Александр Содерберг - Ее андалузский друг

— А теперь обдумай сложившуюся ситуацию: ты умираешь, я остаюсь.

Аск пытался что-то сказать, но его губы двигались беззвучно, он походил на рыбу, выброшенную на берег.

— Не слышу тебя, Андерс, — проговорил Ларс. — Тебя ждет ад, ты убивал женщин. В больнице лежит сбитый тобой мальчишка. Вероятно, парализованный до конца своих дней. Надеюсь, у них там, внизу, есть особый отдел для такой падали, как ты.

Он терпеливо наблюдал, как жизнь вытекала из Аска на линолеумный пол. Когда тот перестал дышать, Ларс поднялся, открыл окно и вытер пистолет кухонным полотенцем, не сводя глаз с трупа Андерса. Что он чувствовал? Угрызения совести? Нет… Облегчение? Нет. Он ничего не чувствовал.

Ларс включил радио на полную громкость. Снова сел на корточки рядом с телом. Вложил в правую руку мертвого пистолет, направил дуло в окно, держа свою руку как можно дальше, чтобы на ладони Андерса остался отчетливый след пороха. Нажал на курок. Выстрел потонул в звуках новостей, пуля вылетела в открытое окно, пролетела над парком Ванадислунден, над Восточным вокзалом и упала где-то на Лидингё. Возможно, соседи скажут потом, что им почудилось два выстрела. Ну и что? Свидетели часто ошибаются. Полиция всегда исходит в своей работе из того, что свидетели — дураки.

Закрыв окно, он оглядел положение тела Аска на полу, прикинул, куда мог упасть пистолет, вывалившийся из его руки, и положил оружие чуть в стороне от мертвого тела. Затем пошел в спальню и распаковал чемодан Андерса, положив одежду обратно в шкаф, а паспорт — в ящик комода. Пустой чемодан он задвинул под кровать. Затем тихонько вышел из квартиры, закрыв за собой дверь, сняв у двери латексные перчатки и маску.

В ту ночь он спал тяжелым сном. Проснулся в половине шестого утра, заказал себе кофе в номер — потребности в еде не чувствовал. Дождавшись восьми часов, он сделал один звонок. Его собеседник был удивлен, но Ларс настаивал на встрече.

К этому моменту он принял душ и погладил рубашку. Рубашка сидела на нем ровно, была застегнута на все пуговицы, когда он причесывал волосы, стоя перед зеркалом в ванной. Он был слегка под кайфом, но держал ситуацию под контролем: причесывался медленно и старательно.

Ботинки начищены до блеска, брюки пролежали ночь под матрасом. Вид у него был респектабельный. Ларс оглядел в зеркало свое лицо. Оно не вызывало у него отрицательных эмоций, когда он был подзаряжен таблетками. Он выработал выражение лица, трудно поддающееся определению, пустое и ничего не говорящее. Затем взял пиджак, висевший на спинке стула, надел его. Взял спортивную сумку, лежавшую на кровати, и вышел из номера.

Появляться в городе в дневное время было смертельно опасно, но у него не оставалось выбора. Встреча должна произойти днем, чтобы его собеседник ничего не заподозрил. Ларс назначил встречу на площади Мария-торгет. Место открытое — он легко мог его просматривать.

Стоя на последнем этаже в подъезде жилого дома, Ларс наблюдал в бинокль за парком. Часы показывали 11.44, а встреча была назначена на половину двенадцатого. В бинокль рассматривал людей. В основном мамы с колясками, дети, качающиеся на качелях, кое-где — папы, согнувшиеся над своим годовалым ребенком, делающим первые шаги. Ларс осмотрел дальнюю часть парка, выходившую в сторону улицы Санкт-Паульсгатан. Люди торопились, проходили стайками подростки, на скамейках сидели пенсионеры.

Винге повернул бинокль в сторону Цорнсгатан — там тоже ничего. Машины, люди, бредущие без определенной цели, толстые провинциалы, поедающие мороженое возле небольшого киоска.

Опустив бинокль, Ларс взглянул на часы: 11.48. Что ж, уйти ни с чем? Он решил взглянуть в последний раз. И вдруг посреди парка заметил на скамейке одинокого мужчину. Ларс навел на него окуляры. Мужчина сидел, запустив одну руку за спинку скамейки. У него были длинноватые волосы и небольшая лысина на затылке. Когда мужчина чуть повернул голову, Ларс разглядел роскошные усы. Это он!

Ларс набрал на мобильном его номер, приложил трубку к уху и наблюдал за мужчиной в бинокль. Увидел, как тот начал искать в кармане телефон, достал, ответил.

— Слушаю!

— Томми?

— Да, — едва слышно прозвучало в ответ.

