— О чем? — переспросил Никита.
— Об убийстве. Кому Глеб мог помешать?
— Вот уж чего не знаю, того не знаю, — сразу произнес парень. — Если бы я знал, я бы не дожидался вашего появления, а сразу в милицию пошел. Мне Глеб другом был, а друзей в беде не бросают. Так что ничего сказать не могу.
— Спасибо, Никита. Ты возьми на всякий случай мой телефон, может пригодиться. Если что, позвони мне.
— Хорошо.
Селезнев проводил меня до выхода. Даже не обернувшись на видеокамеру, я села в машину и поехала домой. Энергия била во мне ключом. Так-так, надо будет обязательно позвонить сестре Сашкова. Она, по словам Селезнева, должна была приехать в пятницу. А вдруг убийство связано именно с семьей? Вполне возможно.
Кроме того, мне сегодня вечером идти на встречу. Интересно, что из нее получится?
Дома я быстро приняла ванну, потом расположилась в удобном глубоком кресле и задумалась. Что я имею?
Сашкова убили. На случайное убийство не похоже. Явно запланированное. Мало того — его пытались представить как самоубийство. Впрочем, это тоже можно поставить под вопрос. Тогда бы точно банку с балкона убрали расколотую. Если только предположить, что времени не было?
Ладно. Могла ли совершить убийство женщина? Могла. Схватить мужчину за лодыжки и потянуть их на себя и вверх — ничего сложного. Человек теряет устойчивость, так что его требуется лишь чуточку подтолкнуть. Рост и вес преступника также не имеют значения.
За что убили Сашкова? Пока неизвестно. Но просто так не убивают. Значит, в последнее время Глеб что-то такое сделал или… не сделал. А что у него было в последнее время? Работа и приезд сестры.
Конечно, предположить можно многое. Это могла быть и какая-нибудь застарелая месть. Или еще что-то в таком роде.
Но преступника Сашков знал. Иначе просто не впустил бы в квартиру. Или, впустив, боролся бы с ним. А следов никаких нет. Следовательно, они спокойно вышли на балкон. Кстати, зачем? Сашков курит?
Я быстро набрала номер телефона Никиты Селезнева. Вот кто точно может ответить мне на этот вопрос. Хотя Наташа тоже могла знать, но какая-то она непонятная. Такое ощущение, что жила с человеком и совершенно не видела его. Я, даже если бы мне ничего и не рассказывали, сама про все узнала бы. А эта девушка спокойно переносила неизвестность. А что может быть хуже этого?
Никита ответил, и я представилась. И тут же спросила:
— Скажи, пожалуйста, Глеб курил?
— Нет. Он не курил.
— А ты? Ах да. Мы же вместе дымили. Ну ладно. Пока.
Я бросила трубку и вскочила с дивана. Нечего сидеть, надо собираться на встречу с Быстряковым. Конечно, до девяти времени еще навалом, но надо немного отвлечься от умственного труда.
В этот момент у меня зазвонил телефон.
— Мельников, — коротко сообщил мой бывший однокурсник.
— Иванова, — отрапортовала я в ответ.
— Прекрасно, — Андрей оставался серьезным. — Ну, как твои поиски? С Быстряковым виделась?
— А ты?
— Я первый спросил.
— Я много кого видела, но фамилии не спрашивала, — пришлось соврать мне.
— Послезавтра похороны Сашкова.
— Спасибо, что сказал. Во сколько?
— В одиннадцать. Ты ведь любишь ходить на такого рода мероприятия?
— Просто обожаю. А ты будешь?
— Посмотрим. Я не обязан перед тобой отчитываться, — рассмеялся наконец Андрей.
— Ну, а сам-то виделся с Быстряковым? Поговорил с ним?
— Много будешь знать, плохо будешь спать.
— Не вредничай.
— Я и не вредничаю. Веду твою политику. Разве ты не так со мной разговариваешь?
— Андрюша, хватит ломаться, — вздохнула я. — Ты сам мне позвонил. Не просто же так.
— Я звонил по поводу похорон. И все. Так что пока. — Мельников отключил телефон.
Я вернула трубку на место и пошла пить кофе.
Чтобы немного отвлечься, я схватила газету, которую купила сегодня в ларьке около Дома ученых. Раскрыв ее на второй странице, увидела большую статью как раз о выставке. Надо же, какое совпадение.
Журналист рассказывал, что выставка продлится до конца этой недели и что Гольдфельд Марк Гиршевич выставляет на ней свою ценную вазу. А дальше в статье говорилось: «Вазу каждый день возят домой к коллекционеру. Что это? Недоверие к охране Дома ученых или желание, чтобы о нем больше говорили? И кто, интересно, оплачивает эту нелегкую процедуру?»
