В пять часов вечера я заперла офис и пошла домой. Моя съемная квартира расположена на боковой улочке в квартале от пляжа. Раньше это был одноместный гараж, соединенный с домом хозяина посредством застекленной галереи. Я жила там вполне сносно последние семь лет. Генри (хозяин дома) — единственный мужчина, за которого я бы хотела выйти замуж, если бы нас не разделяла пятидесятилетняя разница в возрасте. Ужасно, когда самый лучший мужчина в твоей жизни является восьмидесятишестилетним стариком, пусть даже и не развалиной, а довольно крепким. Генри подтянут, красив, седовлас, голубоглаз и активен. Я могу продолжать перечислять его достоинства, но вы, вероятно, и так уже все поняли.
Я припарковалась и прошла через скрипучую калитку, оповестившую о моем прибытии. Обойдя дом, вошла в квартиру, где какое-то время боролась с собственной ленью, но затем все-таки переоделась в тренировочный костюм и пробежала три мили вдоль берега. Вернувшись через сорок минут, я обнаружила на автоответчике сообщение от Чени Филлипса. Он предлагал поужинать вместе и в случае, если я не перезвоню ему и не откажусь, встретиться в кафе «У Розы» около семи часов вечера. Я приняла душ и снова натянула джинсы.
— По-моему, интересное предложение, — сказал Чени, когда я изложила ему суть дела.
Роза приняла заказ, расспросив нас, что бы мы хотели съесть, а затем записала то, что уже заранее решила нам подать — непроизносимое блюдо, на которое указала нам в меню. Это было жаркое из говядины и свинины с большим количеством сметаны и почти без приправ, так что несколько минут мы тайком солили и перчили его. Обычно Роза готовит очень вкусно, так что мы не понимали, что с ней произошло. Чени пил пиво, а я дешевое белое вино, поскольку ничего другого не было.
— Ты знаешь, что не дает мне решиться взяться основательно за это дело? — спросила я.
— Что?
— Мысль о провале.
— Есть вещи и похуже.
— Назови.
— Зубная боль. Аудиторские проверки. Неизлечимая болезнь.
— Но эти вещи по крайней мере не затрагивают никого другого. Понимаешь, я не хочу брать деньги у Дейзи, если не оправдаю ее ожиданий. Шансы на успех минимальны.
— Дейзи — взрослый человек. Она понимает это. Ты сомневаешься в ее искренности?
— Нет.
— Тогда не думай о деньгах.
— Не могу.
— Ты справишься, вот увидишь. Просто постарайся сделать все, что сможешь.
В среду утром я обзвонила главных действующих лиц, фигурировавших в моем списке, и назначила с каждым из них встречу. Я не считала, что порядок интервью имеет значение, но расположила имена в порядке личной преференции. Сначала я переговорила с сержантом Тимоти Шефером, который был дознавателем, когда пропала Виолетта. Меня интересовало его мнение на этот счет, и я думала, что он сможет хорошо обрисовать обстоятельства этого дела. Мы договорились встретиться в час дня, и он объяснил мне, как доехать до его дома в Санта-Марии. Следующим в моем списке был Фоли Салливан. Дейзи предупредила его, что я позвоню, но я все же испытала облегчение, когда он выразил готовность к сотрудничеству. Дальше — Кальвин Вилкокс, единственный брат Виолетты. Телефон его был занят, так что я перешла к бебиситтер Лайзе Клементс, в девичестве Меллинкэмп, которая одна из последних видела Виолетту. Я решила составить хронологию событий, двигаясь в обратном направлении от дня ее исчезновения, реконструируя действия и встречи Виолетты в дни, которые ему предшествовали. Лайза сняла трубку после шести звонков — как раз в тот момент, кода я собралась уже повесить трубку.
Когда я назвала себя, она сказала:
— Извините, но не могли бы мы поговорить в другой раз? Я записана к зубному врачу и сейчас выхожу из дома.
— А если позднее? Когда вы вернетесь?
— Нет, правда, сегодня мне неудобно. Как насчет завтра?
— Хорошо. В какое время?
— В четыре.
— Отлично.
— У вас есть мой адрес?
— Дейзи дала мне его.
— Хорошо. До встречи.
Я стала звонить Кэти Креймер. Ей и Лайзе в то время было по четырнадцать лет. Значит, теперь им под пятьдесят. Я знала, что Кэти замужем, но, очевидно, решила сохранить свою девичью фамилию, поскольку в списке была указана только она. Я набрала ее номер и, как только она сняла трубку, сказала ей, кто я и чем занимаюсь по поручению Дейзи.
— Вы шутите? — спросила она. В ее голосе сквозило недоверие.
— Да нет, — ответила я. Мне надоело повторять одно и то же при каждом звонке.
— Вы ищете Виолетту Салливан после стольких лет?
— Для этого меня наняли. Надеюсь, что смогу кое-что выяснить.
— Вы разговаривали с Лайзой Меллинкэмп?
— Я встречаюсь с ней завтра днем. Буду вам благодарна, если вы уделите мне полчаса.
— Конечно. Как насчет завтра часов в одиннадцать?
