— Ой, и не говори, милая. Ходили. Еще как ходили. Они тут все примелькались. Хоть и стараются в подъезд незамеченными прошмыгнуть.
— Хм… — Светлана откинула со лба прядь волос. — Вы хотите сказать, что Боровская занимается проституцией?
Старушка покачала головой:
— Господь с тобой, милая, такого я не говорила. Тут другое. Проститутка — это по нынешним временам почти профессия. А эта… даже не знаю, как назвать…
Мужиков она любит — вот что. Ну и поиметь от них кое-что: кольца, сережки, а иной раз и чего подороже. Ходил тут к ней один представительный мужчина. Так тот машину ей подарил. Эту, как ее… «девятку».
— Откуда вы знаете? — усомнилась Светлана.
— Да как не знать — в одном подъезде ведь живем! Подруга моя, Марь Петровна, та, что из пятой квартиры, видела в окошко, как он ей ключи от машины в ладошку положил. Она ему на шею бросилась — и давай целовать.
— Хм… — вновь задумалась Светлана. — А как он выглядел, этот мужчина?
— Высокий такой. Импозантный. Лицо как у большого начальника. Седой, и волосы такие… — Старушка пошевелила пальцами у себя над головой. — Коротко-коротко.
— Ежиком, что ли?
Старушка кивнула:
— Ага. И фамилия у него редкая была… Вроде как иностранная… — Старушка мучительно поморщилась, припоминая фамилию «импозантного мужчины». — Не то Рэй, не Рейн…
— Рэм?
Морщины старушки разгладились. Она радостно кивнула:
— Вот-вот. А что, никак, знаешь его?
Светлана, не отвечая, вновь посмотрела на часики:
— Вот что, бабушка, сейчас мне нужно идти. Дайте свой телефон, а я вам вечерком перезвоню. Тогда и закончим наш разговор, хорошо?
— Да как скажешь. Ты — власть. Кстати, а про второго-то узнать не хочешь?
Светлана, собравшаяся уж было идти, остановилась:
— Про какого второго?
— Ну как'же. К ей и второй приходил. А в последние дни только он и приходит. Тоже пожилой. Но на морду пострашней.
— Пострашней?
— Ага. Хотя… Это кому как. Некоторым бабам нравится, когда у мужика лицо изуродовано.
— Так у него изуродовано лицо?
— Господи, милая, да что ж ты все переспрашиваешь-то? Или со слухом у тебя что? Говорю ж тебе — страшный он, со шрамом во всю щеку. Вот от сих… — старушка ткнула себя пальцем в висок, — и до сих. — Она прочертила ногтем линию до скулы.
— И что, часто он к ней приходит?
Старушка пожала плечами:
— Приходит. А часто, нет — этого сказать не могу. Я вообще про него ничего сказать не могу. Тот, с ежиком, хоть здоровался, когда мимо скамейки проходил. А этот, со шрамом, проскользнет ужом в подъезд — и только его и видели. Да и приходил он всегда под ночь, когда темно уже во дворе. Так что ничего больше про него не скажу, бо не знаю.
— Спасибо за информацию.
— Нема за що.
На том и распрощались.
Поднявшись на третий этаж, Светлана остановилась перед одиннадцатой квартирой и прислушалась. Ничего. Тогда она подняла руку и нажала на черную кнопку электрического звонка. Где-то в глубине квартиры прозвенела мелодичная трель.
Светлана опустила руку и стала ждать. Прошло секунд десять, однако дверь открывать никто не спешил.
Нахмурив брови, Светлана вновь нажала на кнопку звонка.
На этот раз усилия ее оказались вознаграждены. За дверью послышались легкие шаги. Затем женский голос спросил:
— Кто там?
— Светлана Перова. Мыс вами договаривались о встрече.
— Секундочку.
Замок сочно щелкнул, и дверь приоткрылась. Светлана подняла глаза и, тихо вскрикнув, отшатнулась. Из дверного проема на нее смотрело нечто страшное. Зеленое (прямо как у «болотной твари» из американского фильма ужасов!) лицо. Бледные губы и красноватые глаза. На голове у чудовища было что-то вроде высокого белого тюрбана. Но это еще не все. Дело в том, что чудовище было абсолютно голым. И надо сказать, что тело у него было совершенным. Высокая грудь, покрытая мелкими капельками воды, плоский животик, изящные руки и ноги. В паху — аккуратная интимная стрижка в виде распростертых крыльев чайки.
Прежде чем Светлана догадалась, что — а вернее, кто — стоит перед ней, страшное существо улыбнулось, обнажив весьма неплохие зубки, и произнесло глубоким, слегка хрипловатым голосом:
— Простите, дорогая. Я совсем забыла о нашей встрече и решила сделать маску.
