Паркинсон выразительно посмотрел на шефа аналитического отдела Канариса.
— Три агента за одну ночь, — сказал он. — «Близнец», «Тритон», «Зенит»-младший. И это только начало. Что вы скажете на это, Канарис? Это ведь вы, кажется, агитировали за вербовку Семаго — «алкоголика», как вы тогда метко выразились, и «невротика»?
Канарис упрямо тряхнул своим белым хохолком на голове.
— Я не думаю, что провал спровоцировал именно «Близнец», — быстро отозвался он.
— А почему тогда рухнули в первую очередь «Зенит»-младший и «Тритон», которые были напрямую с ним связаны? Почему именно эти трое?
— Я считаю, причин может быть несколько… Исчезновение Близнеца может быть связано с ликвидацией его сожительницы, Колодинской. Возможно, это была ошибка, он очень тяжело перенес ее гибель…
— Не надо искать оправданий, Канарис! — жестко произнес Паркинсон. — Будем исходить из наиболее вероятного развития событий. А они таковы, что в Москве произошел тройной провал. Не исключено, что алкоголик и невротик Семаго на почве личных переживаний из-за наших не до конца продуманных действий добровольно сдался русской контрразведке! Значит, нам надо резко снизить свою активность в России, чтобы избежать дальнейших потерь!
Фьюжн пошевелился в своем кресле.
— Как раз сейчас в Заозерске проводится операция «Рок-н-ролл» по освобождению «Зенита»-старшего, — тихо сказал он. — Там находятся Лернер Грант и Анна Халева. С учетом сложившейся обстановки они подвергаются повышенному риску. Как и другие наши агенты, которых они привлекли к организации побега…
— Эта операция тоже является звеном цепочки «Близнец» — «Тритон» — «Зенит»-младший, — сказал Паркинсон. — Это ведь условие, которое поставил сын «Зенита», чтобы наладить сотрудничество с Семаго. Я правильно понимаю?
Русский отдел молчал. Все помнили условия сделки, предложенной Родионом Мигуновым.
— Правильно, — наконец, сказал Фьюжн.
— А имеет ли смысл освобождение «Зенита» после ареста его сына и Семаго? — медленно проговорил Паркинсон. — Ради чего мы должны рисковать и подставлять наших людей?
Ответом было молчание. Действительно, выполнять обязательство было не перед кем. И незачем.
— Так какого черта мы, как говорят русские, паримся? — вопросил Паркинсон в тишине. — Зачем нам это нужно?
Он еще раз недовольно глянул на Канариса и стал набирать домашний телефон заместителя директора ЦРУ Фоука.
* * *
г. Заозерск
Следак очухался довольно быстро! Живучий, скотина… Предатель! Вот из таких и получаются шпионы…
Он закрыл за собой дверь и оказался на гулкой пустой лестнице. Площадка под ногами вымощена старой-престарой желтой плиткой — видно еще с советских времен. Многие растрескались и выкрошились. На ступеньках пыль, на стенах — паутина. Видно, «черным ходом» никто не пользовался.
Беглец стал медленно спускаться по выщербленным ступенькам. По закону подлости именно сейчас кто-то может появиться здесь и спутать все карты… А эта сволочь подсунула ему разряженный пистолет!
На следующей площадке в углу лежала куча мусора: какие-то тряпки, банки, обрезки досок… Он наклонился и сунул бесполезное оружие в картонную коробку. Потом осторожно двинулся дальше, стараясь ступать бесшумно, вслушиваясь и настороженно озираясь по сторонам.
Посмотрел на часы. 9-25. Неужели так мало времени прошло? Ему-то казалось, что с одним только понятым провозился целую вечность, да потом еще переодевался… Или следак забыл подвести часы? Сволочь! Надо было и его… Так надежней… Никчемный человечишка, раз при такой должности носит дешевые часы, которые отстают на полторы минуты в сутки… У него самого было пять пар часов, чистая Швейцария: «Ролекс», «Ланге и сыновья», «Адемар Пиго» и еще какие-то… Правда, они тоже отставали… А японская электроника годами идет секунда в секунду…
Как он ни отвлекался, но когда посмотрел на нелепый белый циферблат, на нем были те же 9-25. Может, остановились? Поднес к уху. Ничего не слышно. Может, слух ослаб? Восемь лет у него не было часов. Ничего, подожду, дольше ждал…
А вдруг следак перепутал ключ? Или нарочно подложил не тот? Может, все это ловушка?! Тогда чего ждать?
Он быстро спустился к двери, обратив внимание на непривычную легкость в ногах — словно шел босиком. Это туфли, обычные мужские туфли, слегка великоватые ему и почти невесомые по сравнению с грубыми говнодавами Огненного Острова. А может, это оттого, что он делает первые шаги на воле. Если он действительно на воле!
