шансом. Вырываюсь от него, ныряю за стол. Оттуда проскальзываю на животе под горами стульев, пока не оказываюсь далеко от него. В поисках меня он скользит лучом фонаря по бетонному полу. Оставаясь на месте, я сворачиваюсь калачиком под грудой стульев. Оттуда мне видно, как его ноги пробираются сквозь пространство между нагроможденной мебелью.
Рядом со мной на полу стоит коробка старых степлеров. Я беру один и швыряю его через комнату так сильно, как только могу. С глухим стуком он отскакивает от стены, и Бретт идет на шум, чтобы меня найти. Я толкаю в его сторону вращающийся стул. Катясь к нему, стул гремит колесами. Я использую шум как прикрытие, чтобы спрятаться за ряд металлических картотечных шкафов.
– Хватит играть в игры, Лив. Здесь опасно, – говорит он.
Когда я не отвечаю, он добавляет:
– Мы опаздываем. Эми будет зла.
– Эми мертва, – кричу я, не понимая, почему он чувствует необходимость продолжать притворяться.
Сквозь узкую щель между картотечными шкафами я наблюдаю за его сшитыми на заказ туфлями, пока он меня ищет. Его туфли украшены перфорированным узором в виде геральдической лилии, точно таким же, как на рисунке, который Тед прислал мне вместе с сообщением, предполагающим, что это ключ к разгадке личности того, кто убил Эми и Марко.
– Я знаю, что ты убийца Эми и Марко, – выпаливаю я. Мой голос эхом разносится по комнате.
Он останавливается на полпути, а затем замирает, как кобра, готовая нанести удар. Когда он понимает, что я больше ничего скажу, он опрокидывает груду стульев, ускоряя поиски моего укрытия.
– Я всегда знал, что к тебе вернется память. Вот почему прошлой ночью мне пришлось убить твоего бывшего и выставить тебя убийцей. Я полагал, что, когда тебя найдут рядом с его телом, они также повесят на тебя убийства Эми и Марко. Это выведет меня из-под подозрения. С моей стороны было неправильно отвлечься и позволить тебе исчезнуть с ножом, но все это закончится здесь и сейчас. Тебе никогда не выбраться отсюда.
Он делает паузу, чтобы услышать ответ и понять, где я прячусь. Я прикрываю рот, чтобы заглушить звук своего дыхания.
– Я сказал тебе, что приведу тебя к Эми. И я привел. Только не совсем так, как ты представляла, – смеется он. – Если ты сейчас выйдешь ко мне, то я позабочусь, чтобы тебе не было больно. Точно так же, как не было больно твоему бывшему прошлой ночью. Укол пентазоцина тонкой иглой в линию роста волос. Он упал на кровать и спал, как младенец, когда умер. Облегчи себе задачу, Лив. Когда я тебя найду – лишь вопрос времени.
Двадцатью четырьмя часами ранее
Меня будит потолочный вентилятор, он обдувает кожу потоком прохладного воздуха, дребезжа над головой. Я открываю глаза и смотрю в синеватую дымку, которая постепенно превращается в чью-то спальню.
Вентилятор вращается настолько быстро, что я боюсь, что он может упасть. Матрас слишком жесткий. Атласные простыни слишком скользкие. Жужжание, которое я слышала во сне, становится все более громким и зловещим, пока что-то не начинает трещать, как электрический провод под напряжением. Шум исходит из моей головы. Это моя личная система оповещения, и она говорит мне, что у меня проблемы. Большие проблемы.
Я лежу неподвижно, мои глаза прикрыты ресницами, пока я оглядываю серо-голубую спальню, пытаясь понять, где я и как я здесь оказалась. Рядом с кроватью стоит бутылка белого вина. Что удивительно. Я не люблю белое вино и редко его пью. На ковре раскидана женская одежда, которая, как я предполагаю, принадлежит мне. Пока я пытаюсь понять, что происходит, дверь спальни распахивается, и кто-то заходит в комнату. Его тень падает на стену. Она становится больше по мере того, как он приближается, пока я не узнаю его.
– Бретт? – бормочу я как во сне.
– Ради всего святого, спи, – говорит он. – Тебя должно было вырубить.
Жестокость его тона пугает меня почти так же, как и его слова. Вырубить? Я соображаю. Почему меня должно было вырубить? И тогда моя интуиция говорит, что он намеревается навредить мне. Включается инстинкт самосохранения. Я притворяюсь, что сплю, настолько убедительно, что почти засыпаю, когда он садится на корточки, чтобы проверить меня, касаясь рукой в резиновой перчатке.
Должно быть, он удовлетворен, потому что он отходит в сторону, и вскоре я слышу, как он, напевая, открывает кухонный шкаф и что-то достает. Я поворачиваю голову в сторону и ахаю, когда сталкиваюсь лицом к лицу с рыжеволосым мужчиной, спящим рядом со мной.
Когда возвращается Бретт, я притворяюсь, что сплю, выдыхая ровно и ритмично, все время прислушиваясь к шороху ткани, пока он снимает одежду с мужчины рядом со мной и сбрасывает ее на пол.
Раздается хлюпающий звук. Матрас смещается. Я не понимаю, что происходит, пока Бретт не кладет мне в руку холодную рукоять ножа. Он мокрый и липкий. Я чувствую запах крови. Он укрывает нас обоих простынями, практически укладывает нас, прежде чем исчезнуть в ванной.
Гудят трубы и громко плещется вода. Он моется. Когда я поворачиваю голову, я сразу понимаю, что человек рядом со мной мертв.
Быстро встаю с кровати, натягиваю лежащие на ковре джинсы и женскую кофту. Не застегивая джинсы, я сую ноги в ботильоны, одним глазом следя за полоской света под дверью ванной, чтобы убедиться, что он не выйдет. Запах хлорки проникает в спальню через дверную щель под ванной.
Нож упал с кровати на лежащую на полу футболку. Я хватаю ее и, завернув в нее нож, направляюсь в гостиную. Свободной рукой я тихо отпираю входную дверь.
На крючке возле входной двери висит женский кардиган без пуговиц. Я перебрасываю его через руку, выскальзываю из квартиры и мягко закрываю за собой дверь. Отраженный на полу свет ведет меня в темноте к лестничной клетке. Спустившись по лестнице в подвал, я толкаю дверь и оказываюсь в переулке. Я надеваю кардиган, сую в карман завернутый в футболку нож, чтобы сохранить его как улику, и иду к винному магазину на углу. Я так напугана и сбита с толку, что все, о чем я могу думать, – это необходимость предупредить Эми, прежде чем он до нее доберется.
Я ловлю такси и даю адрес нашей квартиры в Бруклине. Я смотрю в окно машины, как ореолы вокруг уличных фонарей подмигивают, словно разделяя со мной секрет. Убаюканная гулом радио, я чувствую, как у меня тяжелеют веки, и засыпаю.
