И тут Лиля увидела е его занавесочное творение. Не очень новая, но еще приличная ткань была снизу изрезана на вертикальные полосочки разной толщины. В первый момент ей даже захотелось совершить небольшой террористический акт, но с другой стороны, ребенок-то пытался сделать что-то полезное для общества… Если его отругать — еще расстроится и станет в будущем таким же лентяем, как Ванечка.
— А чем тебе занавески не нравились? — спросила она, едва сдерживая праведный гнев.
— Ну, Лиля, это же старомодно!
«Да, настоящий брат своего брата», — подумала она и решила, что это хороший повод заставить Ванечку покупать новые шторы.
— Что ж ты их только снизу изрезал? Уж резал бы тогда до конца.
— Во-первых, я маленький, а, во-вторых, остальное стриги сама. Я и так за тебя половину работы сделал, — объявил ребенок.
— А что же ты сейчас собираешься делать?
— Я буду тебя рисовать. Краски-то хоть в этом доме есть?
— Есть только ручка.
— Ну, давай уж, что есть.
Степка уселся за Ванечкин стол и стал заниматься творчеством. А Лиля тем временем решила поискать спонсоров для вечеринки. Она наскоро набросала на листочке речь, которая должна была заинтересовать деловых людей, и принялась обзванивать самые выдающиеся фирмы города.
Первый блин оказался комом. Второй, третий и четвертый тоже. Деловые люди отказывались заинтересовываться по причине кризиса и жадности.
Решив проверить себя на удачу, Лиля раскрыла наугад «Желтые страницы» и ткнула пальцем в первую попавшуюся фирму. Палец попал в городской морг.
«Да, — грустно подумала она, — хорош спонсор! В качестве призов он будет предлагать саваны от Кристиан Диор и романтическое путешествие по своей территории».
В общем, это неблагодарное занятие ей надоело, и она пошла смотреть на Степкино художество.
В центре листа был изображен странный предмет, очень отдаленно напоминающий человеческое лицо.
— Ну, как тебе? — спросил Степка надменно.
— По-моему, лучше, чем в жизни, — отозвалась она.
В это время зазвонил факс. Ребенок вдруг бросился к нему и очень важно сказал в трубку:
— Слушаю. Его нет и не будет.
Лиля улыбнулась. Мальчишка определенно начинал ей нравиться.
— А что ты еще умеешь делать? — спросила она.
— Ну, много всего. Могу ушами шевелить, могу вот чего… — Степка высоко подпрыгнул и шлепнул ногами друг о дружку.
И тут Лиле пришла в голову отличная мысль.
— А попробуй-ка красиво пройтись по комнате туда и обратно.
Степка шел, вальяжно размахивая одной рукой и строя глазки.
— Талант! — оценила Лиля.
Она уже знала, что у нее будет первая в городе группа детишек-манекенщиков.
* * *
Ванечка был неустойчив к морозам. Поэтому если термометр, не дай бог, показывал меньше минус пяти, он приходил в состояние близкое к анабиозу: складывал ручки, поджимал ножки и ничего не хотел делать. При этом самым непонятным оставалось то, что он ни под каким предлогом не желал надевать шапку, считая, что шапки портят ему всю красоту.
Но сегодня Ванечка не поддался морозам. Он гордо шел по улице, освещая ее краснотой ушей и носа, и ликовал. Почти все городские газеты с удовольствием согласились написать о предстоящем кастинге и вечеринке модельного агентства «Лилия».
Гордость согревала Ванечку лучше любой шапки. Операция была проделана просто блестяще. Заняв у мамы очередной полтинник, он накупил дешевого пива и отправился в университетскую курилку, где постоянно обитали матерые журналисты (они же по совместительству преподаватели) и начинающие журналисты (они же студенты). Дальше все вообще пошло как по маслу…
Ванечка прекрасно знал, что если корреспондент хочет славы и денег, но не разбирается ни в политике, ни в экономике, он рано или поздно будет писать о сфере развлечений и досуга. А где ему материалы брать, если большинство городских развлечений сводятся к унылым дискотекам и мордобою в барах? А тут материал сам идет в руки, да еще подкрепляется пивом и интригующими намеками на что-то иностранное и всемирное…
Через полчаса Ванечка с удовольствием наблюдал очередь у факультетского телефона. Все журналисты делали совершенно однотипные звонки: согласовывали с редакциями свои будущие статьи о неком грандиозном шоу.
Ванечка раздал коллегам телефон агентства и отправился в офис.