Достал ключ, вставил в замочную скважину, повернул. Замок легко открылся, он распахнул дверь, вышел на крыльцо и замер — это воля! Вокруг открылся бездонный, бескрайний мир: ни решеток, ни перегородок, ни отвратительно лязгающих железных дверей, ни колючей проволоки, ни заборов. Иди куда хочешь! Плюс изобилие чистейшего свежего воздуха!
А прямо на него шел милиционер в форменном синем плаще, с папкой под мышкой. Он оглядывался по сторонам, словно что-то искал. Завидев беглеца, милиционер оживится и явно вознамерился что-то спросить. Например, почему гражданин выходит из черного хода? Или сразу прикажет предъявить документы… Беглец похолодел. Инстинктивно он чуть не принял позу лягушки, в которой передвигался по особорежимной колонии восемь лет. И зачем вышел раньше времени? Предупреждали ведь — минута в минуту, сел в машину — и все…
Он постарался взять себя в руки, одеревеневшими руками закрыл дверь, на одеревеневших ногах спустился с крыльца. Внутри — словно граната с вырванной чекой, и даже вкус железа появился на губах.
— Можно вас на минуту? — спросил милиционер. На плаще Мигунов различил лейтенантские погоны.
— Слушаю! — резко ответил бывший полковник командным голосом.
Жестким, начальственным взглядом он заставил себя смотреть прямо в лицо милиционера, в его серые сонные глаза, на его рот с губой, искривленной каким-то старым, почти невидимым шрамом.
— Сюда зайти можно? — спросил лейтенант. — А то я никак главный вход не найду…
— Нет. Это только для сотрудников. А вам туда!
Мигунов наугад махнул рукой. Он понятия не имел, где находится главный вход.
— Спасибо! — лейтенант прошел мимо, и Мигунов перевел дух. Обошлось! Но сердце колотилось и поджилки тряслись. Что там происходит наверху? В любой момент из здания может выбежать погоня! Топтаться возле крыльца нельзя: стоящий без дела человек привлекает внимание.
Беглец двинулся по тихой улочке в сторону шумного проспекта. Кругом все еще простиралась бескрайняя свобода. Навстречу, без конвоя и наручников, шли люди в «вольной» одежде, они скользили по нему безразличными взглядами и проходили дальше. Без всякой охраны прошли две девушки в коротких кожаных курточках и облегающих джинсах — он тут же представил, что находится у них под одеждой, и даже возбудился. Какой-то парень с одутловатым лицом и выбритой головой, похожей на булыжник, напомнил, что у него такая же, «зековская» стрижка. Мигунов нервным жестом насадил шляпу поглубже. Но тут же вспомнил: в мире сейчас новая мода — лысые и татуированные, он видел это в телепередачах. Лысой головой сейчас никого не удивить. Даже Брюс Уиллис, и тот лысый…
На часах 9-27. Ах, черт. Еще целых три минуты!
Может, часы все-таки отстают, и машина давно уехала?
Мигунов поежился, засунул руки в карманы брюк. Там лежали какие-то таблетки, зажигалка, немного мелких денег. В карманах пиджака он нашел паспорт и пачку «Явы». Раскрыл паспорт, прочел: «Федосеенко Игорь Матвеевич, год рождения 1974». Отошел к ограде, незаметно выбросил паспорт в траву. Игорю Матвеевичу документы определенно больше не понадобятся.
Достал сигарету, закурил. Все-таки удивительно как-то вышло… Понятой на вид казался тихим, покладистым… В чем-то даже жалким — такие всегда стоят в очереди последними, а любое обращение к незнакомому начинают со слова «простите». Простите, но вы только что ударили женщину. Простите, но я не буду отдавать вам свою одежду… Мигунов, не помня себя, свалил его на пол, несколько раз ударил по лицу, а потом… Он не собирался его убивать. Точнее, он твердо помнил, что на одежде, которую он наденет, не должно быть пятен крови. Да, он помнил. И поэтому не раскроил ему череп пистолетом, а — задушил. Как Блинова. Это получилось как бы само собой.
Ну и хер с ним, с Игорем Матвеевичем!
9-29.
Он развернулся и, преодолевая себя, пошел обратно. Мимо проезжали машины, шли по своим делам люди. Не те машины и не те люди. Впереди остановился автобус, двое парней с военной выправкой пружинисто выскочили наружу и направились к зданию Следственного управления.
Черт-те что, подумал Мигунов, провожая их взглядом. Вот-вот конвой зайдет в этот чертов класс. Возможно, уже зашел. Не будут же они торчать вечно в коридоре… Вот-вот поднимется тревога, завоют сирены, затопают по асфальту сапоги, а беглец никуда не делся — вот он, голубчик, гуляет рядом с управлением…
