Ландышева ждет в немноголюдном месте Авдеев.
- Здорово, - Ландышев чуть разомлел от "согревания ног". - Что за спешка?
- Вызывают в МВД, непонятно зачем. Что, если из-за нашего спора?
Ландышев кривит губы. На бега он пришел, чтобы расслабиться, снять напряжение, и на тебе!
- Меня тоже. Тебя когда?
- Завтра в десять.
- Значит, вместе. Я думал, прежняя история... Но раз вместе... надо согласовать показания. Почему ты у меня стал страховаться?
- Репутация надежная, охрана грузов.
- Так. Сколько раз встречались? Кто познакомил?
- Давай решим.
- Ты пришел по объявлению в газете, - решает Ландышев. - Со мной виделся при подписании договора - и всё. Смотри, чего не ляпни в простоте души.
Слышен звон колокола, означающий новый заезд. Ландышев с сожалением оглядывается.
- Мои секреты небольшие. За собой смотри, - огрызается Авдеев.
Слова его усиливают впечатление Ландышева, что компаньон настроен нелояльно.
- Знаешь, - лицемерно начинает он, - может, нам уладить конфликт мирно? Сдался тебе этот народный заседатель.
- Заплатишь страховку?
- Четверть. И скажи большое спасибо.
- Не могу. Пусть как третейский судья решит.
Они прощаются сдержанно-враждебно, и Ландышев сверлит спину Авдеева злыми глазами.
- Видал, как он на него надеется?! - обращается Ландышев к Руслану, который стоял ближе телохранителей и мог слышать разговор. - Ты Катьку натаскал?
Катьку Руслан натаскал, техникой снабдил, и направляется она на "боевое задание"; к своей миссии девушка относится юмористически.
В тяжелых гостиничных дверях коротко препирается со швейцаром, тыча ему под нос папку с документами, и получает доступ внутрь.
- Я от Ландышева. Вам ведь звонили? Можно войти? - щебечет она, с веселым любопытством оглядывая Коваля.
Тот, посторонившись, пропускает ее в номер.
- Я принесла документы. Тяжелая папка. Я немножко отдохну?
Коваль делает приглашающий жест. Катька присаживается на поручень кресла, не поправляя короткой юбчонки. Коваль открывает папку.
- Вы будете читать эти бумаги сейчас?
Глаза у Катерины бесстыжие, откровенные. Коваль приближается, пристально всматривается в ее лицо, отводит волосы со лба. Если б не выражение глаз, то... Он боится себе признаться, кого ему эта девочка напоминает. Ощущение и болезненное, и сладкое, даже пульс зачастил.
- Как тебя зовут?
- Катерина. Катя.
- Зачем тебя прислали?
- Папку передать... - смеется она. - Но если вам скучно...
Коваль отступает колеблясь. Видя это, Катерина нарочито роняет платочек и смотрит вызывающе.
- Подними-ка платочек, - приказывает Коваль.
Она вытаращивается: не ожидала. Но, поиграв в "гляделки", все же подчиняется.
- Утри нос и иди в постель, - говорит Коваль и указывает на спальню.
А в постели весь смех с Катерины сходит. Она шалеет от его рук, она обнаруживает в себе неведомую пылкость. И после удивленными, сияющими глазами следит за Ковалем.
Как неожиданно обернулось "боевое задание".
- Какой ты... - говорит она. - Ласковый... У тебя давно не было русской женщины?
- Русские женщины теперь везде есть, - отзывается он и думает: "Дурашка. Сладкая маленькая дурашка..."
Она уезжает из гостиницы как барыня на вызванном такси, ночь спит без задних ног, а утро наступает такое лучезарное - под стать настроению, - что кажется, впереди сплошной праздник. Однако надо на работу.
При входе в офис - комната, где собираются охранники. Там сейчас и Руслан. Дверь открыта, Руслану виден коридор.
- Катерина! - окликает он и выходит. - Как вчера наш гость?
- Нормально. - Удобное словечко, им всегда можно прикрыться.
- Не староват?
- Тебе бы его старость! - насмешливо осаживает его девушка и цокает дальше каблучками.
Руслан доволен: стало быть, в порядке Олег Иванович, не укатали крутые горки. Вот бы сесть, поговорить, вспомнить былое! Но раз он - Янов, то нельзя, еще навредишь, пожалуй. Может, ему... может, себе. Он не обрадуется свидетелю. А что касается прослушивания - не маленький он, поостережется.
Пока Руслан это думает, Коваль осматривает свой номер. С помощью специального приборчика через некоторое время обнаруживает "жучка".
Держит в руке, раздумывает - и прикрепляет обратно. Пусть будет, что Катька хорошо исполнила поручение.
