— Во имя всего святого, чего я могла испугаться? — спросила Джулия, лицо которой стало белым как полотно.
— Именно это и не давало мне покоя, — признался Найт. — Тут я вспомнил, откуда мне известно это выражение. «Будь временно в неведенье, голубка, когда ж свершится дело, похвали».[67]
Последовало долгое молчание. Томас мысленно отсчитывал секунды. Три. Четыре. Пять.
— И что с того?
— А то, что эти слова Макбет говорит жене после того, как послал убийц к Банко и его сыну.
Джулия молча смотрела на него целых три секунды, затем ровным и отчетливым голосом произнесла:
— По-моему, вам пора идти, вы не находите?
— Возможно. Я просто хотел заглянуть к вам и немного поболтать.
— Не сомневаюсь, вы уже изложили весь этот глупый бред полиции?
— Вы совершенно правы, — подтвердил Томас.
— Вам ответили, что от него нет никакого толка, поэтому можете оставить его при себе.
— На самом деле полиция всем этим очень заинтересовалась, вот только найти доказательства, вероятно, будет невозможно. Если не появятся какие-либо новые криминалистические улики, дыры в вашем алиби или красноречивые свидетельства банковских операций и телефонных переговоров, что, полагаю, никогда не будет обнаружено, то вам, по всей видимости, удастся выйти сухой из воды.
— Естественно, — сказала Джулия, улыбаясь, словно змея.
— Естественно, — повторил Томас. — Но мне любопытно вот что. Как вы намеревались разделить пьесу? Ее обнаружение обеспечило бы только одну карьеру, и я сомневаюсь, что это оказалась бы карьера Тейлора. Он не являлся полным дураком и должен был это понимать, хотя, уверен, вы оплели его своими чарами.
— Тейлор никогда не являлся лидером, — презрительно усмехнулась Джулия. — Уверена в том, что, если бы ему удалось раздобыть пьесу, я смогла бы убедить его… поделиться со мной. Он был слабым и бесхарактерным. Не столько Гамлет, сколько — не побоюсь показаться похожей на Элиота — сколько лакей.
— Как удобно.
— Я никого не убивала, мистер Найт. Возможно, поделилась кое-какими профессиональными мыслями с человеком, который оказался неуравновешенным психопатом. Возможно, я поступила не слишком красиво, последовав за вами во Францию, и согрешила в том, что не поделилась своими опасениями с полицией, но это все. У меня на совести ничего нет, и во сне я не гуляю.
— Разумеется, — произнес Томас.
— Так что оставим все это.
— Возможно, мне придется так поступить, — сказал Найт. — Но я постоянно возвращаюсь к самому первому убийству. Могу поверить в то, что Брэдли выследил Грешэма в подвалах, уверен, что именно он лишил жизни Дэвида Эсколма и пытался прикончить меня в моем собственном доме, но покушение на Даниэллу Блэкстоун, самое первое, кажется мне абсолютно другим. Остальные преступления совершены хладнокровно, безжалостно, но Блэкстоун была убита в порыве ярости. Ее ударили по затылку обломком кирпича. Так вот, Даниэлла говорила о правах на экранизацию с Грешэмом и о публикациях с Эсколмом, но я не понимаю, как она, стремясь найти специалиста по Шекспиру, обратилась, как вы выразились, к лакею. Возможно, Эсколм еще мог принимать Тейлора за настоящего шекспироведа, поскольку смотрел на него как бывший аспирант на помощника своего научного руководителя, но Даниэлла обязательно сначала ознакомилась бы с его резюме и поняла бы, что от этого человека не будет никакого толку.
— Наверное, она обращалась к Дагенхарту.
— Тот уже двадцать пять лет знал о существовании пьесы и скорее уничтожил бы ее, чем позволил бы Даниэлле или кому бы то ни было опубликовать эту вещь. Он дал клятву.
— Это в его духе. — Джулия скривила губы. — Дагенхарт всегда был старым сентиментальным глупцом, неизменно находившим способ облагораживать самые низменные свои устремления.
— Полагаю, он видел жизнь через призму собственного опыта, — заметил Томас. — Как и все мы.
— В таком случае профессор действительно был самым настоящим дураком. В конце концов, речь шла всего лишь о книге. Скрывать ее, а затем уничтожить только из-за того, что она для него значила, — это абсурд и типичный эгоизм.
— Вы, конечно же, поделились бы пьесой со всем миром.
— Я поступила бы с ней так, как в наши дни делают с Шекспиром. Люди используют его произведения, чтобы поговорить о том, что их интересует. Добро пожаловать в научный мир.
