— Благополучно закончилось?
— Восемь человек по лавкам. Связанные. Но веревок больше нет. Что делать, если подтянутся основные силы, не знаю.
— Кадуев? — спросил Турецкий.
— Он самый. Народу у него больше, чем мы предполагали. И кровушки моей он жаждет сильнее, чем мне казалось.
— По поводу тех документов что-нибудь узнал?
— Никто ничего не знает... тут к нам присоединился некий молодой человек, как я понимаю, младший братец. Может, он знает?
— Вызывай полицию, — сказал Александр Борисович. — Вот все, что могу сказать... Где вы находитесь?
— Если долго ехать по проспекту Нефтяников, потом свернуть... Впрочем, боюсь, что кроме вас есть еще кое-кто, желающий узнать, где мы находимся.
— Узнай у этого молодого человека о том, что нас интересует, и сразу уезжай, — сказал Турецкий. — На этом заканчиваем.
— Почему они гнались за тобой? — спросил Солонин Рустама. — Отвечай быстро. Времени у нас в обрез. Сейчас сюда примчатся десятки машин, и даже я не смогу тебе помочь.
— Не знаю, — ответил Рустам.
— Слушай... — Солонин взял его за подбородок. — Смотри мне в глаза! Где архивы? Ведь брат сказал тебе?
— Рустам, — вмешалась Фирюза. — Этот человек только что спас тебя. А я чуть не погубила его. Мы его должники.
— Брат сказал, только Алекперу, — стоял на своем Рустам.
— Алекперу так Алекперу... — вздохнул Солонин.
Он продолжал смотреть на Рустама. Так это и есть тот самый, про которого говорил Вячеслав Иванович? Которого старший брат вывез из России? Была б его, Виктора Солонина, воля...
Впрочем, сейчас не время отвлекаться.
— Звони в полицию, и уходим отсюда, — сказал он Рустаму.
Внизу они сели в одну из машин, на которой приехали бандиты. Так у них появилась возможность выиграть время. Ведь люди Кадуева будут искать машину Фирюзы либо «фольксваген- поло», подарок старшего брата Рустаму...
В морге Фрязина подвели к одному из столов, на котором лежал труп Тимура. Прозектор откинул простыню. Тимур лежал, приоткрыв рот.
Володя увидел входное отверстие от пули. Небольшая дырка, запекшаяся от крови. Волоски вокруг раны были немного обожжены.
Гоша тяжело вздохнул.
— Вот так мечешься, суетишься... И одна только дырочка... Меньше пуговицы...
— Полагаете, он застрелился? — спросил Володя судмедэксперта.
— Криминалисты обнаружили следы его собственных пальцев на пистолете системы Макарова, — ответил тот. — Осмотр и вскрытие показали, что выстрел был произведен с близкого расстояния.
— Вижу... — сказал Володя, подойдя к тележке с другой стороны. — Но ведь он был левша. Вы меня поняли? Телохранитель Ахмедов был левша.
— Разве? — Гоша переглянулся с Артемом. — Стрелял он с обеих рук и всегда точно. В тире ему не было равных.
— Так то в тире, — сказал Володя. — Но вилку, я видел на фотографии, он держит в левой руке.
— Я тоже — в левой, — сказал Гоша, — а в правой — нож. Вилку все люди держат в левой руке.
Сам лезет в расставленные силки, подумал Володя, с интересом глядя на него. Гоше очень надо, чтобы Тимур застрелился сам. Зачем?
Чтобы прикрыть убийство? Телохранитель прокололся и потому его следовало убрать. Тут хоть логика есть, по крайней мере. Но если сам застрелился, то тут лишь одни вопросы.
— Я здесь третий день, — сказал Володя Гоше. — Но кое-что успел разузнать. Про задержку в аэропорту, между прочим, тоже.
— Ошибка синоптиков, — сказал Артем. — При чем здесь Тимур?
— А при том, что он собирался улетать, — ответил Володя. — Но из-за ошибки синоптиков передумал. И вышел из самолета прямо через закрытый люк... Он хотел улететь, а не застрелиться, понимаете?
Гоша и Артем молчали. Вот что значит привычка к тому, что здешняя власть смотрит тебе в рот. Она расхолаживает, размышлял Володя. Притупляется чувство опасности. А это чревато...
