новую жизнь.
— Легко сказать! Если жил по одному, то как перескочить на другие рельсы и жить по-другому?
— Не знаю. Но в противном случае, благоприятные случайности больше не выстроятся в линию, и дело кончится плохо!
— Если не закрыть вопрос с теми, кто готовил на меня покушение, то дело тоже кончится плохо!
— Почему?
— Да потому, что запущен механизм ликвидации, и если его не разрушить, то он обязательно доработает до конца! Кстати, в Библии написано: «глаз за глаз, зуб за зуб…»
— Это древний принцип талиона. Сейчас он не применяется в правовых системах развитых государств.
— Кроме писаных, есть и неписанные законы.
— Но нельзя быть правильным и праведным, почитать Библию и вместе с тем совершать то, что является грехом: мстить, убивать и прочая, и прочая!
— Значит, не суждено мне стать праведником. Ты ведь тоже не святая?
— Я никого не грабила, а тем более не убивала, — раздраженно ответила Марина. — Я даже высшую меру никому не просила…
— Это меняет дело! — Ворон встал и, схватив молодую жену на руки, понес к кровати. — Но раз мы оба не такие уж правильные, то можем смело заняться любовью! Тем более что это никаким грехом не является!
— Вечно ты выкрутишь все в свою пользу! — смягчилась Марина. — Тебе надо было идти в адвокаты!
— Так, может, еще и пойду! Какие наши годы!
Она закрыла глаза и ничего не ответила, отдавшись на волю волн наступающей бури…
Потом они лежали и тяжело дыша, отдыхали, постепенно приходя в себя.
— Я попытаюсь жить по-другому, — пообещал Ворон. — Только сначала вопрос с покушением закрыть нужно. Иначе — никак! Ты же понимаешь?
Марина не ответила. Или она уже спала или не хотела продолжать спор, понимая, что он беспредметен и обязательно зайдет в тупик.
* * *
— А кто из пацанов знал, что ты приплываешь этим рейсом? — спросил Оскаленный, выслушав рассказ Ворона.
— Да никто! Я по телефону сказал Коряге, что выезжаю «Красным партизаном», но попал только на «Молодую гвардию», да еще торчали в море из-за шторма…
Оскаленный усмехнулся.
— Подумаешь загадка! «Партизан» пришел без тебя, значит, надо подождать следующего… Но информация утекла, зуб даю! Можно караулить несколько дней, зная, что ты появишься. Если этого не знают, то и часу ждать не будут! Какая-то сука сдала тебя с потрохами!
— Ясен пень!
— Значит, херсонские не успокоились…
— Может, так, а может, и по-другому. Ты про это пока никому тут не говори.
Они были в офисе вдвоем, остальных пацанов Ворон под благовидными предлогами удалил. Нечего болтать раньше времени — ничем хорошим это не кончается.
— Заметано! — Оскаленный кивнул. — Что делать будем?
— Есть человек, который их видел. Надо ему показать фотки херсонских и наших, которые сейчас в Карне.
— Ну, наших-то не проблема, — задумчиво произнес Оскаленный. — А фотки херсонских откуда взять?
— А вот учись!
Ворон уже звонил в Карну и через минуту отдавал команды Морпеху.
— Эти ублюдки наверняка фоткались на совместной пьянке, или на природе, да и в полиции наверняка есть их рожи… Да хоть сам с фотоаппаратом за ними гоняйся! И наших всех пришли! Понял? Это хорошо. И второе: сделай мне новое приглашение. Все должно быть у меня завтра-послезавтра. Пусть Джузеппе прилетит и привезет. И не рассказывай об этом никому. Бывай!
* * *
Журналист Миша остановился в гостинице «Тиходонск». Ворон нашел его за завтраком, в кафе на первом этаже.
— Ну, что, откроешь у нас свой корпункт? — не здороваясь, подсел он к нему за столик. — Или не получается?
Миша не удивился и не перестал есть свою рисовую кашу.
— Что-то ваши начальники му-му водят… То помещений нет, то у них и так информационных агентств хватает…
— Тогда посмотри сюда. — Ворон положил перед ним пачку фотографий. Групповые снимки вороновских пацанов от херсонских отличались мало. Пьяные рожи, гримасы, высунутые языки, «рога», подставленные друг другу. Были портретные фотографии из полиции, скрытые снимки службы наружного наблюдения. Миша долго рассматривал снимки, перекладывая их по нескольку раз, морщился, кусал губы.
Наконец, он отложил один: высокий худой парень садился в машину и привычно обернулся, проверяясь, но ничего подозрительного не заметил, хотя «топтун» крупным планом снял его лицо с выступающими скулами, впалыми щеками и настороженными глазами.
— Этот точно был! — Миша ткнул в него пальцем. — Скотина! Это он с меня деньги снял!
Ворон кивнул. Херсонский, по прозвищу Циркуль. Мадьяр часто привлекал его к активным действиям. И хотя сейчас он находился за решеткой, Циркуль вполне мог быть задействован в ликвидации вражеского главаря.
— Еще кто?
Миша в очередной раз тщательно пересмотрел фотографии. Он явно старался, даже вспотел от напряжения. Или от груза ответственности.
— Второго тут нет. А этот, вроде, тоже был…
— Вроде?
— Он со мной не говорил. Стоял в стороне, вполоборота, там кусты по пояс. Похоже, отливал…
Ворон придвинул снимок к себе. И обомлел: Миша указал на Корягу. Он позировал возле кафе «Луна» в обнимку с Шурупом.
— Точно?!
— Точно сказать не могу. Но очень похож…
Ворон положил на стол двести долларов.
— Твой гонорар. А вот бонус за старание. — Он положил сверху еще сотню.
— Спасибо! — Миша заулыбался во весь рот.
— Посмотри вот это. Может, что-то вспомнишь…
Журналист перебрал несколько фотографий с изображением Коряги.
— Ну, что?
— С большой степенью вероятности, — повторил он. — Я же с ним не разговаривал. Да и не рассматривал его. Поэтому на сто процентов не уверен…
— А на сколько уверен?
Миша пожал плечами.
— Как это точно определишь? Ну, процентов на восемьдесят. Восемьдесят пять… Можно взять деньги?
— Конечно.
— И бонус?
— И бонус.
Ворон молча спрятал фотографии во внутренний карман пиджака и встал.
— Бывай! — протянул он руку. — Ты когда в Москву отчаливаешь?
— Завтра. А что?
— Ничего.