— Подойдет.
— Какой у вас адрес?
— Мы только что переехали.
Я прочла ей адрес, указанный в моем списке. Она дала мне новый с инструкциями, как туда проехать, и я быстренько записала.
Мой последний звонок был Дейзи. Я сообщила ей, что смотаюсь в Санта-Марию и скоро вернусь. В четверг у меня должно было быть свободное время, так что я обещала с ней пообедать и сделать короткий устный отчет. Она согласилась и предложила зайти в кофейню рядом с ее работой. Поскольку Тэннье тоже будет в Санта-Марии в четверг, она ей позвонит и спросит, не сможет ли та к нам присоединиться. Дейзи сказала, что она имеет право обедать в любое удобное для нее время, и я обещала позвонить, как только освобожусь.
Повесив трубку, я сложила список, завела «фольксваген» и отправилась на север. Мне уже порядком надоело ездить по часу в каждую сторону, к тому же было жаль свою «добрую старушку» — тринадцатилетнюю машину.
Среда, 1 июля 1953 года
Кэти Креймер сидела в офисе своего отца в агентстве по продаже «шевроле», когда Виолетта подъехала в старом пикапе Фоли и начала разглядывать машины. Она несла соломенную корзинку с маленькой собачонкой, голова которой то и дело появлялась из нее, как черт из табакерки. Это была первая работа Кэти, и отец платил ей доллар в час, на двадцать пять центов больше средней заработной платы и в два раза больше того, что зарабатывала бебиситтерством ее лучшая подруга Лайза. Доллар в час — очень неплохо для четырнадцатилетней девочки, даже если отец нанял ее без особого желания. Когда его секретарша ушла с работы, чтобы выйти замуж, он хотел дать объявление о вакансии, но мать Кэти вмешалась и настояла на том, чтобы он не брал никого до осени, пока Кэти не пойдет учиться.
В ее обязанности входило отвечать на телефонные звонки, регистрировать документы и немного печатать на машинке, что получалось у нее крайне плохо. В то время торговля шла вяло, так что в основном она читала киножурналы. Джеймс Дин был ее любимым актером из новых звезд Голливуда. А еще Джин Симмонз, с которой она себя полностью отождествляла. Она посмотрела «Анекдоты и львы», а совсем недавно — «Юную Бесс», где Джин Симмонз играла главную роль со своим мужем Стюардом Гренджером, который в представлении Кэти уступал только Джеймсу Дину.
Стоял июль, офис был маленьким. Через большие окна солнце беспрепятственно проникало в комнату, нагревая ее до безобразия. Кондиционера не было, так что Кэти включала вентилятор, придвинув его к себе для достижения максимального эффекта. Воздух все равно был горячим, но по крайней мере циркулировал. Она страшно потела, даже не двигаясь с места. Весной учитель физкультуры посоветовал ей сбросить фунтов тридцать пять, но мать Кэти и слышать об этом не хотела. С ее точки зрения, девочки придавали слишком много значения таким пустякам, как вес, одежда и прическа, когда главное — внутренняя красота. Важнее быть хорошим человеком и подавать пример другим. Мать Кэти говорила, что со временем прыщи пройдут, если она перестанет их выдавливать. Кэти ежедневно на ночь накладывала крем «Нокзема», но он пока не особенно помогал.
Кэти сняла очки и протерла стекла подолом юбки. Это были новые очки в модной черной оправе, которые, как ей казалось, ей очень шли. Она машинально следила за тем, как Виолетта шла напрямик к ней. Выглядела та, на взгляд Кэти, вульгарно — крашеные рыжие волосы и облегающее лиловое платье без рукавов с глубоким вырезом. Винстон Смит, моряк, которого отец Кэти нанял в прошлом месяце, не мог отвести глаз от ложбинки между ее грудями. Все всегда восхищались Виолеттой, отчего Кэти тошнило. Особенно ее подруга Лайза, которая была от нее в восторге. Кэти страшно злилась, как она поняла позднее — ревновала. В тот же момент она раздумывала над тем, возможны ли в ее юном возрасте приливы. Она видела, как мать обмахивалась веером, внезапно покрываясь потом, и считала, что сейчас испытывает нечто похожее.
Винстон работал продавцом машин, что, возможно, объясняло, почему он так хотел поговорить с Виолеттой, когда она прохаживалась между подержанными машинами. Винстону было двадцать лет. У него были темно-русые вьющиеся волосы, на лбу — завиток. По бокам они были зачесаны назад. Такая прическа называлась «УЗ» (сокращение от «утиной задницы»), хотя Кэти никогда бы не решилась произнести это вслух. Кэти видела, как он жестикулировал, притворяясь опытным продавцом, хотя на самом деле ни разу ничего не продал. Ей все про него было понятно. Он работал, чтобы оплатить учебу в колледже, и как-то говорил ей, что продажа автомобилей — наилучший способ заработать. Правда, он признался, что у него получалось не так хорошо, как он рассчитывал. Сама работа ему не нравилась, но он был полон решимости совершенствоваться в этом деле, взяв в качестве образца для подражания мистера Креймера. Конечно, временно.