— Я думаю, это Тейлор направил Даниэллу к вам. К ученому с солидной репутацией.
— Я уже говорила вам, что никого не убивала. — Джулия громко, мелодично рассмеялась, демонстрируя веселье и презрение. — Так что, если вы надеетесь вытянуть из меня признание, то можете об этом забыть.
— Извините. Кстати, примите мои поздравления по поводу вашей новой статьи.
— Какой?
— Посвященной одежде слуг.
— Да, для сборника Кембриджского университета. — Джулия улыбнулась. — Во имя всего святого, как вы о ней узнали? Я же пока что даже не подписала контракт.
— Слухом земля полнится. Именно над этим работал Чад Эверетт, верно? Одежда слуг, ливреи.
Джулия подозрительно прищурилась и заявила:
— Да, он помогал мне в некоторых местах. А в чем дело? Что вам говорил Чад?
— Он сказал, что это целиком ваша работа. Мол, вы имели полное право заставить его изъять весь этот материал из доклада на конференции в Чикаго.
— Но это ведь действительно была моя работа, разве не так? — Она смотрела ему в глаза, но с трудом, словно это было детское состязание под названием «Кто кого переглядит».
— Вне всякого сомнения. Все же…
— Что?
Сунув руку во внутренний карман, Томас достал два конверта из плотной бумаги.
— Вот, получил сегодня два письма с отказом. Из «Шекспировского обозрения» и «Литературного вестника».
Похоже, это признание застало Джулию врасплох.
— Вы по-прежнему пишете статьи в научные журналы?
— В этом-то, похоже, вся загвоздка.
— Не понимаю.
— Я не мог взять в толк, почему Чад покупал вам флеш-карты, — заявил Найт, положив письма на колени.
— Извините, — произнесла Джулия, и ее недоумение показалось Томасу достаточно искренним. — О чем это вы?
— В Стратфорде вы послали Чада купить вам флеш-карту, не дав ему ответить на вопросы об одежде лакеев. Он, ваш преданный слуга, поспешил выполнить просьбу. Я его тогда встретил и с тех самых пор гадал, зачем вам понадобилась флеш-карта. Единственным компьютером, который я видел за все то время, был ноутбук Рэндолла Дагенхарта.
— Так что с того?
— Миссис Ковингтон рассказала, что старик повсюду его оставлял. Она никак не могла решить, что это, бесконечная доверчивость или потеря связи со временем.
— И?..
— Наверное, то и другое. Так или иначе, но после смерти Дагенхарта я попросил полицию забрать его ноутбук. Если честно, я надеялся, что на нем будет какая-нибудь информация, которая поможет составить цельную картину случившегося, соединить все точки, однако ничего такого там не оказалось. Зато, разумеется, обнаружилась самая последняя работа Дагенхарта.
— И?.. — Джулия застыла неподвижно, ее голос прозвучал едва слышно.
— Я уговорил следователей разрешить мне поставить один опыт, нашел черновик статьи о «Бесплодных усилиях любви», написанный Дагенхартом, заменил его фамилию на свою и разослал письма всем ведущим литературным журналам. Сегодня утром я получил отказы, о которых уже упоминал.
— Я очень сожалею, что статья не понравилась, — сказала Джулия, глаза и голос которой стали пустыми.
— Дело не в том, что статья не понравилась, — объяснил Томас. — Просто журналы уже получили ее от другого человека.
Тут Джулия шумно выдохнула, словно уже давно не дышала, затем откинулась на спинку кресла и полностью расслабилась. Она отвела взгляд, а когда снова посмотрела на Томаса, то уже улыбалась.
— Я знала, что от вас будут одни неприятности, — сказала Макбрайд. — Все стало только хуже, когда вы устыдились своего влечения ко мне.
Томас усмехнулся и заявил, поднимаясь с кресла:
— Джулия, за плагиат полиция вас преследовать не станет. Скорее всего, вам нечего опасаться обвинений в соучастии в убийстве. Но, боюсь, с вашей научной карьерой покончено.
— Это мы еще посмотрим, — пробормотала Джулия.
Эти слова должны были стать вызовом, однако прозвучали неуверенно.
Шагнув к двери, Томас остановился, обернулся и произнес:
— Хочу спросить, зачем вы пошли на все это? Я знаю вас как уважаемого специалиста, который в прошлом не гонялся за чужими работами. Что же изменилось?
Какое-то мгновение Джулия просто смотрела на него, словно раздумывая, не бросить ли ему новый вызов, затем пожала плечами и ответила:
