Андрей Константинов - Тульский – Токарев

– Добро, если так. Значит, не все еще потеряно. Ладно… Был бы ты бабой – я бы сказал: не бери в голов у, бери в рот. Но ты не баба. Все, хорош мусолить, работы полно… Давай-ка, впрягайся. А то, понимаешь, чеку из гранаты выдернул – и забухал на нервяке. Неплохо устроился. У нас, между прочим, тоже нервы… Все. Сделай так, чтобы у меня больше не было поводов для таких разговоров. Обещаешь?

– Обещаю…

– Ну и славно…

И в этот момент Василию Павловичу позвонил Ужинский…

Токарев-старший даже не понял сначала, кто звонит и по какому вопросу. По мере того как до Василия Павловича доходило то, о чем говорил пострадавший от «милицейского террора», – в кровь ему огромными порциями начал поступать адреналин. А рассказал Ужинский новости действительно интересные и совершенно неожиданные: только что ему звонил тот самый парень из бара, который представился Артемом и заколол Светлану.

Голос его трудно было перепутать с каким-нибудь другим. Этот «Артем» потребовал денег – много денег. Говорил он тихо, резонно, без угроз, видимо подразумевая, что Ужинский и в бреду не посмеет ему сопротивляться. Проявил «Артем» осведомленность и в том, как Ужинского отделали в милиции, – спросил, понял ли, дескать, что от ментов надо стараться быть подальше? Ужинский сказал, что понял…

«Вот она, удача! – подумал Токарев и испугался в это поверить. Он откашлялся и скомандовал Ужинскому – корректно, но твердо:

– Из дома – не выходить! Ни в коем случае. Поздно ночью мы проверим все вокруг – тогда выйдете, и мы спокойно все обсудим и подготовим…

Василий Павлович повесил трубку и ошалелыми глазами посмотрел на Тульского:

– Позвонил красавец. Денег хочет. Ну до чего же наглая тварь… Ты понял, Артур, кто позвонил?

Тульский по реакции Токарева и обрывкам его фраз уже начал догадываться, но боялся поверить. Он смотрел на Василия Павловича, и ему казалось, что сердце перестало стучать в груди. Начальник розыска закивал, сам с трудом сдерживая азартную радость:

– Он, он… Ужинский уверен… Поперло, Артурчик. Давай, родной, собирай всех! Свои тары-бары мы потом дотарыбарим…

Тульскому дважды повторять было не нужно – он рванулся выполнять указание начальства, как наскипидаренный. Радостное возбуждение Василия Павловича передалось и Артуру, а от него шло ко всем остальным участникам концессии…

Вот когда пригодились возможности Богуславского по наружке – экстренно поставленный пост наружного наблюдения до ночи отрабатывал адрес Ужинского, и, только когда появилась близкая к стопроцентной уверенность, что его никто не пасет, коммерсанту позвонили, сняли его практически от самого подъезда машиной и доставили в кабинет Токарева, куда внесли почти что на руках. А в кабинете уже собралась почти вся гвардия (без Варшавы и его «коллег», естественно). Надо сказать, что после звонка коммерсанта Василий Павлович практически перестал думать о той информации, которую ему передал ночью Варшава. Потом Токарев об этом очень пожалеет… Но это будет потом. А тогда наркотическое опьянение от предчувствия победы – такой желанной, такой справедливой, – вскружило головы почти всем…

Ужинский, войдя в кабинет, увидел сразу Тульского и Харламова и вздрогнул. Токарев-старший нахмурился и гаркнул Артуру и Степе:

– Выйдите! Оба!

Опера нога за ногу поплелись к выходу, ежесекундно оборачиваясь, как печальные жирафы.

Ужинский протиснулся внутрь кабинета, опасаясь приближаться к своим мучителям. Косясь на них, он нервно спросил Василия Павловича:

– Вы же говорили, что их отправят в Коми, в какой-то Печорск участковыми?

Начальник ОУРа развел руками:

– Посылали – так не берут! Послушайте… вот если бы вашу кровь убили… – вы бы хотели, чтобы кто следствие вел… следователь Знаменский? Вы подумайте, не спешите…

Уловив ушами-локаторами такой поворот разговора, Тульский и Харламов приостановились в дверях и подперли собой косяк – один справа, другой слева. Ужинский несколько раз нервно вздохнул, оглянулся на Артура и Степу (оба сразу надели на рожи пионерское выражение) и, наконец, не выдержав пристального взгляда Василия Павловича, признал:

– Наверное, вы правы… Но ведь они меня не били, а пытали…

– Не! Пытают по-другому, – не согласился Боцман, жуя кусок черного хлеба. – Я вот как-то у отца спросил: «Батя, ведь били же в своем СМЕРШе?» А он: «Что за глупость! Где ты такого начитался? Ну… был случай… привели как-то одного… Ну, фашистская рожа! Питер бомбил, летал штурманом, а – русский сам. Так потом капитан Дрогов кричит, мол, вы бы стенку известкой спрыснули – все ж в крови!» Вот. Тогда – били… А сейчас…

– Хорош! – стукнул ладонью по столу Токарев-старший. – Ужинский, вы же сами понимаете, как важно и нам, и вам, что убийца позвонил. Сейчас нужно отставить все личное в сторону и задержать его. Тогда – поверьте – сядет и не выйдет!