Китаева по тихой пешеходной улице приближается к заведению под вывеской "Дом красоты". Тут тебе и аэробика, и косметические процедуры. Это нужно каждый день. Она взглядывает на часы, звонит по мобильнику:
- Горветинспекция? С кем говорю?.. Из МВД России капитан Китаева. Проконсультируйте, пожалуйста, как-то учитывается расход усыпляющих ампул для животных?.. Для крупных... - Некоторое время слушает. - Значит, нет. Спасибо.
Ничего с этими ампулами не получается. Никаких концов. Что-то плохо она помогает Пал Палычу, совестно немножко.
Кабинет у Знаменского хороший, даже Томину по французским меркам понравился. Все как надо, все под рукой, но абсолютно ничего лишнего, глазу, что называется, не на чем отдохнуть. Это не случайно и не потому, что Пал Палыч обожает казенщину. Просто он не только руководит, но и допрашивает. А помещение, где идут допросы, должно быть голым.
Если на стене висит какой-нибудь, скажем, пейзаж, то независимо от качества живописи допрашиваемый при жестком нажиме может использовать картину, чтобы "уходить" в нее от следователя. Тот наседает: где ты стоял? Когда выстрелил? А подозреваемый мысленно бредет по полевой дорожке, ромашки разглядывает, следователь выпустил его из зоны психологического контроля. Иному хватает незатейливой вазы, чтобы ускользнуть в созерцание...
В группе Знаменского сегодня череда допросов: все брошены на клиентов Ландышева. Задача: выяснить, что представляет собой на деле его страховка.
Знаменский, сидя у себя, находится в курсе событий, благо в каждой комнате работают скрытые камеры и передают изображение на экраны мониторов. Против стены с мониторами - диван, обтянутый отличного качества как бы кожей, непотертый и необмятый, потому что на нем редко сидят.
Сейчас тут расположились Пал Палыч и Томин, а между ними выносной пульт. Они следят за происходящим, обмениваются замечаниями, по ходу дела решают, кого послушать.
Против Юрьева на экране сидит Авдеев.
- Объясните, как таксист из Солнцева стал владельцем транспортной фирмы.
- Полагаете, я - подставное лицо солнцевских братков?
- Я только спрашиваю. - Юрьев спокоен, но не равнодушен, и в его повадке есть оттенок благожелательности по отношению к Авдееву.
- Когда таксопарки - как государственные предприятия - закрывались, я взял лицензию, выкупил у парка этаж и пятнадцать новых машин. А потом пошло.
- Откуда деньги?
- Получил кредит, - говорит Авдеев без паузы.
- Хороший кредит получить нелегко, - возражает Юрьев.
- Расскажу. - Авдеев говорит правду, и это видно. - Когда я ездил таксистом, несколько лет у меня был постоянный клиент. Сам машину не водил. Вместо правой руки - протез. Хорошие были отношения, даже выпивали иногда. Как заварилась перестройка, он стал директором коммерческого банка и предложил мне ссуду на божеских условиях. И он же, кстати, вовремя шепнул, помог пережить дефолт.
- Назовете его? - Юрьев насторожился, это большая проверка.
- Назову. Если будет необходимость.
Ну, тут пока все ясно, Томин переключается на допрос Ландышева, его ведет еще незнакомый ему следователь.
- Это Вася Канделаки, - поясняет Пал Палыч. - У Юрьева - шахматы, у Канделаки - театр.
Действительно, Василий Канделаки - следователь иного склада, чем Юрьев. Если последний немногословен и в идеале бесстрастен, то Канделаки эмоционален, любит поговорить, при случае поактерствовать, попритворяться.
- Ну и как вам жилось в Европе? - нежно улыбается он Ландышеву. - Где вы в основном обитали?
- Да всюду болтался, - "откровенничает" Ландышев. - Хотелось свет повидать.
- Это распространенное желание, вполне понятное. Неплохо зарабатывали?
- Не, я в ихнюю жизнь не вписался... Но вернулся, конечно, с опытом рыночной экономики.
- Как судьба причудливо поворачивается! Уехал простой счетовод возвратился владелец страховой компании. Вы ведь сразу по возвращении основали компанию? Не олигарх, положим, но все же... Какой взлет! - Канделаки играет восхищение. - Поделитесь опытом, как добывались средства?
- Деньги я получил от друзей.
- Живут еще на Руси добрые люди. Живут. А кто они? - с умильной улыбкой.
- Займы были конфиденциальные. Носили частный характер. Не могу оглашать, - в тон следователю "извиняется" Ландышев.
Тут Томин не выдерживает и комментирует:
- Еще бы он огласил. Большие друзья - ограбленные ювелиры.
- А как он, кстати, перевел деньги сюда? - спрашивает Знаменский.
- Через подставную фирму.
- Ее засекли?
- Паша, все документы числятся утерянными... - вздыхает Томин.