— Заканчиваем, — сказал судмедэксперт, накрывая убитого простыней.
Гоша и Артем вышли. Володя помедлил, он хотел поговорить с экспертом.
— Когда наступила смерть? — спросил Володя. — На самом деле?
— В акт все занесено, — ответил тот, глядя в сторону.
Разговор не получился. Мне отсюда скоро улетать, а ему здесь оставаться, подумал Володя. Он приоткрыл ноги Тимура. Огромные ступни. Отбегали ноги в своих необъятных кроссовках...
— Я в гостинице «Сибирь», — сказал Володя судебному эксперту и вышел из морга.
На улице было теплее, чем там, где лежал сейчас Тимур. Гоша, Артем и пара охранников с явной неприязнью смотрели на Володю.
— У вас еще есть к нам вопросы? — спросил Гоша.
— И почему именно к нам? — добавил Артем.
— Пока вопросов нет, — ответил Володя и добавил: — Пока.
— Мы спешим, — сказал Гоша. — Сегодня открытие первой очереди нового магистрального нефтепровода. Кстати, можете считать себя приглашенным. Там вы, возможно, увидите много интересных для вас лиц. Можете поехать с нами.
Володя заколебался.
— Я хотел бы повидать господина Томилина. Он там будет?
— Олег Дмитриевич? — спросил Гоша. — Должен быть. Приглашен, во всяком случае. Правда, я сегодня его нигде не видел. Ты не знаешь, где он? — спросил он у Артема.
— Кто его знает... Вроде недавно видел.
Охранники закивали, мол, тоже видели. Володя пытливо вгляделся в них: крупные, крепкие, под стать хозяину ребята. Улыбаются, обнажая золотые фиксы. Крутые, стриженые затылки. Что-то ему в МУРе говорили про здешнюю «девятку». Мол, бывшие спортсмены, в основном биатлонисты. Вроде здешний криминал специально направляет в эти секции подающих надежды юнцов. Там хорошо поставлена стрельба и бег на лыжах по пересеченной местности... Еще говорили, будто они беспощадно расправились со здешними беспределыциками, от которых стонал весь город. И теперь милиция как бы благодарна им за это.
Охранники тоже разглядывали этого хлипкого мента из столицы. Как бы оценивали — по привычке, на всякий случай.
Особняком стоял Артем — рыжеватый, сутулый, длиннорукий. Похоже, он у них «центровой».
— Володя... — Гоша усмехнулся и положил ему руку на плечо. — Ну что ты смотришь на нас, как Ленин на буржуазию? Молодой совсем, поэтому еще плохо разбираешься в людях. Мы русские. Работаем на Россию. И не любим, когда нам мешают это делать. Хотим, чтобы страна поднялась. Стала процветать. А вы, интеллигенты, все никак не можете понять. — И хлопнул его по плечу. — Ладно. Поехали. А Томилину, если его не будет на сегодняшнем торжестве, обязательно передам, что его ищешь.
— Соседи говорят, что его нет уже пятые сутки, — сказал Володя, шагая рядом с Гошей к машине.
— Они откуда знают? — остановился Гоша. — Он же не в коммуналке живет.
— Одна женщина ходит к нему убираться... Говорит, что должен был появиться, звонил откуда-то, но не появился. Дом, правильно, у него отдельный, стоит особняком. Не увидишь и не услышишь, что бы там ни происходило...
— Ох, и дотошный ты! — засмеялся Гоша. — Уже везде поспел... Загулял, значит, Томила! Он и раньше гуленой был. Теперь он холостой снова, без жены...
...Пуск отрезка нефтепровода, связывающего здешние месторождения с Европой через Белоруссию, должен был начаться около трех часов дня.
Вернее, не пуск, а опробование, как бы репетиция. Гоша объяснил: трубу надо проверить, чтобы ничего постороннего там не было, посмотреть, как ведут себя швы под давлением, нет ли трещин и свищей...
Их повезли километров за сорок от города, в снежное поле. Здесь уже все было готово. Заждался духовой оркестр, дымились шашлыки, в палатках откупоривали шампанское.
— Так где Томилин? — снова спросил Володя.
— Черт знает, где его носит, — озабоченно ответил Гоша. — Сам уже начинаю думать Бог знает что... Томилу не видел? — спросил он у ближайшего парня.