Ужинский вздохнул, но уже примирительно, и сказал тихонько, кивнув на Артура со Степой:

– С такими кадрами он до суда не дотянет…

Василий Павлович открыл было рот, но в этот момент в кабинет влетел Птица – он раньше не мог подтянуться, только-только закруглился на Литейном:

– Позвонил!!! Все!!! Моя очередь! Люблю его, как утром булку!

– Да погодите вы, святой отец! – попытался урезонить его Родин. Токарев-старший не выдержал и взорвался от этого галдежа, жахнув кулаком по столу:

– Шабаш! Тихо! У нас тут прям как в банде батьки Кикотя! Все! Говорю я – остальные выполняют!

Договорились жестко: Ужинский не выходит из дому, всю сумму держит у себя. От него убийца потребовал 20 тысяч долларов, но потом быстро и с хохотком упал на 5 тысяч зеленых и 20 штук в рублях. И с этих цифр не двигался уже никуда. А для 1990 года, когда хождение валюты еще не было свободным, – сумма получалась почти запредельной… Ужинский должен был, по уговору, выйти из квартиры и передать деньги на лестничной клетке. Номера собранных купюр, конечно, переписали на всякий случай, хотя их и не собирались передавать. Решили не рисковать и брать наглеца на входе в парадную. Тем более что парадная глухая, то есть – один вход, окон во двор нет и лаза на чердак – тоже. Если вошел в парадную – то в ней и остался, чудес ведь не бывает… Однако, на всякий случай, в квартиру Ужинскому решили посадить Тульского, Токарева-младшего и для особой бронебойности еще и Птицу. Со стороны улицы прорваться или уйти уроду будет невозможно – напротив чебуречная, там Боцман как засядет за лавашем…

В общем, казалось бы, предусмотрели все…

Артур в эту ночь так и не смог уснуть. Он, считая минуты, ждал, когда время приблизится к полудню, – именно на это время была назначена передача денег…

Убийца перезвонил Ужинскому в 10 утра. Коммерсант, как и было условлено, твердо сказал, что из парадной выходить не будет – все передаст на лестничной клетке. Убийца только хохотнул:

– Ты взрослый – тебе решать!

У Ужинского уже сидели Птица, Артур и Артем. (Поднимаясь ранним утром к квартире коммерсанта, невыспавшийся Птица внимательно осмотрел перила на четвертом этаже и свесился в пролет:

– Вот отседа – хабах ему на загривок! И – цурюк жабен, шпакен зи квакен!..)

Боцман, Родин и Токарев-старший сели в чебуречной. Боцман сразу позвал заведующую:

– Нюр Ванна, салатики там, чанахи… Ежели курить будем – ты милицию не вызывай!

Заведующая только рукой махнула:

– Да уж после ваших «дней вареньев»!..

Ей было что вспомнить. Последний раз гуляли у нее по случаю дня рождения участкового Мтишашвили. Боцман тогда на спор пытался выпить стакан портвейна, стоя на голове, и, кстати, почти выпил, но в самый последний момент рухнул, а вместе с ним рухнул навсегда и стол для почетных гостей…

Лаптев и Петров встали на перекрестке и моментально смешались с толпой. Харламов перекрыл другую сторону улицы. Он сел на корточки по-арестантски, привалившись спиной к стене дома. Так он умел сидеть часами. Проскочить мимо конвойного пса было невозможно…

Чем ближе время подходило к полудню, тем больше нарастало напряжение. Когда до назначенного срока осталось полчаса, в квартире Ужинского как-то сами собой смолкли разговоры. Самым спокойным был Птица, но и его слегка начал поколачивать мандраж. Артур смотрел на медленно двигающуюся стрелку часов и пытался решить для себя сложную нравственную дилемму – если карта ляжет, стрелять насмерть в Невидимку или же… Тульский все это время жил мечтой о том, как он убьет выродка, а вот подошло все к настоящей черте из области фантазий, и совсем не так очевидно стало – сможет ли он произвести осознанный смертельный выстрел… Артур перехватил внимательный взгляд Артема – ему показалось, что приятель как-то уловил, о чем он думает…