А пожар? Как он возник? Мы не хранили в кладовой ничего легковоспламеняющегося. Да и вообще мало чего хранили: основные запасы мебели находились на складе в нескольких кварталах отсюда, пока мы не выставляли их в зале. А здесь, в кладовой, лежали кое-какие старые запасы, стояла вешалка для нашей одежды, да ждали своей очереди всякие декоративные мелочи, которые мы относили в зал по мере того, как распродавались экспонаты. Как же произошло возгорание? Неужели поджог? Может быть, вор пытался замести следы? Или даже хотел расправиться с Алексом окончательно, чтобы тот никогда уже не смог его опознать? Ужасная мысль!
Я рывком вернулась к настоящему. Сержант Льюис так и ел меня взглядом.
— Итак? — спросила я. — Это ограбление?
— Одна из версий.
Я сообщила ему, что охранная сигнализация за прошлую неделю срабатывала трижды.
— Я думала, это ложные тревоги, но теперь уже не так уверена, — добавила я, не сдаваясь, хотя сержант явно не желал мне ничего рассказывать. — Думаете, кто-то пытался проникнуть в магазин? Кладовую подожгли нарочно?
Льюис пропустил все вопросы мимо ушей. Внезапно он подался вперед.
— Знаете этого человека?
Сержант вытащил из портфеля черно-белую фотографию и протянул мне. Если он хотел потрясти меня, то ему это удалось. На снимке был изображен мертвец из лавки, снятый таким образом, чтобы было видно лицо: подпаленные волосы, обожженная щека, уродливая черная полоса на шее. Льюис ждал, буравя меня взглядом.
— Нет! — наконец выдавила я. В техническом смысле слова это было чистой правдой. Но не хотела бы я, чтобы меня в этот момент проверили на детекторе лжи.
— Точно?
Я кивнула. Я и впрямь не знала, кто это такой. Но видела его прежде. Вся беда в том, что стоило мне открыть рот, как я каждый раз все больше запутывала Алекса. Сержант Льюис ни за что не начал бы его подозревать, не сболтни я лишнего. Поэтому я твердо решила впредь быть осторожнее и не говорить больше, чем спрашивают.
— Вы знаете, кто он такой? — перехватила я инициативу в свои руки, перенимая манеру сержанта говорить.
Настал его черед кивать.
— Тогда зачем меня спрашиваете? — продолжила я.
— Для начала, он был найден именно в вашей кладовой. Слегка поджарился, но вполне узнаваем. Когда-нибудь были в Перу? — спросил он без секундной паузы.
И почему этот вопрос меня ничуть не удивил?
— Нет.
— Вели дела с кем-нибудь из Перу?
— Опять-таки нет.
— Есть какие-либо причины вести дела с кем-нибудь из Перу, личного или делового характера?
— Да нет вроде.
— Зато у вашего друга Стюарта, должно быть, имелись причины.
Я промолчала.
— Он там бывал?
— Мог быть. Не знаю. Он двадцать лет прослужил в торговом флоте, плавал по всему миру.
— Торговый флот, да? Контрабанда на каждом шагу? Плавал в Перу. И не так давно, — отозвался он. — При этом казначеем. Постоянно имел дело с таможенниками.
— И что мне полагалось из всего этого уяснить?
Обрывочные изречения Льюиса начинали действовать мне на нервы.
— И что, по-вашему, произошло вчера вечером? — осведомилась я, забывая благое решение помалкивать. — Алекс связал этого типа, убил его, поджег магазин, а потом ударился головой, да так сильно, что получил сотрясение мозга?
— Согласен, странно. Но правдоподобней прочих версий, вам не кажется? Ведь больше ничьих следов не обнаружено.
Сержант Льюис поднял голову и снова пронзил меня суровым взглядом. На счастье, дверь скрипнула и на пороге появилась Мойра.
— Так вы никогда его не видели? — настаивал Льюис, снова показывая мне фотографию Ящера.
От такого прямого вопроса уклониться было уже невозможно. И что отвечать? Скажу «да» — выйдет, как будто я чего-то скрываю, ведь я уже говорила, что не знаю его.
— Нет, — солгала я.
Льюис несколько секунд глядел на меня, а потом повернулся к Манчино.
— Тогда все. Мы уходим. Были бы рады, если бы вы пошли с нами завтра в магазин, проверить, не пропало ли что. Будем проверять разные версии.
— Уж сделайте одолжение, — произнесла я самым властным тоном, на который была способна. Мне еще хватило сил сдерживаться, пока они не вышли из комнаты, но едва дверь затворилась, из глаз у меня хлынули слезы. Мойра, разумеется, пришла в ужас. Решила, они ко мне придирались. Что ж, очень возможно, так оно и было, — я уже не могла ни о чем судить.
