Хотя у него в руке был план города, он заблудился и оказался на заднем дворе какой-то синагоги, где, вероятно, находился еврейский дом престарелых. Из плетеных кресел в узкой полоске тени под стеной ему ободряюще кивали дряхлые остатки тех, кому посчастливилось пережить время большого зла.
Спустя пять минут он стоял перед домом номер шесть на улице Венетианер. Дом был двухэтажный, и ничто в его внешнем виде не свидетельствовало о том, что это пансионат, однако на улице перед домом стояли несколько автомобилей с иностранными номерами. На хозяйку пансионата Мартин Бек натолкнулся уже в холле.
– Фрау Бок?
– Да. К сожалению, у нас нет свободных мест.
Это была могучая женщина лет пятидесяти. По-немецки она говорила, как оказалось, совершенно свободно.
– Я разыскиваю даму, которую зовут Ари Бок.
– Это моя племянница. Она живет на втором этаже. Вторая дверь направо, – сказала она и ушла.
Все, таким образом, оказалось очень просто. Мартин Бек на минутку остановился перед белой дверью и послушал, как внутри кто-то ходит. Потом тихонько постучал. Дверь мгновенно открылась.
– Фрейлейн Бок?
У девушки был изумленный вид. Она явно кого-то ждала. На ней был темно-синий купальный костюм из двух частей, а в правой руке она держала маску для подводного плавания из зеленой резины с дыхательной трубкой. Она стояла, расставив ноги, и левой рукой держалась за дверную ручку, в полном оцепенении, словно в столбняке. У нее были черные, коротко остриженные волосы и выразительные черты лица. Густые черные брови, прямой широкий нос и пухлые губы. Зубы здоровые, но чуточку неправильной формы. Рот она приоткрыла и кончиком языка упиралась в нижние зубы, словно хотела что-то сказать. Ростом она была не выше ста пятидесяти пяти сантиметров, но у нее была гармонически развитая фигура, с красивыми развернутыми плечами, широкими бедрами и тонкой талией. Ноги мускулистые, стопы маленькие и широкие, пальцы на ногах прямые. Она хорошо загорела, коричневая кожа была нежная и гладкая, особенно на груди и животе. Подмышки выбриты. Большая грудь и выпуклый живот с нежным пушком, который на загорелой коже казался очень светлым. Ей могло быть максимум двадцать два – двадцать три года. Она не была красивой в обычном смысле слова, однако являлась в высшей степени функциональным экземпляром человеческой расы.
Она вопросительно смотрела своими темно-карими глазами. Наконец сказала:
– Да, это я. Вы разыскиваете меня?
По-немецки она говорила не так свободно, как тетя, но разница была небольшой.
– Я разыскиваю Альфа Матссона.
– Кто это?
Из-за того, что все это время она выглядела как ребенок, который только что перенес нервное потрясение, он не смог оценить, как она отреагировала на это имя. Было вполне возможно, что она никогда в жизни не слышала его.
– Шведский журналист. Из Стокгольма.
– И он должен жить здесь? У нас сейчас нет никаких шведов. Вы, наверное, перепутали.
Она нахмурилась и ненадолго задумалась.
– А откуда вам известно мое имя?
Комната у нее за спиной была обычной комнатой в пансионате. Повсюду была разбросана одежда. Насколько он видел, это была лишь женская одежда.
– Он сам дал мне этот адрес. Матссон мой друг.
Она подозрительно посмотрела на него и сказала:
– Это как-то странно.
Он вытащил из заднего кармана брюк паспорт и открыл его на странице, где была фотография Матссона. Она внимательно посмотрела на фото.
– Нет. Я никогда в жизни не видела его. – Через несколько секунд она спросила: – Вы с ним потеряли друг друга?
До того как Мартин Бек успел ответить, он услышал за спиной легкие шаги и отступил в сторону. В комнату мимо него вошел мужчина лет тридцати. Это был мускулистый блондин небольшого роста, в одних плавках и такой же загорелый, как и девушка. Он встал чуть сбоку у нее за спиной и с любопытством заглянул в паспорт.
– Кто это? – спросил он по-немецки.
– Не знаю. Этот господин потерял его. Подумал, что он переехал сюда.
– Потерял, – сказал блондин. – Это плохо. Особенно когда при себе нет паспорта. Я это знаю, это бывает неприятно. Я работаю в этой области.
Он небрежно засунул палец под резиновый поясок плавок девушки, оттянул его как можно дальше и отпустил. Раздался громкий шлепок. Девушка бросила на него злой взгляд.
– Ну, так мы идем купаться? – спросил мужчина.
– Идем, я готова.
– Ари Бок, – медленно произнес Мартин Бек. – Это имя мне что-то говорит. Вы пловчиха?
У нее впервые забегали глаза.
– Я уже закончила выступления.
– А в Швеции вы плавали?
– Да. Один раз. Два года назад. Я финишировала последней. Странно, что он дал вам мой адрес.
Блондин вопросительно посмотрел на нее. Никто ничего не говорил. Мартин Бек взял паспорт.
– Ну что ж, до свидания. И не сердитесь, что я вас побеспокоил.
– До свидания, – сказала девушка и впервые улыбнулась.
– Надеюсь, вы найдете своего друга, – сказал блондин. – А вы пытались искать его в кемпинге и в купальне? Это здесь, в этой части города, на противоположном берегу. Там всегда много народу. Вы можете поплыть туда на пароходе.
– Вы немец, да?
– Да, я из Гамбурга.
Мужчина взъерошил девушке короткие черные волосы. Ребром левой ладони она легонько ударила его по пальцам. Мартин Бек повернулся и пошел к выходу.
В холле было пусто. На полочке за столом, который использовали в качестве стойки портье, лежала кипа заграничных паспортов. Сверху лежал финский паспорт, а под ним – два паспорта характерного зеленого цвета. Словно машинально, Мартин Бек протянул руку и вытащил один из них. Он открыл паспорт, и на него устремил стальной взгляд мужчина, с которым он только что встретился в дверях комнаты Ари Бок. Тетц Радебергер, служащий (бюро путешествий), Гамбург, 1935 года рождения. Похоже, никто здесь не стал ему лгать.
На пути домой ему не повезло: он ехал в быстром современном катере с крытой палубой и рычащим дизелем. Пассажиров было мало, ближе всех к нему сидели несколько женщин в пестрых платьях и цветастых платках. У них с собой были большие белые узлы, и приехали они, очевидно, из провинции. Чуть дальше, в салоне, сидел важный мужчина среднего возраста, на голове у него была коричневая плюшевая шляпа, в руке – портфель, а на лице – серьезное выражение. Долговязый мужчина в синем костюме лениво обстругивал палку. У самого выхода стоял полицейский в форме. Он ел бублики, которые вынимал из бумажного пакета, и время от времени обменивался фразами
