читать? Так ты отдохни. Давай вот на огонечек посмотрим, – проговорила девочка и устремила взгляд на пламя камина, которое стало гореть ровнее и тише.
– Давай, – согласилась Анна и спросила: – А почему ты возле елки не играешь?
– Большая она очень, – горестно, как маленькая старушка, вздохнула Сонечка, – я как задеру на нее голову, так она у меня чуть не отваливается.
Анна тихо засмеялась. Сонечка слезла со своего кресла, подошла к Анне и забралась к ней на колени, обвила руками ее шею и тихо спросила:
– Можно я у тебя посижу?
– Можно, – тихо ответила женщина, наклонилась и вдохнула аромат Сонечкиных волос, пахнущих почему-то медом и молоком.
– Ты хорошая, – сказала девочка и положила голову ей на грудь.
Женщина прикрыла глаза и задумалась.
Время пробежало незаметно. Пришли Диана Овчиникова и Ольга Геннадьевна. Одна из них сказала, что пора раскладывать стол, застилать скатертью и начинать расставлять посуду, фрукты, еловые ветви.
– Мы поможем, – сказала Анна и обратилась к девочке: – Да, Сонечка?
– Да! – обрадовалась та.
– Нам помощницы не требуются, – ответила Диана с вежливой, но холодноватой улыбкой, которая кольнула Федотову в самое сердце, точно кусочек льда.
– А Сонечке спать пора, – поджала губы Ольга Геннадьевна.
– Но, бабушка, – проговорила жалобно внучка.
– Никаких но, – ответила Мелихова.
Анна с удовольствием разрешила бы ребенку побыть в гостиной хотя бы до двенадцати часов. Но кто она Сонечке? Правильно, никто. Поэтому женщине пришлось промолчать. И только когда бабушка уже уводила внучку из гостиной, Анна успела шепнуть девочке:
– Завтра мы с тобой погуляем и еще почитаем сказки.
– Ты не уедешь до завтра? – с надеждой вскинула та на нее свои доверчивые глаза.
– Не уеду, – пообещала Анна, и Сонечка нашла в себе силы улыбнуться.
Для празднования Нового года гости стали собираться в большой гостиной к одиннадцати вечера. Стол к этому времени уже был почти полностью накрыт. Для проводов старого года были расставлены закуски, салаты и прочее. В половине двенадцатого сели за стол. И горничные принесли холодец и пирожки.
Часы пробили двенадцать. У всех были делано-веселые лица. Во главе стола сидела старшая сестра Ефима Яковлевича – Мария Павловна Климова. Но так как самого хозяина дома за столом не было, чувствовалась некая скованность и напряженность. Атмосферу пытались разрядить несколькими бокалами шампанского. Захар Яковлевич от шампанского отказался и налегал на водку, настоянную на корочках апельсина. Стол праздничный он покинул первым, поднялся из-за него в час ночи, сказал: «Я спать», – и ушел, ничего больше не добавив.
Остальные продержались до полтретьего, после чего разошлись по своим комнатам. Только Мелихова осталась, чтобы помочь Овчинниковой и горничным прибраться в гостиной. Домоправительницы и ее сына на семейном празднике не было, что и неудивительно. Диана Артемьевна явилась, когда гости освободили гостиную.
– Диана, как ты думаешь, вроде все ничего прошло? – спросила Ольга Геннадьевна домоправительницу.
– Нормально, – кивнула та, хотя понятия не имела о царившей в гостиной атмосфере. Могла просто догадываться.
– Жалко, что Ефима с нами не было. Измучился он, бедняжка.
– Тут уж ничего не поделать, – грустно ответила Овчинникова и проговорила мягко: – Идите, Ольга Геннадьевна, отдыхать, я сама тут все доделаю.
– Надо еще о завтраке подумать.
– Чего о нем думать, – небрежно отозвалась Диана Артемьевна, – холодильники забиты едой. Так что прежде чем что-то готовить новое, это доесть надо.
Мелихова не стала спорить и ушла к себе, предварительно заглянув в комнату внучки. Сонечка крепко спала. Прислушавшись к ровному сопению девочки, Ольга Геннадьевна тихонечко вздохнула, перекрестила внучку и чуть ли не на цыпочках покинула комнату.