Вслед за тем дверь широко распахнулась — и чудовище приветливо проговорило:
— Проходите!
Алла Петровна изящным движением опустила сигарету на бортик хрустальной пепельницы, сделанной в виде раковины гребешка, и постучала по ней указательным пальцем. Столбик серого пепла упал на дно раковины.
— Вот уж не думала, что мое имя всплывет в связи с этим делом. Мужчины совершенно не умеют хранить тайны. — Она усмехнулась и презрительно добавила: — Такие трепачи…
Боровская сидела в кресле, поджав под себя стройные длинные ноги. На ней был белый пушистый халатик, перевязанный поясом. Когда Алла Петровна наклонялась к пепельнице, ее высокая, упругая грудь просматривалась до самых сосков, и Светлана неуютно поеживалась. Боровская не замечала ее смущения или делала вид, что не замечает.
В жизни Алла Петровна была еще красивей, чем на фотографии. Светлана даже испытала что-то вроде укола ревности, вслед за которым проснулся и почти забытый комплекс неполноценности — везет же некоторым! Светлана с детства завидовала красивым девочкам, даже тем, у которых в голове было не больше двух извилин. Ей стоило немалых трудов научить себя смотреть на этих размалеванных, безмозглых дур свысока. И вот теперь Светлана — в присутствии этой беззастенчивой, вальяжной королевы — вновь почувствовала себя маленькой, близорукой девочкой с оттопыренными ушами, маленькой грудью и тощими ключицами.
В детстве она презрительно отзывалась о красивых одноклассницах. Но дома, оставаясь одна, она часто воображала себя одной из них — высокой, красивой, пышноволосой.
С тех пор утекло много воды, и Светлана была искренне уверена, что с детскими комплексами покончено. Но, однако…
Боровская смотрела на Перову синими, насмешливыми глазами и молчала, предоставляя Светлане заго-воритьо деле первой. Продолжая улыбаться, Алла Петровна вновь нагнулась к пепельнице, выставляя на показ свои прелести. Светлана нахмурилась и сказала (не без язвительности в голосе):
— Алла Петровна, а вам не холодно?
Ресницы Боровской дрогнули.
— Холодно? — хрипло переспросила она. И покачала головой: — Нет. А что, вы зябнете?
— Я тепло одета, — сказала Светлана.
— Я тоже, — улыбнулась Алла Петровна. — Простите, я забыла, как вас зовут.
— Светлана Марковна Перова.
— Светлана Марковна, я вижу, вы не знаете, с чего начать. Давайте я вам помогу.
— Попробуйте.
— Итак, кто-то наплел вам, что у меня были отношения с Рэмом Борисовичем Мамотюком. Возможно, вам даже сказали, что мы с ним собирались пожениться или что-нибудь в этом роде. Так вот, все это полная чушь. Мы с Рэмом были просто друзьями. Он приходил ко мне, чтобы отдохнуть душой. Так обычно мужчины приходят в бар или даже ездят на рыбалку — Она пожала плечами. — Только и всего.
«Знаю я вашу рыбалку», — подумала Светлана. А вслух сказала:
— Я слышала, Мамотюк подарил вам машину.
— Вы и об этом знаете, — спокойно отреагировала Боровская и стряхнула пепел. — Впрочем, это несложно. Я тут самая заметная персона. Старушки и тетки по углам только обо мне и судачат. Это неудивительно. На фоне обшей серости я, наверно, кажусь им какой-то необыкновенной жар-птицей. Я права?
Перова покачала головой:
— Не совсем. Они считают вас шлюхой.
Глаза Боровской заблестели, она с любопытством посмотрела на Светлану так, словно увидела перед собой не совсем обычный человеческий экземпляр.
— Хм… Как сказал мой любимый Станислав Ежи Ленц, проще обозвать кого-то шлюхой, чем быть ею. Вот возьмем, например, вас. Увас много было мужчин?
— Это не имеет значения, — насупилась Светлана.
Алла Петровна улыбнулась:
— Ошибаетесь. Жизнь такая штука, что в ней все имеет значение. — Она сощурила свои красивые синие глаза и проницательно посмотрела на Перову. — Готова поспорить, что у вас было всего два… ну от силы три мужчины. Я права?
Светлана промолчала.
— И вы по этому поводу немножко комплексуете, — продолжила Боровская мягким, дружелюбным голосом. — Вам кажется, что вы неинтересны мужчинам. Что они хотят видеть в вас только друга, ну и так далее. Но ведь это все неправда. Вы сами, бессознательно конечно, запихиваете себя в эту скромную шкурку. Вместо того чтобы распушить яркие перышки, которые у вас, безусловно, имеются. — Алла Пет-ровналегкимдвижением коснуласьруки Светланы. — Вы простите, что я так резко взяла вас в оборот. Это у меня от моей бывшей профессии.
