Рефери едва успел начать счет, как прозвучал гонг. Секунданты выбежали на ринг и уволокли Кида в его угол.
Я медленно вернулся в свой угол и уселся на табурет. Пепи уже ждал меня.
– В следующем раунде, ты, недоносок, – прошипел он мне в ухо. – Это приказ!
– Пошел отсюда, – огрызнулся я.
Уоллер, осмелев, оттолкнул его от меня. На губах его играла улыбка.
– Прекрасный бой, – сказал он, – но остерегайтесь его правой. Он еще в силах пустить ее в ход.
Я посмотрел в угол, где сидел Кид. Над ним хлопотали секунданты, пытаясь привести в чувство. Его лицо было сплошным кровоподтеком.
– Да, я помню об этом, – сказал я. – Это последний раунд.
– Это так, – сказал Уоллер. – Иначе он измотает вас, а уж последствия нетрудно предугадать.
Я взглянул через плечо на женщину. Она опять улыбалась и махала мне рукой.
По звуку гонга я ринулся в атаку. Кид всячески пытался уйти от боя. Под левым глазом у него была открытая рана, глаз заплыл и уже практически ничего не видел.
Я загнал его в угол и принялся колотить куда ни попадя. Один из ударов пришелся по носу. Кровь потекла по подбородку. Публика завопила, почуяв запах крови. Кид вошел в клинч, пытаясь выиграть время. Если бы мои удары не поддерживали его, он свалился бы на пол, как мешок.
– О'кей, паренек, – прошептал я ему на ухо. – Ну где же твой коронный удар?
Я прекратил боксировать и сделал шаг назад. Надежда вспыхнула в его взгляде. Кид собрал остатки сил и неуклюже изобразил апперкот. Я упал на колени, ничуть не задетый, но уж если играть спектакль, то по всем правилам.
Вопль публики, держу пари, был слышен и в Майами.
Судья встал надо мной и открыл счет. Я посмотрел на Кида. Он не смог сдержать вздох облегчения, и это выглядело комично. Он прислонился к канатам, кровь текла из носа и капала на ринг, колени подгибались. Я потряс головой, как бы приходя в себя, и встал на счете «шесть». Надо было видеть лицо Кида в этот момент. Вероятно, он был уверен, что я останусь на полу. Вместо того чтобы двинуться ко мне, он отступил назад, вызвав язвительный смех у публики. Его секунданты буквально толкали его ко мне. После недолгого колебания он все же перешел в атаку. Я ушел от его удара и нанес пару чувствительных ударов по ребрам. В конце концов он должен был заслужить свою победу. В слепой ярости Кид наносил свои удары направо и налево и случайно попал мне в челюсть. Я попытался ответить, но нарвался еще на один удар.
Следующие три секунды я был без сознания, а когда открыл глаза, увидел разъяренное лицо женщины. Она подхватилась на ноги, ее глаза сверкали от бешенства.
– Вставай и дерись! Поднимайся же, идиот!
Она была так близко от меня, что, протяни руку, и я смогу дотронуться до ее плеча.
– Вставай, Джонни, – кричала она. – Не сдавайся!
Гнев, презрение и разочарование читались на ее лице, и это зажгло меня, заставив забыть о приказе Петелли.
До меня дошло, что судья продолжает считать:
– …Семь… Восемь…
Каким-то чудом мне удалось подняться. Кид двинулся на меня, и я повис на нем, пытаясь отдышаться. Пусть поймет, что я нарушил приказ Петелли и все теперь зависит от меня. Я оставался в клинче даже тогда, когда судья пытался разъединить нас. Жизненной необходимостью для меня была передышка в четыре или пять секунд, и когда в голове немного прояснилось, я сделал шаг назад, прерывая клинч, и нанес Киду чувствительный удар по печени. Это разъярило его, и он ринулся на меня, забыв о защите. Вот тогда-то я и нанес ему свой коронный удар в челюсть. Глаза Кида закатились, он мешком свалился на пол и остался лежать недвижимо.
Открытие счета было пустой формальностью, но судья все же добросовестно досчитал до десяти. При счете «десять» Кид даже не шевельнулся.
С бледным и испуганным лицом судья подошел ко мне и поднял мою руку так осторожно, словно она была начинена динамитом.
– Фаррар победитель!
Я посмотрел на нее. Она стояла с раскрасневшимися щеками и посылала мне воздушные поцелуи. Потом ринг приступом взяли репортеры и фотографы, скрыв от меня женщину.
Петелли вышел из толпы. Он улыбался, но в глазах стояла ничем не скрываемая злость.
– О'кей, Фаррар, – отрывисто бросил он. – Ты знал, на что шел.
Он отошел и принялся разговаривать с менеджером Кида. Уоллер, с посеревшим лицом и округлившимися от страха глазами, подал мне халат.
