и всё равно в тебе не находится и капли благодарности.
Я открыла было рот, собираясь накричать на него, показать ему, что во мне есть кое-что, чего он, вероятно, никогда не сможет понять, что ему никогда не сломить меня тем способом, на который он рассчитывает, но изо рта у меня вырвался лишь стон. Я рухнула на пол, схватившись за живот, и ещё одна судорога свела матку. Тело стало горячим от боли, и я почувствовала, как вдоль линии волос выступает пот. Боль разлилась со спины по всему телу, а живот вдруг сделался твёрдым, как камень.
— Джейк! — сказала я. — Нужно вызвать скорую! Кажется, я рожаю.
На лице Джейка впервые появилось выражение лёгкого сомнения. Он сжал челюсти и прищурил глаза:
— Тебе до срока ещё несколько дней.
— Ты думаешь, детей волнуют эти сроки? Вызывай скорую!
— У тебя ещё воды не отошли, — покачал головой он. — К тому же мы ещё не закончили разговор.
Я потирала живот и старалась не думать о том, что будет, начни я рожать прямо здесь, в этой комнате — мой бывший молодой человек умирает в коридоре, мой муж продолжает мучать меня, пускай и не в физическом смысле, мой сын неподвижно сидит справа от меня, не оправившись от психологической травмы, а моя лучшая подруга лежит связанной в одной из комнат на втором этаже… Что я такого сделала, чтобы угодить в такую яму, почему жизнь превратилась в ад? Где я ошиблась, упустив из вида подобное развитие событий?
— Что же ещё ты хочешь мне сказать? — сказала я с горечью. — Рассказать о том, как похитил моего сына и издевался над ним в течение десяти лет? Об этом, да? Зачем ты это сделал, Джейк? У тебя какая-то извращённая, всепоглощающая фантазия: забрать у меня всё и посмотреть, что будет? Я для тебя просто кукла? Подопытный кролик? Или ты хотел превратить Эйдена в робота, исполняющего все твои приказы, чтобы в нужный момент открыться и показать себя во всей своей уродской красе, мать твою? А как насчёт моих родителей? Они-то что тебе сделали?!
— После их смерти ты осталась одна, — сказал он с ухмылкой. — Это было весьма кстати.
Кровь у меня вскипела от ярости:
— Ненавижу тебя! Ты следил за мной и убил моих родителей. — Я не собиралась плакать, не собиралась предоставить ему удовольствие увидеть мои слёзы. — Где ты был в тот день, когда я пыталась покончить с собой? Как ты узнал?
— Записывающее устройство, — сказал он с расползающейся по лицу довольной улыбкой. Он наслаждался тем, что обвёл меня вокруг пальца.
— Какой же ты жестокий, — сказала я.
— Я не жестокий, Эмма. Я просто свободен. Я делаю то, что хочу.
— И что, ты хочешь быть учителем рисования в обычной школе? Кто же ты такой на самом деле, чёрт подери? Ты просто жалок.
— Работа учителем меня особо не волнует. Это просто лёгкий способ нравиться людям. Учителя ведь такие мягкие и пушистые. А учителя рисования в твидовых пиджаках вообще милашки.
— Но ты всё же напортачил с той девушкой из Борнмута! Ты убедил её не распространяться о вашей маленькой интрижке, но ваша совместная фотография — это ошибка.
— Кэти была молода и совершала ошибки. Она была сломлена, почти как ты. Ей нравилось, чтобы ею руководили, чтобы её контролировали. Большинству женщин это нравится.
— Что ты сделал с Джози, Джейк? Ты бил её? — Нижняя губа у меня задрожала. Почему я не замечала его пренебрежения к другим людям? Почему никогда не обращала внимания, насколько сильно он ненавидит весь мир? Всё это было надёжно скрыто от меня — там, в гараже, где он прятал и своё истинное лицо. Там он прятал свою одержимость.
Он медленно пересёк комнату, подошёл к камину и вытащил из-за его кожуха блестящий предмет. Я вздрогнула: это был длинный острый нож, пошире поварского, с гладкой ручкой из непонятного материала цвета слоновой кости. Когда я поняла, что это и есть кость, живот у меня скрутило в тугой узел.
— Мне подарил его Хью, — сказал он. — Охотничий нож. Он сказал мне, что ты, вероятно, с неодобрением отнесёшься к подобной вещице, поэтому я решил его спрятать. А сейчас, в его доме, воспользоваться им мне кажется чрезвычайно уместным.
— Джейк, — прошептала я. — Что ты собираешься делать с этой штукой?
— Закончить то, что начал десять лет назад, — прошипел он.
41
Джейк наклонился и стал рассматривать нож в своей руке, а у меня волосы встали дыбом, а мышцы натянулись, как тетива. Я постаралась не обращать внимания на третью судорогу, овладевшую всем моим чревом, выкручивая и сжимая все внутренности. Я сжала кулаки, глубоко вдавливая ногти в ладони.
— Я уже давно хотел тебе сказать об этом, Эмма. — Он улыбнулся, обнажив те самые белые зубы, которые я когда-то считала столь привлекательными. Красавчик Хьюитт. — Признаюсь как на духу. Дело, которым я поначалу не мог гордиться, но когда всё улеглось, я сказал себе за это спасибо и стал считать своим достижением. Я вышел сухим из воды — по крайней мере, я так думал. Но вот проблема: твой сын воскрес, и я уверен, пройдёт какое-то время, и он заговорит.
Я ещё сильнее вонзила ногти в кожу ладоней и почувствовала, как вокруг кончиков пальцев начинает собираться тёплая жидкость.
— Несмотря на все мои усилия, потраченные на то, чтобы снова от него избавиться, ты полна решимости держать сопляка при себе, так что я полагаю, что могу раскрыть карты, — рассмеялся он. — Даже тот маленький инцидент с краской в кроватке не заставил тебе передумать.
— Так это был ты?! — воскликнула я. Только чему я, собственно, удивилась? Очевидно, что он способен на всё что угодно.
— Да, дорогая, это я. Но вспоминая прошлое… Я не собирался тебе этого говорить, но ты залезла в мой гараж и стала вынюхивать там то, чего тебе знать не нужно. Ты поступила так, что мне теперь нечего терять. — Он вытянул руки, в которых ярко блеснуло лезвие ножа, и ухмыльнулся. — И винить ты должна только саму
