Ознакомительная версия.
— Я же сказала — прямо. А если вам не нравится это направление, пожалуйста, я выйду и закажу машину в другом парке. Такси «Сатурн», «Дешевое такси», «Само везет» — выбор, как вы понимаете, есть!
— Вы, может, не заметили, девушка, — ухмыльнулся таксист, — что все это время, пока вы ворчите, мы едем. И довольно быстро. Вот-вот доберемся до Советской площади. И очень скоро настанет то самое «чуть позже», когда вам придется определиться с маршрутом. Так что обдумайте его, ладно?
Алёна передернула плечами, решив не замечать «девушки». Вот еще только учителя от баранки ей недоставало! Хотя он прав. Уже пора что-то решить!
Что? Она не представляет, где искать Данилу. Надо ехать домой и успокоиться… Ну да, а потом до нее дойдут слухи, что парень погиб. Да нет, не дойдут, каким боком? Но это неважно! Ей собственное воображение не даст покою. Собственная, как ни тривиально это звучит, совесть. Могла спасти человеку жизнь, но не сделала этого.
Она не представляет, где искать Данилу вообще, но она знает, где он должен быть в девять вечера. Вот туда и надо ехать. Попытаться перехватить его, попытаться предупредить.
— Послушайте, — сказала Алёна, наклоняясь вперед, — вы знаете переулок Клитчоглоу?
Машина вильнула.
— Страсти какие на ночь глядя, — пробормотал водитель. — Это что такое, фамилия? Какой же, с позволения спросить, народности?! Самоедской? Неужто у нас в городе такой переулок есть?!
— Да вот вообразите себе. Что это слово значит, не имею понятия, а переулок находится между Арзамасской и Ильинкой, как раз на пересечении с улицей Крупской. Запомните, авось пригодится, вдруг туда придется по вызову ехать.
— Ну, посмотрим, что там за Клитчоглоу, — пробормотал водитель, поворачивая с Ванеева на улицу Белинского. — Как же нам теперь на эту Крупскую проехать, Горького-то перекрыта, когда только это метро выстроят?! Придется, видимо, через площадь Лядова…
Алёна уже не слушала его ворчания. Она изо всех сил пыталась убедить себя, что выбрала единственно возможный путь.
Причем она не намерена соваться ни в какую перестрелку. Она просто попытается предупредить парня об опасности. Если же дело примет рискованный оборот, придется все же звонить Льву Иванычу. Ничего, когда тугодум Муравьев слышит или чует разрывы снарядов и свист пуль, он смекает очень даже стремительно. Он вышлет кавалерию на подмогу шалой писательнице, как высылал неоднократно! Не далее как в прошлом году, зимой, отряд спецназа по его приказу даже штурмовал троллейбус девятого городского маршрута, в котором сидела Алёна рядышком с убийцей, уткнувшем ей в бок смертоубийственный ствол! [17]
Но, конечно, лучше все же обойтись без перестрелки. Алёна подрейфует по пресловутому переулку, увидит Данилу — благо переулок такой крохотулечный, что не заметить там лишнего человека просто невозможно, — уведет его на безопасную людную улицу, скажет все, что ей известно, возможно, получит в ответ порцию тех откровений, которых так жаждет, и спокойно отправится домой. И вычеркнет эту нервную страницу из своей памяти… нет, прежде опишет ее в романе, который надо было сдавать, можно сказать, уже вчера, а потом — вычеркнет!
Где-то неподалеку залаяла собака, и Алёна очнулась от размышлений.
Таксист нашел-таки подъезд к улице Крупской и сейчас медленно подъезжал к Арзамасской, пытаясь разглядеть, где находится искомый переулок с устрашающим названием Клитчоглоу.
— Здесь остановите, пожалуйста, — попросила Алёна, — я дальше пешком пойду.
— Да зачем же пешком, я вас довезу до этого, как его… напомните, пожалуйста, это название в моей голове не держится.
— Клитчоглоу, — усмехнулась Алёна, которая почему-то сразу запомнила название переулка. Наверное, потому, что была в нем некая тайна, что-то притягивающее и отталкивающее враз, за этим именем стояла какая-то история… почему-то ей казалось, что это история предательства, но ведь именами предателей не называют переулки… Или называют? С другой стороны, взять того же Якова Свердлова, к примеру… да и иже с ним… кто они, как не предатели русского народа?
«Ладно, хватит углубляться в неразрешимые проблемы истории! Когда вернусь, надо в Интернете поискать этого Клитчоглоу, кто он был, интересно? Может, никакой не пламенный революционер, а артист вообще!» — подумала она, а вслух сказала:
— Туда невозможно проехать, это одно название, что переулок, а на самом деле — тропинка в сугробах между домами.
— Что-то я там ни одного фонаря не вижу, — вгляделся водитель.
