Она повесила трубку. Ну да, она плачет. Она встретила красавца прямо у себя в подъездной аллее, позволила ему целый час трахать ее до изнеможения, а потом, довольная, готовила ему ужин, и тут — что такое! — является банда каких-то китайских головорезов и выволакивает его из дома! Да у любой бы крыша поехала! Ясное дело, я буду плакать! В ящике кухонного стола она нашла фонарик. Может, у Рэя в пикапе лежит еще что-нибудь. Она подошла к кухонной двери и открыла ее.
Старый красный пикап исчез, словно его здесь никогда не было. Словно здесь никогда не было Рэя, словно он не был с ней… и она знала тем странным точным знанием, которое иногда всплывает откуда-то из глубины, — знала, что больше она его никогда не увидит.
*
Они ехали по Белт-парквей в сторону Манхэттена, придерживаясь плавных семидесяти миль в час, слева от них простиралась большая вода. Безмолвной громадиной как раз выходил из гавани один из огромных океанских лайнеров, бортовые иллюминаторы светились во мраке. Похоже, четверо китайцев, окружавших пленника, этого не замечали. Ему казалось, что они глубоко погружены в размышления, словно он был неодушевленным предметом, багажом, который они куда-то перевозят. Он велел себе расслабиться. Что они собираются сделать — убить его? Вряд ли. Во всем происходящем прослеживался лишь один след. Цзин Ли как-то сказала ему за ужином, что больше не будет с ним встречаться, ей очень жаль, но есть вещи, которые она не может объяснить. Да, она призналась, что это имеет отношение к ее брату Чену, тому самому, который жил в Шанхае и считал себя крупным бизнесменом. Она явно была встревожена. Потом Рэй попытался ей позвонить. Они ведь не ссорились. Он беспокоился за нее, проклинал себя, звонил еще несколько раз. Но — ничего, никакого общения, и так две недели. Достаточно долгий срок, чтобы решить: все действительно кончилось. Достаточно долгий срок, чтобы ощутить одиночество. Может быть, этим людям известно, почему Цзин Ли не отвечала на звонки. Как они его нашли? Видимо, они узнали, где находится отцовский дом, заставили отца сказать, где Рэй, отправились по этому адресу, увидели пикап, увидели свет в уютной женской кухне. Увидели Рэя, сидящего в этой кухне.
— Ребята, — произнес он. — Мне надо позвонить отцу, ничего?
Мужчины молча поглядели на него. Рэй вынул телефон.
— Он болен, и я должен проверить…
Один из мужчин сграбастал телефон и передал его другому, тому, что говорил с Рэем на кухне. Тот просмотрел список набранных номеров. Потом поднял глаза и сказал что-то про Цзин Ли.
— Да, ее номер тоже там есть, — сознался Рэй. — Я ей много звонил.
— Кому еще ты звонил? — спросил мужчина.
— Мало кому, — ответил Рэй. — Так что дай мне звякнуть отцу, приятель.
Ему ничего не ответили, и он призвал себя проявить терпение и не реагировать на происходящее слишком бурно: по всей видимости, это было что-то вроде похищения. Он надеялся, что его отец сумел нажать на кнопку электронного приборчика, заряженного шариками дилаудида — синтетического аналога морфия, только гораздо сильнее. В устройстве имелась трубочка, входящая непосредственно в руку отца и позволявшая регулярно, с заданными интервалами принимать определенные дозы препарата, но также позволявшая больному получать ограниченное количество внеплановых инъекций, когда боль становилась слишком сильной: теперь такие случаи участились. Рэй молился, чтобы его отец уже принял эти дополнительные дозы и отключился — спал и не знал о том, что Рэя нет рядом. Рэй сказал, что будет дома до девяти, но теперь он вряд ли уложится в срок. Когда Рэя не было рядом, отец начинал волноваться, беспокойно хватал руками одеяло, мучительно дергая головой, кивая в сторону двери. Рэю оставалось надеяться, что за тем, чтобы отцу было спокойно, проследит Глория, ночная сиделка, которая в своей жизни успела поухаживать за сотнями безнадежных пациентов. Больного устроили на специальной койке в гостиной — там больше места для оборудования и кресел для посетителей. Рэй оплачивал круглосуточную работу медсестер из хосписа, занимающихся частной практикой: десять тысяч долларов в неделю. Медицинской страховки полицейского не хватало. Шесть домов вместе потянули бы на пару миллионов. Так продай их. Все эти замены разбитых стекол, бесконечная покраска облупившихся спален, двадцать пять лет сражений с тупоумными жильцами, лопнувшими трубами, сломанными холодильниками… Теперь пришла пора расплаты. Его отец заслуживал самого лучшего. Рэй сходил в местный банк, где отец получал свои первые пособия, и объяснил ситуацию. Он обратит один из домов в наличные, и даже при еженедельных расходах в десять тысяч этих денег хватит на несколько месяцев. Речь шла о времени жизни его отца, и это время истекало.
