Я встал и прошелся по комнате. Мне не хотелось чувствовать ее пальцы. Красный свет тревоги полыхал у меня в голове. Я подумал о Ларри Эдвардсе. Интересно, Лоретта ему тоже это все говорила? И он отказался? Тогда она щелкнула пальцами и его убили?
Я пленник в этом жутком доме. Всегда можно было видеть охранников, патрулирующих сад.
— Помочь тебе? — как можно спокойнее переспросил я. — Как я могу помочь? Я ведь был нанят, чтобы играть твоего… Фергюсона. Я это и делаю. Это все, за что мне платят.
Она встала с постели и, подойдя к своему сброшенному на пол халату, медленно одела его.
— Мы любовники, Джерри. Неужели для тебя это ничего не значит? — спросила она, в упор глядя на меня. Ее лицо было словно высечено из мрамора.
Я думал о Ларри Эдвардсе и Чарльзе Дювайне. Сыграй неверно, говорил я себе, и ты покойник.
Зная, что ничто не спасет меня от смерти, если я откажусь, я решил пока подыграть ей:
— Если это в моих силах, то я готов помочь тебе.
По тому, как она разглядывала меня, я видел, что она знает, как я напуган. Легкая сардоническая улыбка мелькнула на ее лице.
— Я знала, что ты согласишься. — Она села в кресло. — И знала, что могу положиться на тебя. Итак, ты женишься на мне.
Это было так неожиданно, что я просто молча уставился на нее.
— Это единственный выход. Сядь, я сейчас все объясню… Хочешь заработать два миллиона долларов, Джерри?
Я молча смотрел на нее.
— Джерри! Я спрашиваю тебя — ты хочешь заработать два миллиона долларов?
— Что ж, деньги большие, — проговорил я хрипло. — Кто бы не захотел.
— Ты женишься на мне, как Фергюсон, а я дам тебе два миллиона долларов.
Да она сумасшедшая! Чувствуя на себе ее взгляд, я потянулся за сигаретой и закурил.
— Ничего из этого не выйдет, — сказал я наконец. — Пустые мечты. Свидетельство должно быть датировано. И его мать узнает, что Джон не был женат все это время, а сейчас он просто не в состоянии этого сделать. И мы с тобой крепко влипнем. Ничего не выйдет.
— Нет, выйдет! — Ее голос был словно удар бича.
— А как?
— Ты не знаешь, что могут делать деньги. С деньгами все можно уладить. Когда Дюрант сказал мне, что ты можешь подделать подпись Джона, я сразу увидела выход. Навела кое-какие справки в Лас-Вегасе. Там есть старый священник, который ушел на покой два года назад, примерно в то же время, когда я встретила Джона. У него есть журнал регистрации браков. Я говорила с ним. Ему позарез нужны деньги. У жены рак, сын — наркоман. И мы заключили сделку. — Она снова сардонически улыбнулась. — Послезавтра Дюрант летит в Вашингтон. А священник в это время приедет сюда. Он даст свидетельство двухлетней давности, которое ты подпишешь, — и я замужем!
— Ты действительно все обдумала, — сказал я после некоторых размышлений. — А как со свидетелями?
Она нетерпеливо отмахнулась:
— Все улажено. Брак был тайным, и поэтому свидетелей взяли с улицы. Я нашла двух бродяг, которые за несколько долларов подписали бумагу. Теперь подпишешь ты — и мы с Джоном женаты.
Я сразу увидел всю опасность этого плана.
— Подожди. Ты понимаешь, что даешь повод шантажировать себя? Эти бродяги, священник — они же выжмут из тебя все.
Она улыбнулась. Никогда я не видел такой холодной зловещей улыбки.
— Никто не сможет шантажировать Фергюсона, Джерри.
Я снова подумал о Ларри Эдвардсе и Чарльзе Дювайне и понял, что с этими бродягами и священником тоже случится какой-нибудь несчастный случай.
— И еще одно, — сказала она. — Завещание.
— Завещание?
— Конечно. Джон женился на мне два года назад и все завещал мне.
— Но ты же сказала, что он не писал завещания.
— Он нет, но я написала за него. И все что нужно — это его подпись. И ты подделаешь ее.
— А свидетели?
— Завещание было подписано при вступлении в брак. Так что свидетели те же. За твое содействие и будущее молчание я плачу тебе два миллиона. Что скажешь?
— У тебя нет двух миллионов, — сказал я хрипло.
И снова зловещая усмешка.
— Будут. Мы подождем, пока умрет Джон, но не волнуйся. Два миллиона стоят ожидания. Джон может умереть в течение месяца. Я говорила тебе, что ему хуже.
Она что, замышляла убить Фергюсона? Глядя на ее усмешку, я был уверен в этом, как был уверен в том, что она никогда не заплатит мне двух миллионов. Как только она получит подпись, я стану ненужным.
Но нужно было выиграть время.
