Иначе с чего бы им там любить вампиров?
Если Аркадий сказал правду, эти близнецы тоже были вампирами, но только другого вида. Они поддерживали свою жизнь не кровью, как Зиллах и двое его громил-сладкоежек, как Кристиан и Никто. Эти вампиры пили саму жизнь. Они выпили жизнь из Эшли Равентона. Во всяком случае, так утверждал Аркадий. От Эшли осталась лишь высохшая оболочка, скелет, который держался только за счет пересохшей кожи, лишенной всех соков. И оставшейся силы хватило только на то, чтобы завершить начатое. Перед мысленным взором Духа возникла картина: сухое тело в пустой темной башне медленно поворачивается на веревке.
Теперь близнецы пели в один микрофон, упиваясь собой и дразня толпу своим эротическим нарциссизмом. Они запустили пальцы друг другу в волосы; их сочные губы чуть ли не соприкасались друг с другом. Остальных членов группы было почти не видно, они терялись в сумраке в глубине сцены. Все глаза были прикованы к близнецам.
И вдруг, сквозь пелену опьянения, что затянула сознание Духа, мелькнуло как молния нехорошее подозрение. С чего бы они сегодня такие красивые? Почему их губы так влажно поблескивают в полумраке; почему их волосы так сверкают, насыщенные живым цветом? Чем они подкормились перед концертом?
Только теперь он заметил, что близнец с красными волосами держит в руке череп. Он поднял череп над головой и повернул, так чтобы свет разноцветных прожекторов у сцены отразился от его гладкой поверхности. Два луча золотого света как будто брызнули из пустых глазниц, и толпа зашелестела в восторге. Все прожекторы у сцены погасли, кроме тех, что светили прямо на череп. Казалось, что череп висит над сценой, медленно поворачиваясь в темноте.
Духу показалось, что он узнал этот череп.
Неужели близнецы возвращались сегодня к Аркадию?
А если так, то кто же присматривает за Энн?
Стив слушал музыку и наблюдал за толпой словно в каком-то остолбенении. Не то что ему это очень уж нравилось, скорее он просто немного ошалел от пива. Дух подергал его за локоть. Стив повернулся к нему и слегка пошатнулся. Хотя они пили наравне, Стив был заметно пьянее Духа. Он закатил глаза.
- Не стоило нам доверять музыкальным вкусам Аркадия. Тебе уже хватит этого готического дерьма? Может, пойдем отсюда... в какой-нибудь нормальный бар?
- Нет. - Дух ещё крепче схватил Стива за локоть. - Послушай. По-моему, нам лучше вернуться к Аркадию. У меня предчувствие нехорошее.
В любой другой ситуации Дух бы, наверное, обиделся, если бы Стив посмотрел на него вот так. Но сейчас было не время думать о себе. Дух смотрел Стиву прямо в глаза, и наконец тот отвел взгляд и буркнул:
- Ладно. Как скажешь.
* * *
- Смерть - это легко, - прокричал в лицо Стиву какой-то парень с размазанной красной помадой вокруг глаз. Стив оттолкнул его с дороги. Парень пошатнулся - он был уже изрядно навеселе - и пролил свой коктейль прямо на приятеля, стоявшего рядом. Сигарета в руках у приятеля погасла.
Стиву было плевать. Он пробирался к выходу, не отрывая глаз от спины Духа, от его бледных волос, рассыпавшихся по плечам. На мгновение - всего лишь на мгновение - ему захотелось схватить прядь этих спутанных, грязных и шелковистых волос и дернуть изо всей силы. Чтобы не соблазняться, он засунул руки поглубже в карманы джинсов.
Уже не в первый - и, наверное, не в последний - раз Стив поймал себя на мысли, что ему очень хочется пробраться в сознание Духа и вырвать оттуда всю магию. Раздавить её каблуками, размазать по липкому полу, залитому пивом. Он стоял, никого не трогал. Налился пивом по самые пончикряки, так что его уже не коробила даже эта дурацкая музыка. Держал в обеих руках по пиву. На пару часов он сумел забыться - не думать об Энн и обо всем остальном. И вдруг у Духа, видите ли, предчувствие. И надо срываться и мчаться к Аркадию сломя голову. Навстречу очередной боли. Мысли Духа соприкасались с мыслями Стива. Его страх передался и Стиву, и на мгновение Стив его возненавидел, Духа. Если в сердце у Духа и вправду сияет какой-то там глаз, как выразился Аркадий, Стив бы его с удовольствием выбил.
- Приятно вам повеселиться, - бросил им парень у двери с мерзкой улыбочкой.
На улице было свежо и прохладно, и Стив слегка успокоился. Какая только хреновина иной раз не лезет в голову! Что ему нравится в Духе больше всего? Что ему всегда нравилось в Духе больше всего? Его магия. Странная, нелогичная, раздражающая магия.
- Прости, - сказал он, обнимая Духа. Они застыли на месте, чтобы продлить это мгновение безопасности, чтобы не сразу бросаться навстречу боли. Ни тому, ни другому не хотелось никуда идти.