Глава 4
Утром дом долго не просыпался. Рано встала только Диана Артемьевна Овчинникова, которая привыкла утром навещать хозяина. Так как Ефим Яковлевич категорически отказывался приглашать для ухода за ним профессиональную медсестру или хотя бы сиделку, ей пришлось научиться делать ему уколы и давать вовремя лекарства. Хорошо еще, что для проведения остальных процедур, предписанных Масальскому врачом, приезжал специалист. Влетало это, конечно, в копеечку. Но Ефим Яковлевич не привык мелочиться. А Диане что – хозяин тратил не ее деньги.
Когда Овчинникова вошла в комнату Ефима Яковлевича, он уже не спал:
– Доброе утро, Диана.
– Доброе утро, Ефим Яковлевич.
– Подними портьеры.
Она молча выполнила его пожелание.
– Гости спят? – спросил Масальский.
– Да, пока еще никто не просыпался. Кухарка и горничные тоже не вставали. Пусть поспят, они вчера столько времени провели на ногах. – И добавила: – Кому праздник, а кому одна сплошная маета.
– Не ворчи, Диана, – улыбнулся хозяин, – все-таки они мои гости.
– Вам отдыхать надо, а не приемы устраивать, – отрезала она.
– Не скажи, – улыбнулся Масальский, – я с удовольствием со всеми ними пообщался.
– Да уж, зачастили они вчера к вам.
Пропустив мимо ушей ее недовольное замечание, Ефим Яковлевич проговорил с улыбкой:
– А ты знаешь, что Даша замуж собралась?
– Слышала.
– Хороший парень ее жених Константин. Мне понравился.
– Я слышала, что он не только хорош, но и обеспечен.
– Представь себе! – улыбка Масальского стала шире.
– Надеюсь, теперь Светлана Лопырева перестанет домогаться ваших денег.
– Да ладно тебе, – хмыкнул он, – с чего ты взяла, что она их домогается?
– Это ни для кого не секрет, – холодно ответила Диана Артемьевна, – только вы не желаете видеть алчности Лопыревой.
– Диана! Сегодня первое января! Ты не забыла?
– Нет.
– Так и не порть мне праздничный день. Смотри, какой свет льется в комнату! Как бы я хотел поправиться, одеться потеплее, да и отправиться в нашу дубовую рощу.
– Еще поправитесь, – ответила Овчинникова, но голос ее прозвучал не так уверенно, как ей хотелось бы.
– Конечно, – с легкой грустью согласился Масальский.
Было около двенадцати часов дня, когда все собрались вместе на этот раз в столовой, где стол был накрыт для завтрака.
Диана Артемьевна, несмотря на возражения Ольги Геннадьевны, запретила кухарке готовить что-то новое.
– Пусть сначала это съедят, – сказала она, – нечего добру пропадать.
Мелихова поджала губы, но спорить с домоправительницей не стала. Женщина знала, что в глазах Масальского Диана имела не то что большой – огромный вес. Не то что она, жалкая приживалка. Но, все-таки не утерпев, Ольга Геннадьевна пожаловалась на домоправительницу племяннице Маше:
– Забрала всю власть в свои руки, слова ей не скажи.
– Ты, тетя, о ком это? – переспросила Мария Павловна.
– О Дианке Овчинниковой.
– Потерпи еще немного, – уверенно ответила Климова, – недолго ей тут царствовать осталось.
– Пока жив Ефим, – начала было тетка.
– Вот именно, пока жив, – перебила ее племянница, – ты вон лучше ешь молча, сопи в обе дырочки, – Мария улыбнулась.
«И чего это сегодня Машка с самого утра светится, – подумала Ольга Геннадьевна, – может, наливочки сливовой успела уже с утра пораньше хлебнуть?» Мелихова стала замечать за племянницей, что та время от времени начала с удовольствием прикладываться к рюмочке. Ольга Геннадьевна неодобрительно покачала седой головой в мелких кудряшках.
– Что-то дяди Захара не видно, – обронил тихо девичий голос.
– Дрыхнет, небось, без задних ног, – сердито ответила дочери Светлана Лопырева.
Дарья, а это именно она обеспокоилась отсутствием Захара Масальского, опустила глаза на свою тарелку.
– Не бери в голову, – шепнул невесте
