Говорю же — нога болит. Вы отдыхайте, я пойду, полежу. Часа через два поедем.
— Так, может, и я с вами смотаюсь? — предложил Погранец. — Для охраны.
— Не нужно, — ответил Ворон. — Что тут ехать, часа полтора всего! А как Морпех гоняет, так и быстрее домчим.
Он взял палку и поковылял в дом.
— Тогда ладно, — сказал Погранец и разлил оставшийся коньяк по двум стаканам. — Да тут и сидеть-то не с чем…
— Есть ещё в холодильнике, — успокоил Коряга. — Принесу сейчас.
— Ну, и закусить что-нибудь захвати!
Ворон поднялся к себе, лёг на кровать и почти сразу уснул. Сквозь сон он слышал, как в дом заходил Коряга, кому-то звонил по телефону… Или это ему приснилось…
Проснулся Ворон, когда уже стемнело. Коряга с Погранцом были уже порядком пьяны, а хмурый Морпех лишь ковырял без аппетита яичницу в стоявшей на столе большой сковороде.
— Готов? Поехали?
Морпех выгнал на тихую улицу «шестерку», Коряга с Погранцом проводили уезжающих, пожали Ворону руку и закрыли за ними ворота. Машина шла тихо и мягко: то ли кроме глушителя Морпех заставил перебрать и ходовую часть, то ли ехал аккуратней, опасаясь растрясти раненую ногу бригадира. Ни встречных, ни попутных машин почти не было. Неожиданно впереди вспыхнул синий проблесковый маячок и свет фар выхватил стоявшую на обочине белую «Волгу», с синей надписью на борту. Полицейский в светоотражающем жилете махнул жезлом, приказывая остановиться.
— Менты! — только и успел сказать Морпех.
— Останавливайся, — спокойно ответил Ворон. — Документы в порядке, запрещённого у меня ничего нет, ты не пил… Не пил же?
Морпех не ответил.
— Выйдите, пожалуйста, из машины! — на довольно сносном русском потребовал полицейский, проверив поданные через открытое окно документы.
Его напарник стоял в тени, держа автомат на изготовку. За машиной маячила ещё третья фигура, но без светоотражающего жилета, и ее почти не было видно.
— А в чём дело? — возмутился Морпех.
— У нас есть подозрение, что вы в нетрезвом виде.
— Слышь, командир, на вот тебе… — Морпех зашелестел купюрами.
— Выходите из машины! — приказал патрульный. — Оба! Без резких движений!
— Выходим! — сказал Ворон.
Они выполнили требование. Полицейский взял загранпаспорт Ворона, проверил, удовлетворённо кивнул, но документы не вернул.
— Водитель пусть садится к нам в машину! — распорядился он. — Поедем в отдел на освидетельствование.
— А как же я? — спросил Ворон. — Я сам за рулём не смогу в гипсе. Мне срочно в Бурнас нужно!
— Наш сотрудник сядет за руль вашей машины. Если водитель трезв, его сразу отпустят, это не займёт много времени.
— Да вообще оборзели! — закричал Морпех, раскрасневшись от негодования.
— А если будете так себя вести, можете за сопротивление полиции попасть в тюрьму на месяц, — сказал патрульный. И добавил: — Оба!
— Садись к ним в машину! — приказал Ворон.
— Да я, правда, не пил!
— Пил, не пил… Иди, сказал!
Морпех послушно поплёлся к «канарейке».
Повезли их не в городской отдел полиции, как рассчитывал Ворон, а куда-то по темной трассе прочь от города.
— Позвоните Николе Анапеву, — вежливо попросил Ворон. — Он хорошо меня знает и сможет поручиться.
— Мы ему не подчиняемся, — нехотя ответил полицейский.
Они проехали километров тридцать и остановились перед сельским отделом дорожной полиции. Фонари на столбах освещали небольшую площадку, на которой стояли несколько машин без опознавательных знаков. Охранник открыл металлическую дверь, Морпеха, завели в дежурную часть и, несмотря на возмущенные крики, затолкали в решетчатую камеру с громко щелкающим замком, а Ворона провели по пустому коридору в ярко освещенный и хорошо обставленный кабинет, очевидно, принадлежащий какому-то начальнику.
— Присаживайтесь!
Ворон сел на один из стульев, стоявших вдоль длинного стола для совещаний. Полицейский молча стоял у открытой двери, пока в коридоре не раздались четкие шаги. Ворон понял, кого он сейчас увидит. И не ошибся.
— Свободен! — послышался знакомый голос.
Полицейский кивнул и исчез.
— Не думал, что придётся так быстро встретиться! — сказал вошедший. Это был Люцифер. — Предписания врача нужно выполнять, иначе это может для вас плохо кончиться, — не скрывая насмешки, продолжил он.
— Вы из дорожной полиции? — спросил Ворон и сам понял, что сморозил глупость.
— Нет, конечно. Я из контрразведки. Можете звать меня Крумом.
— Я бы вообще не хотел вас никак звать, — буркнул Ворон.
— Понимаю, — улыбнулся Крум. — Но об этом нужно было думать раньше. Вели бы законопослушный образ жизни, жили бы спокойно у себя на родине, и мы бы никогда не познакомились.
— А теперь?
— А теперь или вы будете в точности исполнять мои предписания, либо попадёте в тюрьму, и надолго.
— Но зачем я вам нужен? Чем я могу быть полезен контрразведке?
— Об этом вы узнаете позднее, всему своё время. Пока вам предстоит сделать выбор, сделать сейчас, раз и навсегда, чтобы нам не пришлось больше возвращаться к этому вопросу. Варианта два: сотрудничество или тюрьма. В первом варианте вы получите ряд привилегий, деньги, автомобиль… Во втором — десять-пятнадцать лет за рэкет, бандитизм и убийство. Какой вариант вам больше по вкусу?
Ворон вздохнул.
— Разумеется, первый!
— Тогда садитесь за стол и подпишите это!
Крум достал из папки разлинованный бумажный бланк.
— Подписка о сотрудничестве? — уточнил Ворон.
— Вы догадливы, — улыбнулся контрразведчик. — Если бы не ваша сегодняшняя выходка, из-за которой меня подняли среди ночи, я мог бы сказать, что с вами приятно работать. Какой псевдоним выбираете?
— Так «Ворон» у меня погоняло! Пусть и будет…
— Нельзя. Другое нужно. Без всякой привязки к чертам внешности, профессии, эпизодам биографии…
— Тогда «Аноним».
— Это другое дело. Расписывайся — здесь и здесь.
Ворон подписал документ в тех местах, где ему показали.
— Я всегда ожидал, что при определенных условиях меня могут ссучить наши милиционеры. Но иностранная контрразведка… Такое и в страшном сне не могло присниться…
— Сейчас вас отведут в камеру, — сказал Крум, пряча расписку в папку. — Посидите там до утра. Утром вас и вашего товарища отпустят.
