— Да. Так где же вы были прошлой ночью, мистер Арден?
Арден, казалось, на время иссяк. В нерешительности он облизал губы, его голубые глаза отрешенно смотрели в пространство. Затем он сказал:
— Я ездил с другом в «Голливуд боул», вот и все. Там по субботам вечером концерты поп-музыки, вчера был Гершвин. Думаю, мы отправились туда примерно в восемь пятнадцать, концерт начинается в половине девятого. Я не знаю точно, когда он закончился, полагаю, вы можете это уточнить. Где-то без четверти одиннадцать. Вы не представляете, на что похожа тамошняя автостоянка. Настоящая давка, мы очень медленно оттуда выбирались. Прошло, наверное, полчаса, пока мы выехали на Хайленд, затем отправились в одно место на бульваре Голливуд и немного выпили, прежде чем вернуться домой.
— Друг? Мужчина или женщина? Могу ли я…
— Что вы имеете в виду? Какого черта, почему я должен…— Арден замолчал так же неожиданно, как и вспылил… — Извините, я так потрясен и расстроен, не знаю, что я… В конце концов, Маргарет и я… Я был с Майком Дарреллом, можете считать его моим ближайшим другом. У нас общие интересы. Его адрес? Но почему? Хорошо, Детройт-авеню, девятьсот двадцать четыре. Конечно, Голливуд. Но какое… Я имею в виду, что это был какой-то наркоман, вышедший на промысел.
Хэкет записывал адрес Даррелла, и его карандаш ни разу не запнулся, ведь он был сообразительным полицейским и имел за плечами одиннадцать лет работы.
— Большое спасибо, мистер Арден. Просто формальность. Да, ужасно… Большие города — вот и насилие. Вообще то насилию человек подвергается везде, только в городе это случается чаще.
— Их самих надо убивать,— с трудом произнес Арден.— Тех, кто убивает людей. Девушек. Сначала я не мог поверить, когда Лаура… Маргарет всегда была осторожна, шала, где может подстерегать опасность, но, должно быть, один-единственный раз забыла… Я прямо не знал, как сказать маме. Даже после того, как сам осознал. Невероятно. Но, думаю, сейчас она задремала, надеюсь, вы не станете ее беспокоить.
Хэкет сказал, что не станет. Он снова поблагодарил Ардена и через бурый газон пошел к машине. Когда он разворачивался на своем «форде», то увидел, что Арден все так и стоит и смотрит ему вслед. Хэкет направился на Детройт-авеню взглянуть на Майка Даррелла.
— Даррелл? — переспросил Мендоса и добавил, но обращаясь уже не к Хэкету:
— Нет, Нефертити, только не галстук!
— Даррелл, поверишь ли, нечто вроде каскадера. Да, кино ведь продолжают снимать. В некотором роде. Даррелл выполняет дубли на втором плане, когда страховые агенты говорят, что звезда не будет выпрыгивать из окна второго этажа или падать на собственный зад. Не настоящий трюкач. У него есть еще какая-то работа. Наверное, зарабатывает неплохо. Хорошая квартира. Занимается в университете на курсах современной скульптуры. Куча мускулов. Самсон… Да… Нет. Около тридцати. Приятная внешность, в примитивном смысле. Мускулы, как я сказал, и курчавые светлые волосы. Кстати, принял меня в штыки: какого черта полицейские тут вынюхивают, что им теперь надо? Да, так и сказал: «теперь». Разумеется, Даррелл ездил в «Голливуд боул» со своим другом Арденом прошлой ночью. Как ни смешно это может звучать для тупого полицейского, но некоторые люди иногда любят послушать хорошую музыку… Я читаю заголовки, как и ты. Это я уже сделал. Да. Могу я теперь поехать домой к жене? Хорошо, буду иметь в виду. — Хэкет положил трубку, обернулся и, увидев Паллисера, тяжело вздохнул. — Давай короче.
— А рядом с гаражом студия, — говорила Элисон, — вот так. Если у нас будут комнаты для прислуги, то их можно сделать с другой стороны гаража. Хорошо? Сейчас прислуга требует жилье? Не…
— Спроси лучше Берту, — ответил Мендоса.
Элисон закрыла глаза,
— Луис, от этого я чувствую себя Иудой. Даже при мысли об этом. Она протирает пыль даже на обратной стороне картин. И живет здесь с Бог знает каких времен… Если бы они устраивали дикие оргии или у них весь день орал телевизор, я бы не угрызалась. Но миссис Брайсон и миссис Картер такие милые, присматривали за кошками и до того, как мы поженились, и потом. А мы замышляем украсть у них Берту. Насовсем. Покупаем ее трехкомнатной квартирой…
— Не глупи, — сказал Мендоса. — В этой жизни прежде всего нужно думать о себе. Подумай об искусстве.
— О чем?