— Я чуть задерживаюсь, минут на пять…

Ларс положил трубку и снова посмотрел на Томми через окуляры бинокля. Тот сидел на скамейке все в той же позе, разглядывая людей, гуляющих по парку. Он никому не звонил, не подавал знаков, просто сидел и ждал — со скучным, чуть раздраженным лицом. Ларс обвел биноклем все вокруг, посмотрел между деревьями на другой стороне возле старого кинотеатра, не обнаружил ничего подозрительного. Похоже, Томми пришел на встречу один.

Спрятав бинокль в сумку, Ларс вышел на улицу и направился в сторону Томми. Скамейка рядом с ним пустовала, Ларс присел на нее. Томми бросил на него короткий взгляд, потом снова стал смотреть в глубину парка. Ларс выждал — ничего подозрительного. Томми вздохнул и посмотрел на часы. Ларс поднялся, подошел и уселся рядом с ним.

— Я Ларс.

Томми заговорил с раздражением:

— Что за дурацкая манера, Ларс? Почему я должен сидеть здесь и поджидать тебя? Мне это совершенно не по вкусу. Чего тебе нужно?

Томми говорил на диалекте южных районов, — возможно, мама родила его на том самом месте, где они сейчас сидели.

— Я хотел переговорить с тобой о некоторых вещах.

— Да, ты сказал это по телефону… Ты работаешь у Гуниллы. Почему ты не переговорил с ней? Тебе ведь известно, что такое субординация…

Ларс огляделся. Мимо проходило множество народу. Внезапно он снова занервничал.

— Мы можем пойти в другое место?

Янссон фыркнул:

— Не надейся, я и так тебя достаточно долго ждал. Говори, что тебе нужно, иначе я уйду.

Ларс собрался с мыслями, посмотрел на Томми. Сомнения накатили, как водопад. Того ли человека он выбрал для разговора — или вот-вот совершит самую большую ошибку в своей жизни?

— Я располагаю информацией, — проговорил Ларс.

— О чем?

— О Гунилле.

Морщина между бровей Томми не сдвинулась ни на миллиметр.

— Так-так.

— У Гуниллы нет никакого следствия, все это блеф, — тихо проговорил Ларс.

Томми пристально посмотрел на него.

— Что заставляет тебя так говорить?

— Тот факт, что я работаю на нее уже несколько месяцев.

Томми сделал горестное лицо.

— Ты считаешь, что четыре трупа в ресторане в центре города — не следствие?

— В связи с убийствами было начато расследование, но лично ее оно совершенно не интересовало.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Томми.

Ларс решил нарисовать ему всю картину.

— Все началось с того, когда мы начали прослушивать медсестру.

Раздражение не уходило с лица Янссона.

— Какую медсестру?

Ларс сидел в напряженной позе.

— Сейчас я все объясню… Гектор Гусман лежал в больнице, Гунилла побывала там, заинтересовалась медсестрой в отделении, у которой возникли какие-то отношения с Гусманом. Как бы там ни было, мы начинили дом медсестры «жучками» — я и Андерс Аск.

Томми слушал. Раздраженная морщинка на лице постепенно разгладилась, сменилась выражением искреннего любопытства.

— Меня поставили следить за медсестрой. Гунилла была уверена, что у них с Гектором начнется роман; так и вышло. Гунилла оказалась совершенно права, однако мы ничего от этого не получили — ни от прослушивания, ни от слежки.

Томми пытался вставить слово, но Ларс продолжал:

— Время шло, Гунилла все больше впадала в стресс, видя, что результатов нет. Она призвала в свои ряды старого патрульного, сосланного в ссылку в аэропорт, Хассе Берглунда, который и стал орудием в ее руках вместе с Эриком и Андерсом. Состояние угнетенности заставило ее действовать очень своеобразно.

— Как именно? — чуть слышно проговорил Томми.

Ларс окинул парк напряженным взглядом.

— Она сделала своей жертвой сына медсестры.

По лицу Янссона видно было, что он не улавливает ход его мысли.

— Хассе и Эрик задержали его, привели якобы на допрос. Сфабриковали дело, где сыну предъявляется обвинение в изнасиловании…

Томми не знал, что и подумать.

— Таким образом у них появился рычаг давления на нее… Мне кажется, они пытались заставить ее доносить на Гектора — в обмен на то, что с сына будет снято обвинение.

Томми задумался.

— Так она согласилась доносить?

Ларс пожал плечами.

— Не знаю… Думаю, что нет — просто ей ничего не было про него известно.

Томми хлопнул себя по правому колену.

— Я понял. Все это ужасно, Ларс, если то, что ты рассказываешь — правда. Гунилла всегда работала небанальными методами, но на этот раз она зашла слишком далеко. Я поговорю с ней об этом. Спасибо за то, что ты связался со мной.