Ящер. Тот самый иностранец, которого я в шутку окрестила Ящером. Тот самый, что состязался с моим бывшим мужем за обладание нефритовым флакончиком на аукционе. Мертв, сгорел у меня в магазине. Что это? Очередная каверза Клайва, зашедшая чересчур далеко? Неужели он послал бы кого-нибудь выкрасть флакончик? Он ведь готов был заплатить за него. Причем высшую цену — просто я сама отказалась. Ящер тоже безумно хотел заполучить коробку. Но если он вломился в лавку, то как был убит? И кто его убил? Уж точно не Алекс. Даже закрывая глаза на то, что Алекс ни за что не стал бы никого убивать, мой друг и сам получил тяжелую рану. Так кто же еще там был?
А я! Что я наделала! Вместо того, чтобы помочь полиции, солгала, что не знаю Ящера. И что дальше?
Я позвонила своему адвокату. Оказалось, она в отпуске. Уехала на неделю на Мауи.[2] Тогда я набрала номер Роба Лучки.
— Ответь, ну ответь же, — заклинала я, слушая длинные гудки. Вообще-то они с Барбарой собирались в Монреаль навестить ее сестру, но я молилась, чтобы они уже вернулись.
— Алло, — наконец произнес в трубке знакомый голос.
— Ты дома! — я чуть не заплакала от облегчения.
— Только вошел. Что стряслось?
— Мне нужна твоя помощь. Случилось ужасное. — И я начала взахлеб рассказывать про Алекса, мертвеца и пожар.
— Сейчас еду, — перебил он.
Слов нет, как я обрадовалась. Хотя иной раз кажется, будто мы с Робом живем на разных планетах, я считаю его своим другом и, несмотря на регулярные ссоры (как правило, из-за его черно-белых взглядов на жизнь), надеюсь, что и он думает то же обо мне. Мысль, что он скоро приедет, придавала уверенность.
Не прошло и получаса, как мы уже сидели на плоской крыше моего дома, попивая ледяной чай с лимоном. Стоял дивный летний вечер, и мне больше всего на свете хотелось просто-напросто отдыхать и не думать о произошедшем. Однако, обсудив погоду, Монреаль и еще пару нейтральных тем, Роб деликатно перевел разговор на события в лавке. Он излучал сплошное сочувствие — пока дело не дошло до фотографии Ящера.
— Я сказала Льюису, что не знаю человека со снимка, но хотя и в самом деле не знаю, кто он такой, я видела его на аукционе у «Молсворта и Кокса», — я замялась, слыша, как Роб резко втянул в себя воздух, но, набравшись смелости, зачастила. — Думала, они обвиняют Алекса в чем-то ужасном, а меня — в поджоге и мошенничестве со страховкой. А у меня так болели голова и рука…
Даже мне было понятно, что все эти оправдания звучат жалким лепетом.
— Лара, мы говорим об убийстве! Как по-твоему, хорошо ли вы с Алексом будете выглядеть, если… то есть, скажем, когда, когда полиция выяснит, что ты видела жертву, но солгала?
— Я думала, может, мне сказать, что у меня был шок от потрясения, а потом память вдруг вернулась. Ну то есть…
Роб смерил меня таким взглядом, будто я у него на глазах выползла из-под мерзкого скользкого камня. Он буквально и искрился от ярости. Так стиснул зубы, что я побоялась — они раскрошатся в порошок.
— То есть ты намерена громоздить ложь на ложь? По-твоему, это хорошо?
— Ох, Роб, только, пожалуйста, без морали! — парировала я. — Ну ладно, я допустила ошибку. Почти все люди время от времени ошибаются. Конечно, может, ты не из их числа, и эта миссис Совершенство, с которой ты живешь, тоже. Но большинство из нас, обычных людей, порой ошибаются. И мне не нужны сейчас лекции о том, что цель никогда не оправдывает средства, о гражданском долге, ответственности и обо всем в том же роде. Я прошу у тебя совета, что мне делать сейчас, как помочь Алексу и выпутаться из всей этой неразберихи.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он заговорил снова.
— Мне придется им рассказать все, что ты мне сообщила.
На меня накатила внезапная волна сочувствия к его дочери Дженнифер, которая, как я знала, неоднократно становилась жертвой понятий Роба о морали и очень из-за этого страдала.
— Даже если Алексу от этого станет только хуже? Роб, — взмолилась я, — а я-то думала, ты мой друг. Я просила тебя о помощи!
Он поднялся.
— В первую очередь я полицейский. Если ты не хотела, чтобы я докладывал об этом, не надо было ничего мне рассказывать.
Он зашагал прочь.
— Послушай, может, тебе немного пересмотреть приоритеты? — прокричала я в его напряженную спину. Он не остановился. — Может, жизнь не так проста, как ты думаешь?