Наконец Дух слегка отстранился и потянул Стива за руку.
- Пойдем, - сказал он. - Нам надо вернуться к Аркадию.
Стив знал, что там их не ждет ничего, кроме очередных неприятностей. Ничего, кроме боли и идиотских терзаний. Но он не мог ненавидеть Духа. Просто не мог - и все. И он пошел за своим лучшим другом - быть может, единственным другом - по лабиринту улиц и переулков, назад в магазин к Аркадию, и ветер опять дул с реки и снова пах устрицами и перламутром, темным илом и костями мертвых детей.
32
- Я умираю, - простонал Молоха. Весь пол вокруг был залит свежей кровью.
- А я уже умер, - сказал ему Твиг. - Я зомби. Я хочу съесть твой МОЗГ... - Он бросился на Молоху и схватил его за волосы зубами. Молоха закашлялся. Его снова стошнило кровью, часть которой пролилась Твигу на куртку. Они оба упали на пол.
- Только не начинай по новой...
- Я же не специально...
- ЗАТКНИТЕСЬ! - рявкнул Зиллах. В комнате стало тихо, если не считать сдавленных звуков, которые издавали Молоха с Твигом. Их обоих тошнило. При первом же приступе слабости Зиллах забился в угол. Его трясло. Он не хотел, чтобы его кто-то трогал. Впрочем, всем было не до того.
Никто лежал на кровати, обливаясь холодным потом. Его тоже стошнило кровью - прямо на постель.
Кристиан стоял у окна. Спина очень прямая, лицо кривится то ли от досады, то ли от отвращения. Шторы плотно задернуты. Когда он попробовал их раздвинуть, все остальные протестующе завопили, потому что даже блеклый свет уличных фонарей резал им глаза. Наконец, когда все прекратили блевать и более-менее успокоились, он спросил:
- У вас что, у всех обоняние отсутствует? Вы запахов не различаете?
Ответом было угрюмое молчание.
- И вкуса тоже не различаете?
Снова молчание.
- Потому что, если его рак был уже в такой стадии, что вы все отравились, от него должно было нести, как от свежеразрытой могилы. Или вам всем так уж хотелось пить, что вы набросились на человека на нашей улице, под нашим окном... и не обратили внимания на те вещи, в которых, собственно, и заключается ваша сила? ИЛИ ВЫ ВСЕ ПОЛОУМНЫЕ?! - Кристиан обвел комнату бешеным взглядом. А потом вновь повернулся к окну, словно и так знал ответ на последний вопрос.
Слабый голос Никто донесся из темноты:
- Теперь мы умрем?
Кристиан фыркнул:
- Нет, не умрете. Но проблюетесь изрядно. Как там у вас говорится? Вас всех вывернет наизнанку. Примерно сутки у вас будет рвота. Потом ещё сутки - слабость. Как при сильном пищевом отравлении. В сущности, это и есть пищевое отравление. Замечательный способ провести первую ночь во Французском квартале.
- Он ещё и издевается, - прошипел Зиллах из своего угла. - А что будет, если ты выпьешь нашу отраву? Двойная порция шартреза, и ты тоже будешь валяться-блевать, как мы.
- Да. - Кристиан холодно улыбнулся. - Но мне бы хватило ума не пить двойную порцию шартреза. - Он вспомнил тот раз, когда ему не хватило ума, и воспоминание о боли пронзило живот. Если им так же больно, они заслуживают сочувствия. В конце концов, когда они убивали Уолласа, они делали это для Кристиана.
Но Зиллаху было не нужно ничье сочувствие. Он приподнялся на локтях и злобно уставился на Кристиана. Его глаза горели зеленым огнем, который был виден даже в темноте.
- Да? - прошептал он. - Да? Знаешь, что я тут подумал? Если нам всем так плохо, то и тебе тоже должно быть плохо.
- То есть? - подозрительно переспросил Кристиан.
- То есть... может, тебе стоит выпить, Крисси?
Молоха хихикнул:
- Ага, Крисси. Выпей.
- Выпей, Крисси. Выпей, Крисси... - подхватил Твиг. Их голоса как будто гонялись друг за другом в тесном пространстве комнаты. И только Никто молчал. Он лежал неподвижно на залитой кровью постели. Его ребра явственно выпирали из-под кожи.
- Вы меня не заставите, - сказал Кристиан, но по спине пробежал холодок страха.
- Почти сутки блевать, - задумчиво проговорил Зиллах. - И потом ещё столько же отходить. А потом мы, наверное, уедем. Уже завтра ночью. Фургончик заправлен. Ключи у Твига.
- Все равно у нас нет шартреза, - сказал Кристиан.
Зиллах слабо взмахнул рукой.
- У тебя в сумке. На верхней полке, в шкафу. Три бутылки.
Потом он согнулся пополам, закашлялся, и его вырвало густой кровью. Она потекла у него по подбородку и пролилась на пол. Когда он выпрямился, его лицо было таким же спокойным и безмятежным, как всегда.