Надо же. Мне приходили в голову такие же вопросы. На самом деле, почему бы не оставить вазу в выставочном зале? Ее и там могли бы охранять запросто.
Поведение Марка Гиршевича странное. Значит, необходимо с ним встретиться. Вот только когда? Сегодня я вижусь с Быстряковым. Завтра надо будет съездить в Лабаково. Послезавтра похороны. Наверное, после них и навещу нашего владельца.
Впрочем, как факт перевозки вазы туда-сюда может быть связан со смертью Сашкова? Пока ниточек никаких нет.
Я отбросила газету в сторону. Средство массовой информации задело чашку и толкнуло ее на пол. Естественно, чашка разбилась.
Пришлось хвататься за веник и тряпку. Убрав с пола все, что осталось от моего кофе, я налила себе горячего, сделала бутерброды и быстро их проглотила.
Теперь надо выбрать, в чем я пойду очаровывать Быстрякова. Вечером жары не будет, но и холода тоже. Я остановилась на легком платье зеленого цвета на тонких бретельках. Оно замечательно сочетается с цветом моих глаз. Туфли на высоких каблуках, дамская сумочка.
Сделав легкий макияж, я посмотрелась в зеркало. Да… Такая девушка сможет вертеть мужчиной, как ей захочется. Правда, мужчина неординарный. Вон как сразу отказался давать интервью. Другой бы на его месте согласился с большим удовольствием, но не этот. Значит, вести себя, как подобает журналистке, мне не стоит. Будем просто кокетничать. И вообще, надо будет сказать, что про свою профессию я ему наврала. Чтобы не боялся.
На своей машине тоже ехать не стоит. Возьму такси. Сказано — сделано. Я позвонила в диспетчерскую и заказала такси на половину девятого.
Перед самым уходом решила бросить кости. Я достала мешочек и подкинула двенадцатигранники над столом. Они подлетели чуть вверх, а потом стукнулись о ровную поверхность.
Три косточки. Три цифры. 9+21+25. Я вспомнила расшифровку по памяти: «Умейте создавать себе дополнительные дивиденды, т. е. знайте, с кем и куда пойти, с кем позволить себе выпить, а с кем нет, и т. д.».
На что додекаэдры намекают? Уж не хотят ли сказать мне, что не стоит ходить на встречу с Быстряковым?
Я серьезно задумалась. На самом деле я очень доверяю моим магическим советчикам. И когда они говорят мне о явной угрозе, я всегда подчиняюсь их требованиям. Но сейчас ответ был каким-то двусмысленным. «Знайте, с кем пойти, знайте, с кем позволить себе выпить, а с кем нет». Неужели я должна отказаться от сегодняшнего вечера? Но тогда я ничего не смогу узнать. А мне очень надо.
А может, сделать все по-другому? Подойти к Быстрякову и сказать напрямую, что я, дескать, частный детектив. А ну, выкладывай мне всю подноготную! Но вряд ли это даст какие-то результаты. Так что я просто приму к сведению подсказку костей и буду очень осторожна. Думаю, этого хватит.
Когда я спустилась вниз, такси уже стояло у подъезда. Я доехала до кафе «Пеликан», расплатилась с водителем и вошла внутрь кафе. Мне не доводилось бывать здесь раньше, но я много слышала об этом месте. Говорили, что здесь собирается городская элита: художники, скульпторы, артисты. Люди такого плана и еще некоторые другие — известные во всем городе стилисты, парикмахеры с большим именем. В общем, та еще каша. Но знаменитая.
Я вообще-то также принадлежу к числу людей известных, но… в определенном кругу. А кроме того, не люблю я такие сборища, потому и не хожу никуда особенно.
На входе симпатичный молодой человек поинтересовался, заказан ли у меня столик. Я ответила, что у меня здесь встреча, и посмотрела на него убийственным взглядом. Парень пропустил меня.
В зале стоял полумрак и было сильно накурено. Я подошла к стойке бара и попросила показать мне Быстрякова. Мне сразу указали столик. Видимо, его тут хорошо знали.
— Как я раз видеть вас, Татьяна! — Олег Иванович встал, чтобы поприветствовать меня. — Присаживайтесь. Что будете пить?
— А что пьете вы? — спросила я, лучезарно улыбаясь.
— Балуюсь мартини. Розовым.
— А я не откажусь от белого, Олег Иванович.
Тут же было дано указание на этот счет. Мне принесли меню, и я, не особенно рассматривая цены, заказала то, что мне хотелось бы съесть.
— Таня, а давайте правда сразу перейдем на «ты»? Зачем нам, взрослым людям, всякие церемонии? — предложил Быстряков. — Долой отчества!
— Хорошо, — я кивнула.
Мы выпили мартини.
— Ну что? Теперь, быть может, расскажешь мне о себе? — Быстряков снова наполнил мой фужер.
