— Мне очень страшно, — сказал он и благосклонно улыбнулся маникюрше.
— Бойся, не бойся, а тебе все равно кирдык. Ты заигрался, Сёма. Потерял нюх. Потерял страх. И как следствие, потерял доверие у определенных людей.
— Когда меня арестуют?
— Как бывшему другу скажу — это вопрос минут. За тобой уже поехали. И все дороги в Жаворонки перекрыты…
— Ай-ай-ай! — Трепетов протянул девушке купюру и слегка помахал рукой: сдачи не надо.
— А если клетка пуста? Вдруг птичка улетела? — насмешливо спросил он и бросил взгляд в окно. Прямо за террасой начиналась пальмовая аллея, а еще дальше плескался лазурный бескрайний океан. Одетая в розовое кимоно маникюрша поднялась из-за столика, присела в поклоне, произнесла короткую певучую фразу на каком-то экзотическом наречии и удалилась, дробно стуча деревянными подошвами.
— …И чистит перышки где-нибудь в другом месте?
— Врешь, — хмыкнул Сулимов. — Этого не может…
— Может, Кир. Очень даже может.
Трубка замолчала на некоторое время. Там просчитывали возможность блефа.
— А твои активы? А недвижимость?
— Ну, что-то я успел перевести или продать, что-то не успел. Но это мелочи, Кир.
— А твои бабы? — чуть не взвизгнул Сулимов. — Маша? И эта новая, как ее… Полина?
— А что бабы? — рассмеялся Трепетов. — Были эти, будут и другие. Здесь, кстати, попадаются очень неплохие экземпляры.
— Ты никогда не сможешь вернуться сюда!
— Весьма сожалею.
— Тебя все равно вычислят! Ты…
Трепетов отключил связь и убрал телефон в карман. Послышался знакомый дробный перестук. Из соседней комнаты вышли две другие девушки — в таких же розовых кимоно. Правда, сшиты они были из тончайшего прозрачного шелка — местные обычаи запрещают работницам массажных салонов выходить к клиенту без одежды. Правда, когда сам клиент попросит их раздеться, они это делают с удовольствием.
— Ну что, готовы, девочки? — пророкотал Трепетов и смешно подвигал бровями.
Девушки рассмеялись, радостно защебетали на своем птичьем языке. Русский олигарх, кряхтя, величественно поднялся из кресла.
— Что ж, тогда — вперед!
В квартире на Сивцевом Вражке все оставалось по-прежнему. Даже батарея пустых бутылок, украшавшая подоконник и шкафчики в кухне, благополучно пережила землетрясение. В ушах у Лешего еще стоял грохот светопреставления, болели обожженные руки и спина. Но это было там, в глубоком «минусе». Здесь в минуты катаклизма, похоже, лишь позвякивала посуда и ныли автомобильные сигнализации. Леший был даже несколько разочарован.
Неделю провел дома. Никому не звонил, выходил только один раз — за продуктами и пантенолом для лечения ожогов. Его тоже никто не беспокоил.
Но… Когда деньги закончились, ему пришлось снова достать из тайника обкоцанный золотой слиток, делать отпилы и искать покупателей. Получалось так себе. Скупы боялись брать немаркированное золото, а если и брали, то пытались его обмануть, сбивали цену ниже плинтуса. Пару раз его пытались пощупать бандиты. Пришлось показывать им гранату — универсальный пропуск в рай или ад, в зависимости от заслуг каждого. Это действовало.
Однажды он попал в поле зрения полицейского информатора, и получивший очередное звание майор Комаров прочел агентурное донесение:
«…Объект, известный в диггерских кругах под кличкой Леший, пытался продать десять граммов непробированного золота…»
Но отреагировал на это Комаров весьма своеобразно: разорвал и бросил в корзину со словами:
— И насрать! Это не самый большой преступник в стране!
Потом майор позвонил Лешему (немало его этим удивив), расспросил о здоровье, о том о сем, а потом, замявшись, сказал:
— Так это, слушай… Помнишь, ты обещал взять меня в «минус»? Может, на недельке все-таки выберемся? У меня тут как раз три дня отгула… А?
— Ничего я не обещал, — сухо ответил Леший. — И в «минус» я не хожу.
Майор Комаров мог и обидеться, конечно. Но, судя по тому, что за Лешим так никто и не приехал, и даже повестки он не получал, и продолжал исправно снабжать московских скупов непробированным золотом высшей 999-й пробы — все-таки не обиделся.
Зато приехали другие. Толстомордые, крепкоголовые, немногословные, на черном BМW Х6 с тонированными стеклами.
— Лев Николаевич в гости приглашает. Гранаты, стволы, ножи есть?
— В других брюках остались, — развел руками Леший.