— Эй, — еще раз попытал счастья Рэй, — как там насчет телефона?
Китаец в костюме поглядел на Рэя, нажал на кнопку, чтобы окно поехало вниз, и выкинул мобильник во тьму, несущуюся снаружи. Прохладный воздух зазмеился по салону; потом окно снова подняли.
*
Постоянное правительство Нью-Йорка, его истинная и извечная власть, водит незаметную, но тесную дружбу с банковским сектором и теми, кто занимается недвижимостью. Почти все другие отрасли бизнеса — телевидение, издательское дело, реклама, адвокатские конторы, больницы — играют в этом смысле сравнительно незначительную роль. Лишь банки и девелоперы могут вырвать целый кусок города, заменив его чем-то новым. Только они могут преобразить саму атмосферу района, тех мест, где люди едят, гуляют, живут, а значит, по сути дела, — изменить мысли и чувства ньюйоркцев по отношению к самим себе и даже заново перекраивать карту их сознания, по мере того как у них под ногами меняется карта города. Девелоперы разрушают прошлое, чтобы улучшить будущее, из ничего они делают что-то, они выталкивают человеческие существа, которыми не могут воспользоваться, и привлекают других — которыми могут. Кто еще сумел бы продолбить в юго-западном углу манхэттенского Центрального парка дыру, в которой уместились бы пять тысяч плавательных бассейнов, а потом воздвигнуть здание Тайм Уорнер, две нагло-безвкусные башни, по форме напоминающие исполинский камертон, набить их нижние этажи теми же, что и повсюду, супердорогими магазинами всякой ерунды, а потом еще запросить по сорок миллионов за каждую из размещенных над ними громадных квартир?
Разумеется, эти квартиры быстро раскупили стареющие кинозвезды, которые уже не заботились о том, чтобы следовать моде; саудовские принцы с крашеными бородами; лондонские биржевики; испанские нувориши; русские нефтяные магнаты, которым Путин не успел помешать вывезти капиталы; руководители и ведущие сотрудники индийских компьютерных компаний: сильные дальнего и ближнего мира, не все из которых сознают, что «пентхаус на восьмидесятом этаже» — неплохое достижение, если живешь в здании, где этажей всего шестьдесят девять.
Лимузин остановился у этого здания, и мужчины провели Рэя к боковому входу, возле которого дежурили двое охранников. Домофон с жужжанием впустил их внутрь, и вскоре они оказались в огромном лифте. От Рэя закрывали дисплей, показывавший этажи, так что он отсчитывал секунды. Благодаря специальной подготовке он знал, что они поднимаются со скоростью примерно сорок футов в секунду; получалось, что к тому моменту, когда лифт остановился, они оказались на сорок восьмом этаже. Проследовав через мраморный вестибюль, они вошли в громадную гостиную, откуда открывался вид на Коламбус-серкл[10] и северо-восток Центрального парка.
Из соседней комнаты появился китаец лет тридцати, очень изящный в черном костюме, явно сшитом на заказ. Взгляд вошедшего перебежал с рабочих башмаков Рэя на его старые джинсы и зеленую футболку.
— Благодарю за визит, мистер Рэй, — произнес он, взмахом руки указав на диваны; на запястье у него были гигантские золотые часы.
Они сели. Прочие отошли в дальнюю часть комнаты и остались стоять.
— Меня зовут Чен, — представился мужчина. — У меня большая проблема. И я хочу, чтобы вы решили эту проблему.
Рэй промолчал.
— Вот в чем проблема, — продолжал тот. — Вы были дружком моей сестры Цзин Ли. Она делает для меня одну работу в Нью-Йорке. Она про вас рассказала. Все нам про вас рассказала. Она вас очень любит, да. Но вот уже дня четыре она не появляется.
— Она исчезла? — переспросил Рэй. — Как вы это узнали?
— Дайте мне закончить.
— Хорошо.
— Точно, — проворчал китаец. — Хорошо для вас, хорошо для меня.
Рэй хотел было что-то сказать, но решил воздержаться.
— Так что сейчас говорю я. А вы слушаете. Цзин Ли позвонила мне в Китай. Очень расстроенная. Вот что было. Двух девушек, с которыми она была, убили в их машине. Люди в каком-то районе около Бруклина. Они накачали машину дерьмом. Но моей сестры там не было. Никто не может ее найти. Это меня не очень удивляет, мистер Рэй. Она такая… как это говорят… самонадеянная. Слишком самонадеянная, может, вы сами это знаете. Оставила нашу семью и приехала в Соединенные Штаты. Я дал ей работу, она управляет здесь филиалом моей компании, а теперь она пропала. Вот моя проблема. Американская полиция не знает, кто убил этих двух девушек.