— А Дюрант? Он знает, что ты замышляешь?
— О нем не беспокойся. Ему надо заботиться о своем будущем, и он летит туда, куда дует ветер.
— А мать?
— Она ничего не сможет сделать, если я докажу, что я жена Фергюсона. Так ты согласен помочь мне за два миллиона долларов? — Ее голос был как сталь.
Мой отказ означал смерть, и поэтому я ответил:
— Можешь положиться на меня.
Секунду она смотрела на меня, затем улыбнулась и вышла.
Четыре часа спустя я все еще сидел в кресле, когда Маццо вкатил столик с завтраком.
— Как спали, мистер Фергюсон? — спросил он, наливая мне кофе.
Я не потрудился ответить. Взглянув на еду, я почувствовал тошноту.
— Есть не хочу. Только кофе.
Шестой чек Национального Банка Чейза лежал на столике.
— Становишься богачом, — заметил Маццо.
Мне послышалась издевка в его голосе.
Я спрятал чек в карман.
— Еще один большой день, мистер Фергюсон. Мы снова поедем в офис, — сказал он и вышел.
За эти четыре часа я успел много передумать. Обещание Лоретты заплатить мне два миллиона не произвело на меня ни малейшего впечатления. Я был уверен, что она никогда мне их не заплатит. Я подошел к окну и смотрел на тщательно ухоженный газон, пока не увидел тени, двигающиеся в полумраке. Перейдя в спальню, я взглянул в окно, выходящее на плавательный бассейн. Две неясные фигуры стояли в тени деревьев. Да, меня хорошо охраняли.
Я вернулся в гостиную и стал еще раз тщательно обдумывать пути побега.
Слова Маццо зародили во мне новое подозрение. Откуда я знаю, что тысяча долларов, на которую мне каждый день выдают чек, действительно поступает на мое имя в Национальный Банк Чейза? Я вынул чек и осмотрел его. Там значилось, что на моем счету А/с 445990 лежит тысяча долларов. Я вспомнил, что не так давно, когда я хорошо зарабатывал и мне платили вот такими чеками, они были проштампованы и подписаны. А эти были чисты.
Может, я и напрасно пугался, но я должен был проверить. Если эти шесть чеков, которые я получил, были фальшивыми, то мне недолго осталось жить. Я должен узнать!
Я собирался ехать в офис. Мисс Малькольм! Вот кто мне поможет. Вскочив, я побежал к столу, нашел лист бумаги и написал: «Совершенно секретно. Наведите справки, есть ли в Национальном Банке Чейза в Сан-Франциско счет № 445990 на имя Джерри Стивенса. Если да, то кивните, если нет — покачайте головой, но не говорите ни слова». Подписавшись именем Фергюсона, я сложил бумагу и сунул за браслет часов.
Как будет реагировать Соня? Не выдаст ли она меня какой-нибудь неосторожностью, ведь Маццо будет рядом? Я решил, что вряд ли. Было в ней что-то, внушающее доверие.
Потом я прошел в ванную комнату и одел маску.
Приехав в офис Фергюсона, мы с Маццо прошли ту же процедуру, что и вчера. Репортеры все еще пытались взять у меня интервью и сфотографировать, но телохранители оттеснили их.
Дюрант всю дорогу ехал молча, изучая какие-то бумаги. Едва я уселся за стол, как он подошел ко мне.
— Нужно подписать кое-какие бумаги, — сказал он. — Подождите минутку. — И вышел из комнаты.
Маццо уселся у окна:
— Что все бизнесмены делают с этими бумажками — не понимаю.
— Они без них помрут, — ответил я.
— Пожалуй, ты прав.
Вошла Соня с бумагами:
— Доброе утро, мистер Фергюсон.
Я смотрел на нее и сравнивал с Лореттой. Как все-таки две красивые женщины могут быть не похожи!
Когда она раскладывала бумаги на столе, я осторожно вытащил записку из-под браслета.
— Вот это на подпись, мистер Фергюсон.
Я бросил быстрый взгляд на зевающего Маццо.
— Спасибо, мисс Малькольм. — Я встал перед ней так, чтобы быть спиной к Маццо, и сунул ей в руку записку, глядя при этом ей прямо в глаза.
Записка исчезла в ее руке. Никакой реакции, никакого удивленного возгласа или взгляда.
— Когда подпишете, пожалуйста, позвоните, мистер Фергюсон.
Словно гора свалилась с моих плеч. Я не ошибся в ней!
Маццо сел рядом, взял чистый лист бумаги и вздохнул.
— Начнем, мистер Фергюсон.
Я заставил себя сосредоточиться. Что подумает Соня, когда прочитает мою записку? А вдруг когда она будет читать ее, зайдет Дюрант? Или, скажем, она сама пойдет и покажет ему записку?
— Эй, — рявкнул Маццо, — подписывай.
Я поймал себя на том, что сижу, уставившись в пространство.