— Тогда езжай в чем стоишь.
Стоял Леший в одних домашних трениках и тапочках. Впрочем, его все равно обыскали.
— Мне надо Льву Николаевичу видеокамеру передать.
— Камеру бери.
Лев Николаевич ожидал его в тихом придорожном кафе, за столиком на пустой террасе. Угощение программой визита предусмотрено не было.
— Мои люди ждали вашего возвращения в условленном месте, — сказал он. — Вы не пришли.
— Пришлось выйти в другом месте. Были обвалы. Решили не рисковать.
— Наверное, диггеры — очень осторожные люди, — предположил Лев Николаевич.
— Живые диггеры — да. А мертвые — такие же, как и все остальные. Кстати, останки наших предшественников я снял.
— Камера не пострадала?
— Цела. Но кроме погибших мы ничего не снимали.
— Почему?
— Не дошли до Хранилища. Не успели. Про землетрясение слышали?
— Ну, еще бы…
— Мы оказались в самом эпицентре. Если бы прошли дальше — сейчас бы не разговаривали… Вот, полюбуйтесь…
Леший показал следы ожогов на руках.
— И спина обгорела. Могу показать для убедительности.
— Спасибо. Вы достаточно убедительны. Пока все сходится.
Лев Николаевич задал еще несколько уточняющих вопросов. И, наконец, главный:
— Значит, Хранилище больше не существует?
— На уровень выплеснулась раскаленная лава. Думаю, не только Хранилище накрылось медным тазом, но и весь горизонт, — сказал Леший. — Проверять не рискну.
— Золото — и медным тазом… У вас образное мышление.
— Спасибо.
— Столько драгоценного металла пропало зря. Жаль, — посетовал Лев Николаевич.
— Почему же пропало? Наверное, когда-нибудь люди наткнутся в этом месте на россыпь золотых самородков непонятного происхождения. Или на один огромный спекшийся самородок весом в десять тонн. Но это будет уже в другую геологическую эпоху. Ваш шеф до этого не доживет.
Лев Николаевич пошевелился, проводил взглядом проезжавшую мимо фуру. Выпил стаканчик воды без газа. Вздохнул.
— Трепетов больше не участвует в этом проекте, — сказал он. — И в других проектах тоже. Телевизор смотришь? Газеты читаешь?
— Нет.
— Он здесь уже не живет. По крайней мере до следующей геологической эпохи.
— Ничего, — сказал Леший. — Миллиардеров в России много. Без работы не останетесь.
Лев Николаевич приподнял брови и прокашлялся. Возможно, он и рад бы отдохнуть, но при таком количестве миллиардеров это весьма проблематично.
— Работаем, — коротко заметил он.
— Значит, все снаряжение я могу оставить себе? — спросил Леший. — Вряд ли оно понадобится вашему следующему миллиардеру…
— Оставляй, мне оно как-то ни к чему, — сказал Лев Николаевич. — Только одно условие, диггер: когда-нибудь оно может понадобиться мне. И ты тоже можешь понадобиться. В Жаворонках с гранатой ты хорошо выступил. Зачетно. Будешь у меня в резерве…
Леший даже не поморщился. Он сам определял, кто у кого в резерве. Но сказал спокойно и безразлично:
— В резерве так в резерве. Ваши мордовороты мой адрес знают.
Лешего усадили в черный Х6 и отвезли обратно на Сивцев Вражек.
Оставшись один, Лев Николаевич внимательно осмотрел видеокамеру, достал кассету, отогнул подвижную планку, проверил состояние пленки. Затем взял пинцет и извлек откуда-то изнутри крохотный прибор, похожий на обычную радиодеталь на двух металлических ножках. Завернул ее в салфетку, спрятал в потайное отделение бумажника. После этого Лев Николаевич слегка приподнял ладонь и пошевелил пальцем. Из припаркованной рядом с кафе легковушки вышел молодой человек интеллигентного вида.
— Присаживайся, Цифра. — Лев Николаевич указал ему на стул, где только что сидел Леший. — Кто пеленговал диггеров по радиомаяку?
— Паша и Очкастый. Я писал программу, они пеленговали.
— Теперь мне нужна точная карта их перемещений с привязкой по трехмерным координатам. Сможешь сделать?
— Под землей все координаты условны, — сказал Цифра. — Привязываться нужно к реальным объектам. К коммуникациям, например…
— Тогда скажи Паше, пусть отожмет где хочет план коммуникаций Центрального округа. Не хню из Интернета, а что-то посерьезнее.
— Попробуем. — Молодой человек подумал, провел рукой по идеально выбритому подбородку. — Просто мне показалось, что эту тему вы как бы закрыли за бесперспективностью… — Он поспешно добавил: — Возможно, я ошибся.
