темнота; тучи сомкнулись сплошным пологом, сквозь который не проникал свет луны и звезд. Луч фонарика выхватил дождевые капли, сверкнувшие серебром.
– Или я поверю в то, что Джошуа сумасшедший, и помогу тебе, или решу, что это у тебя не все дома, и останусь с потенциальным детоубийцей, так? – Сабина шумно вздохнула. – Выбор невелик.
– Понимаю, – сказала Блю, – но у меня нет времени. Они уже добрались до своей половины дома и с минуты на минуту могут появиться здесь…
– Мы говорим о Молли Парк, – перебил их Милтон, по-прежнему стоящий на лестнице. – Прежде всего она вернет к жизни своего мужа – высушит его, переоденет, укутает в одеяла, приготовит ему какао, быть может, покормит его с ложечки. У нас достаточно времени, чтобы придумать план получше, чем запереться в этой части дома.
– Ты поможешь? – с надеждой спросила у Сабины Блю.
– Уж лучше помочь тебе и ошибиться, чем не помочь и впоследствии узнать, что Джошуа убил ту маленькую девочку.
Родился простой план: Милтон собирает свои скудные пожитки и ждет в комнате Блю. Блю и Сабина забирают с кухни продукты, затем запирают дверь, после чего присоединяются к Милтону наверху, баррикадируются в комнате и проводят так ночь. Как только рассветет, они все вместе покинут дом, по возможности помогая Милтону, но направятся не в лес, а к дороге, по которой будут идти до тех пор, пока не найдут помощь. Не нужно сталкиваться с супругами Парк; не нужно строить из себя сыщиков и пытаться выяснить, что произошло с Джессикой Пайк. Блю расскажет обо всем в полиции, и там уже разберутся, что к чему. А если супруги Парк обвинят Блю в нападении, пусть будет так.
Они были измучены, возбуждены, полны отчаяния. Возможно, у них ничего не получится – возможно, супруги Парк ворвутся к ним, нападут на них, – но это было уже хоть что-то.
Сабина согласилась оказать помощь с одним условием: как только они запрутся наверху, Блю и Милтон расскажут ей все. Те согласились.
– Хватай в раздевалке рюкзак, наполним его на кухне, – сказала Сабина, когда Милтон оказался в безопасности. Блю повиновалась, а также приготовила три пары резиновых сапог и дождевики.
Сабина просунула руки в лямки рюкзака, и они побрели по затопленному водой коридору. Окон здесь не было, и кромешная темнота казалась чем-то твердым. Женщины двигались, освещая дорогу тусклым фонариком Сабины; это могла быть пещера, шахта, затопленный тоннель – ничто не напоминало о том, каким «Болото надежды» было еще вчера. Подойдя к двери на кухню, Сабина остановилась и поднесла палец к губам.
Женщины прислушались, но не услышали ничего, кроме дождя и ветра на улице.
– Я возьму в кладовке продукты, – прошептала Сабина, прижимаясь губами к уху Блю, – а ты возьми воду в бутылках, которую держат для Милтона.
Блю молча кивнула. Осторожно повернув ручку, Сабина приоткрыла дверь и проскользнула на кухню.
Застыла на месте.
Блю следовала за ней по пятам, она уже была готова тоже пройти на кухню, однако Сабина держала дверь.
– Молли! – воскликнула Сабина. – А я как раз шла вас проведать!
Она закрыла дверь у Блю перед носом.
Десятка Жезлов [63]
– Вы одна? – спросила Молли, тем же самым безжизненным тоном, каким говорила наверху.
– Остальные спят, они смертельно устали, – сказала Сабина.
Выключив фонарик, Блю прижала ухо к щели между дверью и косяком и испытала облегчение, убедившись в том, что это Молли Парк, а не ее муж.
– Ничего удивительного, – сказала миссис Парк, затем добавила после паузы, показавшейся Блю слишком долгой: – Бедняжки! – Она не услышала в этом слове теплоты и мысленно представила себе тот взгляд, которым хозяйка дома смотрела на нее через окно.
– Блю была потрясена видом Джошуа, – сказала Сабина, очень убедительно изобразив небрежность. – Как он? С ним все в порядке? Я собиралась приготовить вам что-нибудь поесть…
– Посидите со мной, – сказала миссис Парк. – Я нам что-нибудь приготовлю.
– Но тут кругом вода…
– Мы в резиновых сапогах
– Право, не утруждайте себя, позвольте мне…
– Я настаиваю! – решительно произнесла миссис Парк, и Блю сказала себе, что холодным ее голос сделала погода; это была не подозрительность, а тревога за мужа. – Мы поедим вместе, после чего вы подниметесь к себе и спокойно заснете.
– А вы не собираетесь ложиться спать?
– Нет. Я наведу порядок в кабинете психотерапии, перенесу кое-какие коробки на чердак. Мне еще рано ложиться спать. – Что-то в ее голосе было не так, и Блю почувствовала, как сомнение начинает грызть ее уверенность. Дом Молли Парк затоплен, ее бизнес под угрозой, ее имуществу угрожает опасность, ее муж где-то долго пропадал, а затем объявился, промокший насквозь, замерзший, полуживой, и со всем этим ей приходится разбираться одной. Но ее в первую очередь заботит то, чтобы Сабина была накормлена и хорошо выспалась.
– Я вам помогу, – сказала Сабина. – Я смогу заняться мебелью, а вы разберетесь со своими вещами.
Блю мысленно представила себе захламленную, неопрятную гостиную супругов Парк, в которую она без спроса проникла сегодня, фотографии, на которых они вдвоем, и один снимок темноволосой девочки, похожей на Джессику Пайк. Блю вспомнила, какое материнское удовлетворение было на лице у миссис Парк на этой фотографии. У нее перед глазами пробежали десятки благодарственных отзывов гостей, нашедших утешение в «Болоте надежды».
– Нет, вы отправляйтесь спать; я одна справлюсь. Вот, смотрите, никаких изысков: чуть подогретый суп и последняя буханка хлеба, – сказала миссис Парк, и Блю услышала, как на стол поставили тарелку и блюдо и положили ложку, почувствовала, как на это откликнулся ее пустой желудок. Поблагодарив хозяйку, Сабина сказала, что возьмет хлеб с собой, чтобы съесть потом, если проголодается ночью. Блю поняла, что она берет его для них с Милтоном и прониклась к ней за это любовью.
– А вы сами есть не будете? – спросила Сабина.
Миссис Парк вздохнула.
– У меня нет аппетита, после всего этого… – И снова у нее в голосе прозвучало что-то не то. Сабина сказала, что сочувствует ей, опять предложила свою помощь, любую, и Блю поняла, что уверенность покидает Сабину еще быстрее, чем ее саму.
– Нет, ничего не надо, если только вы не можете высушить эту воду и спасти Джошуа от смерти.
– Он заболел?
– Он спит. Я не могу сказать, как он, просто не могу сказать. Он совсем… впрочем, неважно. Мы все выясним, когда он проснется.
«Он совсем… что?» – подумала Блю, но она сама догадалась. Не в себе, растерян, огорчен. Его мучит сознание собственной вины. Блю вспомнила спор супругов Парк, который случайно услышала сегодня утром. Быть может, миссис Парк ничего не знает.
– Он заблудился в лесу? – спросила Сабина.
– Когда я до него добралась, он потерял способность членораздельно говорить; его трясло, он был измучен, и я не поняла ни единого слова. Джошуа заснул еще до того, как его голова
