2+18+27 — Если вас ничто не тревожит, готовьтесь к скорым волнениям.
Вот что сказали мне мои помощники, когда я рассыпала их на сиденье. И это означало, что начатое мною расследование, скорее всего, преподнесет мне некоторые сюрпризы. Собственно, это и неудивительно: я за годы занятий частным сыском не могла вспомнить ни одного дела, которое прошло бы и ровно, и гладко, что называется, без сучка без задоринки.
На машине мы добрались до дома Тамары Григорьевны за пятнадцать минут. На звонок открыла женщина в возрасте, с ничем не примечательной внешностью, типичная пенсионерка — полноватая, маленького роста, в фланелевом халате с бигуди на голове. Она растерянно переводила взгляд с меня на Прокудина.
— Здравствуйте, мы к вам по делу, — выступила вперед я, не забывая про пресловутую тактичность и ломая голову, как же все-таки ее соблюсти. Я в душе уже чуть ли не жалела, что отправилась сюда вместе с Прокудиным и волей-неволей взяла на себя столь неблагодарную задачу — сообщать матери о смерти сына.
— А я думала, это Алеша вернулся, — проговорила тем временем женщина, и растерянность уже начала сходить с ее лица, как вдруг Прокудин со всей серьезностью на лице бухнул:
— Алеша не вернется.
Я внутренне ахнула: пока я ломала голову над тем, как подобрать нужные слова, Прокудин сделал это за меня и весьма неудачно. Лицо женщины стремительно начало меняться. Глаза ее потемнели, брови нахмурились, и она с откровенной тревогой перевела взгляд на меня. Мне срочно пришлось вмешаться, пока твердолобый Прокудин вконец не испортил ситуацию.
— Вы нас извините, пожалуйста, — проговорила я. — Мы должны вам сообщить… Мы принесли вам плохую новость о сыне…
Я чувствовала, что никак не могу закончить и произнести горькую фразу. Я, повидавшая на своем веку немало смертей и выработавшая в своем характере черты, близкие к цинизму, никак не могла привыкнуть к общению с родственниками только что погибших людей. Тем более матерей. Женщина уже с нескрываемым испугом смотрела на нас и готова была захлопнуть дверь, чтобы таким образом отгородить себя от всех плохих известий, но тут снова вмешался Прокудин. Он вытащил свое служебное удостоверение и сказал:
— ГорУВД, убойный отдел. Ваш сын Алексей Порфирьев убит сегодня в баре-ресторане «Гладиатор» ударом ножа в область шеи.
И после этого неожиданно уточнил:
— Вы Порфирьева Тамара Григорьевна?
Женщина не сумела ответить на этот вопрос: она схватилась за сердце и стала медленно оседать на пол…
…Около часа ушло на то, чтобы привести Тамару Григорьевну в чувство, предотвратить сердечный приступ, выдержать ее рыдания, после чего она стала более-менее в состоянии отвечать на вопросы. Прокудин, по моим взглядам понявший, что сделал что-то не так, предоставил мне возможность вести беседу самой.
— Скажите, пожалуйста, — сидя подле Тамары Григорьевны на диване, начала я. — Куда ваш сын собирался сегодня вечером?
— В бар они собирались, — тихо ответила женщина. — В «Гладиатор», кажется. Знаете такой?
Я лишь кивнула.
— А с кем он туда собирался?
— С невестой своей, Анжеликой ее звать. Я больше ничего сказать не могу, — развела руками Тамара Григорьевна. — Я с ней еще и познакомиться-то не успела, они только-только из Москвы приехали вместе. Алеша мне позвонил и говорит — я, мол, мама, с невестой приеду. Вот так неожиданно быстро все бывает… Я, честно сказать, обрадовалась — ему уже тридцать два года было, пора бы и жениться. Думала, они сразу вдвоем ко мне придут, а он ее на своей квартире поселил. Сам у меня ночевал.
— А почему у вас, а не вместе с невестой? — спросила я.
Тамара Григорьевна развела руками.
— Ну я же соскучилась по нему, — объяснила она. — Сколько мы с ним не виделись-то… К тому же они вместе в Москву собрались переезжать, это значит — опять мне с ним расставаться.
— Когда же вы планировали познакомиться с невестой Алексея?
— Сегодня он должен был Анжелику домой отвезти, а сам сюда вернуться, а завтра уже привезти и ее сюда, в обед. Я вот готовиться начала, чтобы выглядеть прилично, — она машинально потрогала бигуди под косынкой, — холодильник уже забила всем, нужно… Да вы, может, ошиблись? — воскликнула Тамара Григорьевна, прижимая руки к груди и с отчаянием глядя то на меня, то на Прокудина. — Это, наверное, другого кого-то убили, не моего Алексея?