— О своем искусстве. Если будешь тратить время на то, чтобы протирать пыль и мыть тарелки, у тебя его не останется, чтобы писать шедевры. Посему — Берта.
— Mi marido adulador! — воскликнула Элисон. — Твоя лесть мне нравится. Но все-таки я чувствую себя виноватой. Что я ей предложу? Три пятьсот без жилья? Две пятьсот с жильем? Архитектор…
— Спроси, что она хочет, — Мендоса ответил просто и рассеянно. — Я знаю, она золото. Спроси ее. Сколько она ни назначит, чтобы перебраться к нам насовсем, столько и будем платить. Тогда тебе не придется беспокоиться о грязных окнах и тарелках, мне после работы не надо будет встречать изнуренную жену, жалующуюся на домашние дела. И ты сможешь писать шедевры.
— Как Иуда, — повторила Элисон. — Все так от нее зависят! Однако ты можешь себе это позволить в отличие от большинства из них. Я хочу, чтобы она была у нас, но Картеры и Брайсоны перестанут с нами разговаривать.
Мендоса потерял интерес к Берте и наброскам будущего дома.
— Скажи, вот Маргарет позвонили по телефону. Анжела говорит, около десяти. Правильно?
— Да, примерно. На часы ведь не смотришь каждые пять минут, когда кругом люди.
— Конечно. Она сидела рядом с тобой, и когда вернулась…
— Ее не было три-четыре минуты.
— Да. Когда она вернулась, как она выглядела? Как будто услышала хорошие новости, плохие? Была обрадована, возбуждена?
— Господи, я не так хорошо ее знаю, чтобы сказать… Да и не так уж мне было интересно за ней подмечать. Лицо у нее было невыразительное. Помнится, она улыбалась, совсем чуть-чуть. Но если задуматься, то не кажется ли это…
— …Несколько странным, что тебе звонят, когда ты в чужом доме? Конечно, будь она лучшей подругой Анжелы, проводи у нее массу времени, тогда кто-то, хорошо ее знавший, позвонив и не застав ее дома, мог бы попытаться застать ее у Хэкетов. Но мне кажется, они с Анжелой не были близки.
— Нет. Ни в коем случае. И мне кажется, — ответила Элисон,— звонок не был таким уж случайным. Потому что никто не будет звонить в чужой дом в середине вечеринки, чтобы позвать одного из гостей и всего лишь сказать: «Я хотел тебе позвонить, давай завтра вместе позавтракаем». Правда? Это столь же уместно, как: «У Джейн родился ребенок» или «Больная тетушка Мэри быстро слабеет».
— У тебя развивается комплекс насчет детей. Да, верно. Кто знал, что она в гостях? Ее отцу не было известно, куда именно она поехала. Интересно. Очень интересно, не сообщил ли ей кто-то весьма важную новость, правду или ложь и не попросил ли приехать как можно скорее? — («Он обдумывает эту мысль, — пришло в голову Элисон,— как кот, который недоверчиво осматривает со всех сторон незнакомый предмет».) Мендоса лежал на кушетке, Эль Сеньор живописно распластался у него на животе и задумчиво смотрел на его открытую шею. — Мне это нравится. Потому что устраивать засаду на человека за рулем не очень-то удобно. Рядом с плитой, перегораживающей дорогу. Гораздо проще назначить место встречи. Наверное, она ничего не сказала о своем разговоре? (Элисон покачала головой.) И не уехала сразу же, извинившись, а оставалась по крайней мере еще полчаса. — Какое-то время он раз мышлял, а затем, поглаживая изящную мордочку Эль Сеньора, сказал: — Эта Силверман. Учительница. Между прочим, четыре года подряд преподавала в четвертом классе в той самой школе, куда устроилась после получения диплома. Значит, она им нравилась. Ты говоришь, она тебе тоже нравится?
— Да. У нее интересная внешность и никакого жеманства. «Рассудительная» не то слово, но ты понимаешь, что я имею в виду: спокойная, сдержанная, однако с тонким чувством юмора и… привлекательная личность.
— М-м. А ты ей понравилась? Обычно это чувствуешь
— Да, наверное. Думаю, у нас много общего.
— Извините, сеньор Imperioso[30], — сказал Мендоса, и убрав Эль Сеньора, сел.— Давай позвоним, узнаем, дома ли мисс Силверман и сможет ли она нас принять. Думаю, она могла бы рассказать о Маргарет кое-что интересное. Если ты ей нравишься и если мило представишь меня, внушишь ей, что я честный благородный парень, добивающийся правды, то она может разговориться. Пойду поищу номер телефона…— Он вышел в спальню, где стоял телефон, и через несколько минут до Элисон донесся его голос.
Элисон задумчиво гладила Шебу. Вернулся Луис.
— Она нас ждет. Немного удивилась, когда услышала, что ты связана со слугой закона, но разговаривала вежливо. Вставай. Еще только четверть восьмого, но придется немного проехаться.
