потом посмотрел на девушку с утешением. После короткого молчания старик взглянул на Энни и произнес речь, от которой дух захватывало: «Надо искать! Кто бы это ни был, тайна должна раскрыться. Не существует вещей, которых нельзя найти, не существует положения, из которого нельзя выйти! К делу можно привлечь знакомых, ту же самую твою подругу. Я считаю, что общими усилиями мы сможем удержать достопримечательность в наших руках! Но для начала нужна уверенность как в себе, так и в своих силах! Если не можешь найти выход, рядом всегда есть те, кто поможет не для собственной выгоды, а для всеобщего блага! Друзья — это маяки, которые осветят путь через кромешную тьму! Так что прислушайся к моим словам и сделай вывод для себя, чего ты желаешь и как тебе поступить». На этом старик замолчал.
Речь так зацепила Энни, что она не могла произнести и слова. Она посмотрела на дворника и задумалась: «А ведь правда, чего это я нюни распускаю, как девочка маленькая?! Надо собраться с силами и подумать. Друзья — это маяки. Надо запомнить». Собравшись с духом, девушка набрала номер лучшей подруги Катьки Машининой.
Кате Машининой тоже двадцать шесть лет. Подружились они с Энни в десятом классе и с тех пор «не разлей вода». Работает Катя в цветочном магазине недалеко от библиотеки и на обеденном перерыве обычно заходит к Энни.
— Алло, привет, — не своим голосом сказала Энни.
— Алло, привет. Что-то случилось? — обеспокоенно спросила Катя.
— Как ты узнала? От тебя ничего не скрыть, — усмехнулась Энни.
Рассказав историю, которая с ней произошла, Энни думала, как подруга поступит.
— Тогда я приду к тебе пораньше, — решительно заявила она. — Жди меня.
Поговорив с лучшей подругой, Энни слегка успокоилась и почти со спокойной душой пошла работать, поджидая Катю.
Прошел только час со звонка, а Катя уже тут как тут. Сразу попросила показать «место преступления». Ничего нового она не нашла и прошлась еще по всей библиотеке. Вроде бы ничего интересного на первый взгляд, хотя… Сумка! Чья это сумка?! На столе лежала маленькая разноцветная сумка.
— Это твоя? — Катя вопросительно посмотрела на Энни. Та отрицательно покачала головой. — Вот и первая зацепка! А может, ты зайдешь домой? Мне почему-то кажется, что тебе надо заглянуть туда. У тебя же сегодня гости? — ни с того ни с сего спросила Катя.
«Видимо, она про утреннего гостя», — подумала Энни. Ладно, Катю чутье никогда не подводило. Не теряя времени, они пошли домой.
— Уже скоро придем, — хотела было сказать девушка, но осеклась. Калитка была не заперта. Подруг пробрала дрожь. Как так, не одно, так сразу другое. Катя взяла инициативу в свои руки и пошла первой. Энни потопала сзади, прячась за спиной подруги. Возле входной двери сидел кот и облизывался, а в его миске лежала недоеденная колбаса. Энни только хотела прокричать, но Катя остановила ее и пропустила внутрь первой.
— Кого я вижу! Привет, сестренка. Ну как, не ожидала увидеть меня? О, я так скучала!
— Сестренка, это ты? — едва не плача от радости, прошептала Энни.
Вот и произошло воссоединение двух сестер. Поговорив за чашечкой чая, Энни поняла, что это Женя взяла статуэтки и забыла сумку. Оказывается, она приехала в семь часов утра, но не знала, где живет и работает Энни. А так как она хотела сделать сюрприз, то пришла на работу к Кате (раньше там работала и Энни), и та ей дала ключи от дома Энни и библиотеки. Заметив статуэтки на витрине, Женя взяла их домой почистить, правда, случайно забыла сумку.
За всей этой суматохой сидел и наблюдал кот, из-за которого и произошло все это недоразумение.
Конец.
Джи Малер
Этюд в холодных тонах
Склонившись над умывальником, Саша аккуратно отжала волосы: тонкая струйка голубой воды упала в белую раковину и растеклась лужицей. Знала бы Саша, что так получится, ни за что не красилась бы — стоило всего-то попасть под ливень, и сине-голубыми стали не только волосы, но и новая бежевая рубашка, и светлое белье под ней.
А впереди ждал долгий рабочий день. До открытия библиотеки оставалось совсем немного.
Стараясь не обращать внимания на косые взгляды коллег — вовсе не сочувственные, а, скорее, осуждающие, — Саша прошла к рабочему месту и уселась за стол. Синие волосы, синие руки, синие пятна на рубашке — сегодня она могла бы затмить собой любой экспонат с книжной выставки. Кто станет смотреть на древние фолианты, если рядом такое чудо?
Проклиная и краску, и дождь, и никчемных синоптиков, обещавших ясную и солнечную погоду, Саша так глубоко погрузилась в свои мысли, что мир вокруг перестал существовать. Из раздумий о том, какой прекрасной была бы жизнь, если бы не чертова отработка, Сашу вырвал громкий голос начальницы:
— Шура, чего расселась? А ну живо тащи свой зад в хранилище, на выставке не хватает еще одной книги!
— Я вам не Шура, — уныло проворчала Саша в сотый, а может быть, в тысячный раз. Она и сама уже не помнила, сколько раз просила не звать ее этим простецким, отдающим деревенским флером именем.
— Да хоть Александрина, иди работай, — фыркнула тучная — Саша ее так и звала, Тучей — начальница, поправив роговые очки на круглом носу.
— А она вечно бездельничает, — встряла в разговор Софья Ильинична, старший библиотекарь.
Софья Ильинична работала в библиотеке со дня открытия, придерживалась консервативных взглядов и потому недолюбливала Сашу за ее смелость и открытость новым веяниям времени. Неприязнь свою она не скрывала, а Саша в отместку звала ее Жабой. Про себя, конечно.
— Это она с вас пример берет, — отрезала Туча и снова повернулась к Саше. — Шура, бегом, скоро открываемся!
Спорить с Тучей было бесполезно, пришлось повиноваться и отправиться за нужным томом. Но не сразу, а после чашечки кофе, волшебного напитка, способного спасти Сашино настроение даже в самый унылый день.
Хранилище встретило Сашу терпкой прохладой и темнотой, облепившей ее тощее тело почти так же, как все еще мокрая ткань рубашки — будто десятки мелких насекомых впились в кожу цепкими лапками. Осязаемая, эта мгла обнимала ее — нагло и бесцеремонно. Саша поежилась, нащупала выключатель — тусклая, напоминающая сморщившийся лимон лампочка загорелась, и комната заполнилась блеклым светом.
Чувствуя себя героиней дешевого фильма ужасов, Саша осторожно протиснулась между стеллажами, стоявшими сегодня в какой-то особенной, ужасающей близости друг к другу. Казалось, сама комната хочет сжаться вокруг нее, задавить, оставить в плену