Спрыгивая с ринга, я заметил Пепи. Он злорадно улыбался.
Я чувствовал себя в относительной безопасности, пока был в окружении репортеров и любителей бокса. Они жали мне руки, расхваливая на все лады. Но вот они начали расходиться, и у меня противно засосало под ложечкой. Близились неприятности.
Уоллер проводил меня до раздевалки. Он буквально умирал от страха и время от времени бросал осторожные взгляды на дверь. Явился Том Рош, чтобы поздравить меня с победой, но я быстро выпроводил его. Мне не хотелось впутывать его в свои неприятности.
– О'кей, Генри, – сказал я, повязывая галстук. – Меня не жди. Спасибо за все, что ты для меня сделал.
– Больше ничего не могу для вас сделать, – сказал негр. – Будет лучше, если вы поскорее отсюда скроетесь. Не позволяйте загнать себя в угол. – Тыльной стороной ладони он вытер вспотевшее лицо. – Не нужно было вам это делать.
– Чего не надо было делать?
Неожиданно словно ток пробежал по моей спине. Я резко повернулся. Женщина в яблочно-зеленом костюме была здесь. Ее большие черные глаза смотрели на меня в упор, между длинных пальцев была зажата сигарета.
– Так что вы не должны были делать, Джонни?
Уоллер незаметно исчез из раздевалки. Я прислонился к стене, понимая, что потрачу драгоценное время на разговоры. Вместо этого мне нужно было сбежать со стадиона, пока вокруг еще были люди. Это был единственный шанс спастись от Пепи и его напарника. Но в этот момент даже Петелли не мог бы заставить меня покинуть раздевалку.
Репортеры прекратили разговоры и уставились на нее. Затем один из них сказал:
– Уходим, ребята. Наступил момент, когда друзья боксера оказывают ему услугу, покидая его.
Все расхохотались, словно это была самая удачная шутка сезона, но из раздевалки вышли.
– Хэлло, – сказал я и потянулся за пиджаком. – Так какую сумму вы выиграли?
Она улыбнулась. Ярко-красные губы приоткрылись, обнажив ровные мелкие зубы ослепительной белизны.
– Тысячу долларов! У меня едва инфаркт не случился, когда вы упали. Я поставила четыреста и уже считала их потерянными.
– Извините, – сказал я. – Немного отвлекся. В первом ряду сидела девушка, которая постоянно мешала мне заниматься делом на ринге.
– О! – Она смотрела на меня сквозь полуприкрытые ресницы. – И каким же образом?
– Это была самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.
– Вы должны были ей это сказать. Женщины любят, когда им говорят такое.
– А я что пытаюсь сделать!
– Вижу, – она все еще улыбалась, но взгляд ее посуровел. – Вы большой льстец, но я вам не верю. Мне показалось, что бой был подстроен.
Я покраснел.
– Откуда вам это известно?
– Только идиот не мог догадаться. Этот громила, который все время что-то шептал вам на ухо, то, как вы раскрыли защиту. Я посещаю все матчи по боксу. Это случается сплошь и рядом. Отчего это вы вдруг решили драться честно?
– Из-за девушки, а потом и из-за тех простаков, которые ставили на меня.
– Неужели эта девушка оказала на вас такое влияние? – она изучающе смотрела на меня. – А вы красивый мужчина, Джонни.
Драгоценное время уходило, и шансов уйти от подручных Петелли становилось все меньше.
– Кто вы? – спросил я. – Зачем пришли сюда?
Лицо девушки вновь стало серьезным, но было что-то в ее глазах. Холодок вновь пробежал по моей спине.
– Неважно, кто я такая. Если вам непременно нужно знать мое имя, можете звать меня Деллой. А пришла я сюда потому, что вы попали в трудное положение. И как я понимаю, отчасти из-за меня. Ведь у вас серьезные неприятности, не так ли?
– Да, но вы вряд ли сможете мне помочь.
– Какого рода неприятности?
– Двое гангстеров дожидаются меня за дверью. Если я попаду им в руки, меня прикончат.
– Так вы обманули Петелли?
Я смутился.
– Вы его знаете?
– Этого маленького негодяя? Кто же его не знает, но я не хотела бы его знать, пусть даже он останется последним человеком на земле. – Она подошла к окну и выглянула наружу. – Вы сможете выбраться на карниз, спуститься по водосточной трубе и добежать до автостоянки?
Я подошел к ней и посмотрел в указанном направлении. На стоянке стояло несколько машин.
– Вон моя машина. Первая машина справа во втором ряду. Если сможете добраться до нее, будете в безопасности.
– Минутку, – сказал я, рассматривая четырехместный «Бентли». – И все же мне не хотелось бы впутывать вас в свои дела. Эти гангстеры очень опасны.
– Не будьте идиотом. Никто не узнает об этом.