— Ничего, я разгляжу все, что надо, — бодрясь, сказала Алёна, размышляя, достаточно ли ярко светит ее мобильник, потому что фонарей в переулке Клитчоглоу, факт, не было. А как же она Данилу увидит?
Ну, наверное, там светятся окна домов, там есть лампочки над подъездами, но она что-то задержалась в этой машине, пора и идти.
Алёна протянула через плечо водителя очередную пятисотку, он рассеянно взял деньги, но сказал:
— Я вас провожу.
— Это еще зачем? — изумилась Алёна.
— Да не нравится мне этот ваш переулок, — угрюмо ответил он. — Доведу вас до дома, в который вам нужно, и все. А то какое-то место… криминальное. Негоже даме одной в закоулках шляться, да еще с такими названиями!
— А вы не допускаете, что у меня в этом переулке личное дело, а вы можете оказаться третьим лишним? — высокомерно спросила Алёна.
Он фыркнул, потом сказал смиренно:
— Тогда я вас подожду в машине. Закончите свои личные дела — и пожалуйте снова в такси. Я буду спокоен.
— Да вы что, нарочно решили мне мешать?! — так и взвилась Алёна. — Вам-то чего беспокоиться, не пойму?!
— Никаких личных дел у вас тут нет, а все это пахнет криминальщиной, — веско сказал водитель. — Вот того я и беспокоюсь.
Вообще-то, в проницательности ему было трудно отказать… Однако Алёна, понятное дело, совершенно не собиралась с ним соглашаться, тем паче что эта проницательность ее встревожила.
— Каждый понимает вещи согласно своей испорченности, — сказала она ехидно. — На самом деле у меня здесь свидание. И знаете, с кем? С молодым человеком. Со стриптизером из «Зергута». Я заехала в ресторан — вы сами видели! — заплатила охранникам громадные деньги за то, чтобы мне дали его адрес, и вот теперь я здесь. А вы меня невесть зачем задерживаете!
— Со стриптизером? — изумленно проговорил водитель. — Это из тех мальчонок, что перед бабами мудями трясут?
— Вообще-то, они в бандажах выступают, так что там ничего не трясется, — возразила Алёна, несколько озадаченная тем, какой скандальный характер принял разговор. — А что такого? Женщинам можно в стриптизе выступать, а мужчинам нельзя? Мужское обнаженное тело тоже может быть очень красивым.
— Да бросьте, какая там у нас красота, — пренебрежительно махнул рукой водитель. — А вот извините, стесняюсь спросить: вы ему дома сейчас сеанс стриптиза закажете? Или еще чего-нибудь?
— А это уж как получится, — самым распутным голосом сказала Алёна, которая любой ценой решила отделаться от этого навязчивого водилы. А главное — заставить его наконец уехать.
— И что, секс не исключен? — сдавленно спросил он.
— Я ж говорю, как получится!
Несмотря на серьезность момента, Алёну начал разбирать смех. Он что, влюбился, что ли? И теперь ревнует?!
А она — почему она сидит и теряет с ним время? В любом случае, несмотря на его могущие быть чувства, на роль претендента на ее чувства он никак не тянет!
— Ну ладно, — быстро сказала Алёна. — Мне некогда! Чао! — И проворно выскочила из машины, а потом со всех ног кинулась в проулок. Забежав за угол дома, приостановилась и осторожно выглянула: что он будет делать? Не ринется ли вслед за ней? И что тогда будет делать она? Как остановить этот его дурацкий рыцарский порыв?
Но водитель за ней не побежал. Правда, из машины-то он выбрался, но и попытки не делал преследовать Алёну — открывал багажник. Наверное, решил сделать какой-нибудь ремонт. Какая проза!
Алёна была несколько разочарована, хотя и пыталась скрыть это даже от себя.
Она еще немножко прошла между домами, прислушиваясь, не раздадутся ли сзади шаги, но все было тихо. Донесся звук захлопнувшегося багажника, потом, чуть потише, — дверцы, потом — рокот мотора.
Уехал.
— Вот и хорошо, — попыталась вздохнуть Алёна с нескрываемым облегчением, но почему-то не смогла. И со скрываемым — тоже. Вообще-то, ей стало очень не по себе.
Если уж днем этот проулок выглядел заброшенным и опасным, то что же сказать о нем ночном? Это было скопище непроглядной тьмы и теней, отбрасываемых домами и сплетением деревьев. Слабо светила луна, и это было, собственно, единственное освещение. Никаких фонарей и лампочек над подъездами не имелось вообще. Все окна оказались почему-то довольно плотно завешены, лишь кое-где пробивались зыбкие полосы света, и Алёна беспомощно всматривалась в темноту, совершенно озадаченная тем, как будет искать тут Данилу. Поднялся ветер, который погромыхивал каким-то оторванным железным листом и стучал голыми ветвями березы.
Ознакомительная версия.