Обдумывая свою гениальность, он остановился перед светофором, чтобы перейти на другую сторону улицы, как вдруг низкая темно-вишневая машина остановилась прямо перед ним, раскрыв дверцу.
— Иван, садись быстрее! — позвал Марко, не давая Ванечке опомниться.
Ванечка послушно юркнул внутрь. Почти бесшумно машина тронулась с места.
— Привет, — сказал Марко. — Слушай, ты не знаешь, где здесь можно помыть кота?
Совершенно оторопев, Ванечка уставился на него.
— Чего?
— Я кота нашел, — пояснил Марко. — Меня с ним в гостиницу не пускают, а под куртку его не засунешь — он грязный, как свинья. Так что его надо помыть.
Ванечка оглядел салон и приборную доску.
— А где он?
— Под твоим сидением. Боится.
Ванечка еще немножко подумал и на всякий случай решил осведомиться:
— А зачем он тебе?
Марко пожал плечами.
— Он сидел у обочины и плакал… Мне его стало жалко.
Ванечка тут же понял, что готов оказать своему новому приятелю любую услугу.
— В «Макдоналдс» надо ехать. Там есть и туалет с горячей водой, и жидкое мыло, и фен. Сначала направо, потом прямо.
— Отлично! — одобрил Марко.
Ванечка был счастлив: во-первых, его предложение оценили, а во-вторых, кажется, небо решило осуществить его голубые мечты. Хотя здесь несомненно было одно щекотливое обстоятельство: Ванечка никогда в жизни не встречался с представителями сексуальных меньшинств и не совсем знал, как их отличить от представителей сексуального большинства.
«Может, Марко подаст мне какой-нибудь знак?» — в надежде подумал он.
Но сколько Ванечка ни приглядывался, до самого «Макдональдса» ему не удалось заметить никаких значимых телодвижений. Более того, Марко только и делал, что расспрашивал про Лилю и ее агентство. Хотя если бы он и начал как-то намекать на свой интерес к пассажиру, Ванечка все равно не знал бы, как себя вести. И вообще это было несправедливо: нормальным людям с самого детства в книжках и фильмах рассказывают, что надо делать с представителями противоположного пола. А ненормальные пусть выкручиваются, как хотят.
* * *
Котенок оказался премерзким существом: в оригинале он должен был бы считаться белым с черным хвостом, желтыми глазами и длинными усами. Но от оригинала остались одни глаза. Все остальное было почти лысым, грязным, причем усы с одной стороны были оборваны, а левая задняя нога — в синей краске.
Ванечка увидел все это не сразу, а после напряженных усилий по вытаскиванию кота из-под сидения. Кот сопротивлялся молча и упорно. Он явно был уверен, что его хотят лишить жизни, и поэтому бился до последнего.
Когда котенок все же был извлечен на свет божий, Ванечка мужественно пожертвовал в его фонд свой пакет, который мама дала под хлеб.
— Так мы его незаметно пронесем, — сказал он, всеми силами пытаясь запихнуть кошачью голову в целлофановые недра.
— Думаешь, он не будет орать? — засомневался Марко.
Ванечка пожал плечом, но тут котенок разрешил все сомнения, издав низкий, полный отчаяния и страдания вопль, который немедленно привлек внимание прохожих.
Какая-то девочка в кроличьей шапке схватила маму за рукав.
— Мам! А зачем дяденьки кролика мучают?
— Это котик, — пояснил Марко. — Мы ему сейчас гамбургер купим.
На всякий случай подождав, пока прохожих будет поменьше, он скомандовал:
— Так, Иван… Значит, входим на счет «три» и бежим к туалету, пока нас не засек персонал. Ты встанешь на стреме, а я буду мыть кота.
Ванечка радостно закивал. Приключение обещало быть весьма волнующим.
Они встали на изготовку у двери: Марко с котом в пакете, Ванечка с энтузиазмом в сердце.
— Раз. Два. Три.
Как гангстеры в ограбляемый банк, они ворвались в «Макдоналдс» и ринулись к двери с табличкой «WC». В ватер-клозете, слава богу, было пусто.
Как и было приказано, Ванечка встал на часах, а Марко вытряхнул котенка в раковину и пустил воду.
Намыленное животное вело себя как убийца-рецидивист, на которого объявлена облава. Ванечке пришлось бросить свой боевой пост и кинуться на помощь Марко, который явно переоценил свои физические возможности. У кота было четыре конечности и пасть, а у его спасателей — только две пары рук, так что преодолеть котишкино сопротивление стоило огромного труда. Спасло спасателей только то, что силы у животного были на исходе, и после феерического боя оно расслабилось, закатило глаза и решило умереть достойно.