— К сожалению, это факт, — тихо сказала я. — Анжелика же была вместе с ним, она подтвердила, что это ее жених… Мы можем показать вам фотографии убитого, но вряд ли вам нужно на это смотреть.
— Покажите, — Тамара Григорьевна протянула руку.
Я вздохнула и посмотрела на Прокудина. Тот вынул из органайзера несколько фотографий. Тамара Григорьевна просмотрела их все, бессильно опустила руки, и мне снова пришлось бежать на кухню за успокоительным. После двойной дозы тяжелый разговор был продолжен.
— Он собрался к вечеру, оделся и поехал за Анжеликой, — говорила мать Алексея. — Сказал, что вернется поздно. А когда вы позвонили, я подумала, что он раньше закончил…
— Тамара Григорьевна, ваш сын познакомился с Анжеликой в Москве. А что он там делал?
— Да по делам, говорит, ездил, — пожала плечами Порфирьева. — Больше разве что услышишь? Я и не лезла толком, ему и раньше разъезжать приходилось. Я только обрадовалась, что он из Саранска вернулся, думала, теперь здесь останется, со мной, а он опять уехал, в Москву теперь… Правда, говорил, что с Анжеликой в Тарасове жить собирается, и квартиру здесь купил.
— А что он делал в Саранске? — заинтересовалась я.
— Работал он там, в фирме одной. Хорошая работа была, — отметила женщина. — Деньги у него появились, он и мне присылал, помогал… Я уж прямо радовалась за него. Думаю — ладно, пусть хоть в Саранске, лишь бы хорошо все было. Сейчас работу-то вон как трудно найти, чтобы платили. А потом вдруг приехал назад. Фирма, говорит, развалилась… Хорошо хоть, что заработать успел — он и машину, и квартиру купил. Правда, потом устроиться никуда не мог. Привык, видно, много зарабатывать, и не хотелось ему на меньшую зарплату идти. В Москву вот зачем-то поехал… Там, наверное, устроиться хотел через кого-то из знакомых, да так и не устроился. Зато вот хоть с Анжеликой познакомился. Хотя теперь… Все без толку!
Тамара Григорьевна закрыла лицо руками.
— Простите, а вы не знаете среди его знакомых человека по фамилии Алтуфьев? — поспешно спросила я, чтобы хоть как-то отвлечь женщину от горестных мыслей.
— Знаю, а как же! — неприязненно поджала губы Тамара Григорьевна. — Прямо вам скажу: таких мерзавцев лучше и не знать!
— А почему у вас сложилось такое мнение? Им приходилось близко сталкиваться с Алексеем?
— Приходилось вот, угораздило! — со вздохом покачала головой Тамара Григорьевна. — Пять лет назад это было. Тогда Алеша отдал ему деньги под проценты, а тот не вернул. Постоянно кормил всяческими обещаниями. На работу его, правда, устроил. Поначалу платил хорошо, а потом перестал. В общем, непорядочный он человек! — в сердцах подытожила Тамара Григорьевна. — Один раз я его видела только, он приезжал. Весь какой-то неопрятный, фу! И надо же, Алеша с ним столько раз связывался! Как будто он медом намазан, этот Алтуфьев!
— Да, вот Анжелика рассказывала, что Алексей недавно общался с этим самым Алтуфьевым…
Мать испуганно замахала руками.
— Да вы что? — воскликнула она. — Это зачем же?
— Вот это нам и непонятно, — призналась я. — Тем более если вы говорите про него такие плохие вещи. Но факт остается фактом!
— Вот я и говорю — как медом намазан этот Алтуфьев, умеет он окрутить людей так, что они на него бесплатно готовы работать и все ему прощать, — в сердцах сказала Тамара Григорьевна.
— Ну, в этом мы разберемся, — мрачно вставил Прокудин.
— А еще кого-то из его друзей вы можете назвать? — спросила я после паузы.
— Да у него с этими разъездами да с работой и друзей-то не осталось, — склонила голову Тамара Григорьевна. — Раньше, в юности-то, дружил, конечно, с ребятами — и в школе, и во дворе. А потом все как-то разошлись… Ну, это понятно — у всех семьи, свои заботы. А Алексей вот кинулся деньги зарабатывать. Я и не помню, с кем и когда из друзей бывших он последний раз встречался.
— А когда он уезжал в Москву, то называл какие-то имена?
Тамара Григорьевна задумалась, потом отрицательно покачала головой:
— Нет, никого не называл. Я еще спрашивала: «К кому ты там едешь-то? Есть кому помочь тебе?» А он одно — есть, есть, а конкретно ничего и не скажет. И вот всегда так! Может, если бы побольше делился с матерью, ничего бы и не случилось страшного!
— А у кого он останавливался?
— Квартиру он там снимал. Там же этого добра на каждом шагу, были бы деньги, а поселиться не проблема. Снимал квартиру с телефоном, говорил, что где-то в Кузьминках, он мне звонил оттуда.
