— Сегодня все как будто сговорились, — оправдываясь, произнес Шалимов.
— Так и прут с самого утра. Да еще кофеварка сгорела, будь она неладна. Но я вас все-таки угощу кофе, не возражаете?
— Почему бы и нет?
— Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?
— Я над этим не задумывалась.
— Ладно. Простите, я не выразил вам своего восхищения. Третий раз мы встречаемся, и вы все время предстаете в ином обличье. Это случайность или у вас такой стиль?
— Это мой стиль жизни. Постоянство на меня нагоняет смертельную тоску.
— Ах, ну да. Театр — это, конечно, не конторский офис.
— Некоторые считают, что театр гораздо хуже, — неопределенно заметила она. — А куда мы, собственно, идем?
Они остановились перед обитой кожей дверью в самом конце коридора.
— Мы идем к моему боссу. Вообще-то мы партнеры. Он не любит, когда его называют боссом, но за глаза…
Он открыл дверь, пропустил Наталью вперед и, коротко кивнув средних лет секретарше, прошел в кабинет.
— Знакомься, Руслан Каримович. Это — Наталья. Я тебе говорил о ней сегодня. А это — Руслан Каримович Гатаулин, генеральный директор нашей фирмы.
За барьером из офисной оргтехники за столом сидел плотный круглолицый мужчина с тщательно маскируемыми проплешинами на приплюснутой голове. Он оторвал взгляд узких черных глаз от разложенных перед ним бумаг и, оценивая, пристально уставился на гостью. Его лицо, вначале бесстрастное, буквально на глазах оттаяло.
Поправляя пиджак, он встал из-за стола и подошел к Наталье. С неуклюжей галантностью наклонился и приложился сухими губами к ее небрежно протянутой руке.
— Очень, очень рад! — Глаза его разгорались все сильнее. — Прошу, — указал Гатаулин на узкий кожаный диван у стены.
Наталья села, без жеманства кивнула в ответ на предложение выпить чашку кофе. Нурали пытался что-то сказать, но Гатаулин опередил его:
— Мне нужны сводки со всех наших заправок.
— Но, Руслан…
— И немедленно!
Наталья заметила, как Шалимов с сожалением посмотрел на нее, когда покидал кабинет, и усмехнулась про себя: «Стареющий шеф отшивает молодого соперника». Она и сама предпочла бы не оставаться наедине с Гатаулиным, который по первому впечатлению не вызвал у нее особых симпатий — так, заурядный, самоуверенный нувориш, вполне предсказуемый и потому скучный. Впрочем, обещанная ей перспектива была столь соблазнительна, что мелкие препятствия вроде похотливого спонсора можно было игнорировать — это не имело решающего значения.
Между тем в глазах генерального директора «Росвнешимпэкса» уже пылал настоящий огонь.
«Ох уж эти восточные мужчины!» — подумала она.
— Так вы, значит, актриса? — спросил он, погружаясь в кресло напротив.
— Начинающая, — уточнила Наталья.
Бесшумно распахнулась дверь, секретарша внесла на подносе две чашки дымящегося свежезаваренного кофе. Гатаулин дождался, пока она удалится, и, лукаво улыбаясь, предложил:
— А может, вы выпили бы чего-нибудь покрепче? У меня для гостей всегда есть коньяк, джин, виски. Хотя… Я думаю, что такая дама, как вы, предпочитает шампанское.
— Кофе вполне достаточно. Вы — человек занятой. Мне не хотелось бы отнимать у вас драгоценное рабочее время. Не поговорить ли нам по существу?
Гатаулин приглушенно кашлянул. Прекрасно отдавая себе отчет в том, что мысли генерального директора в данный момент далеки от искусства, Наталья взяла инициативу на себя:
— Насколько мне известно, у вас есть сценарий, режиссер и деньги.
— А также большое желание внести свой вклад в дело развития отечественного киноискусства, — высокопарно произнес Гатаулин. — Мы понимаем, что в это сложное для нашего кинематографа время, когда повсюду засилье голливудского ширпотреба, наша цель…
Он неожиданно вскочил с кресла и, размахивая руками, принялся расхаживать по кабинету:
— Неужели мы, россияне, высокодуховная нация, прокладывающая путь в будущее, не способны произвести продукт, который сможет на равных конкурировать, а то и превосходить эту американскую чернуху?
«Ну и каша у него в голове. Сам не понимает логических противоречий в собственных речах. С одной стороны — высокодуховная нация, с другой — продукт».
— А чем сейчас увлечены россияне? Все читают женские детективы.
Прекрасно! Почему мы должны оставаться в стороне? Нам предложили добротный сценарий, и мы готовы вложить в это деньги. Даже если наши вложения сразу не окупятся, мы все равно будем чувствовать себя причастными к благородному делу возрождения отечественного кинематографа.
Наталья прервала демагогический понос Гатаулина одной фразой:
— Кинематограф непременно возродится. А кто режиссер?
— Режиссер? — Гатаулин умолк. — Ну, этот… Как же его…
Он подбежал к рабочему столу, раскрыл ежедневник и перелистал несколько страниц.
— Да где же он у меня был записан-то?.. А! Вот, нашел. Сергей Крымов.
Наталья чуть заметно повела плечами.
— Мне это имя ни о чем не говорит.
— Ну, что вы. Прежде чем остановить свой выбор на нем, мы подробно изучили его творческую биографию. — Он запнулся и с гордостью добавил:
— Знаете, я стараюсь быть профессионалом во всем, за что берусь. Даже в продюсерском деле.
— Вы лично — главный продюсер?
— Конечно, — зарделся Гатаулин. — Я веду этот проект с самого начала. Я принимаю решения только после тщательного ознакомления со всеми аспектами проблем.
— Вы — очень ценное приобретение для отечественного кинематографа, — пряча губы за чашкой кофе, чтобы скрыть невольную улыбку, сказала Наталья.
Но ее ирония не ускользнула от генерального директора «Росвнешимпэкса».
— Как вы думаете, что главное для современного кинематографа? — чуть прищурившись, спросил он. — Деньги. А они у меня есть.
— Вот в этом я с вами абсолютно согласна, — серьезно сказала Наталья. — Времена голого энтузиазма давно прошли.
Почувствовав перемену в ее настроении, Гатаулин удовлетворенно кивнул.
— Я счастлив, что вы меня понимаете. Думаю — мы сработаемся. Мне надо показать вас режиссеру. Он — настоящий профессионал и должен оценить вас по достоинству, хотя у него за плечами всего одна полнометражная картина. Но вы прекрасно знаете другие его работы. Помните нашумевшую рекламную компанию банка «Столичный»? Да-да, это именно его продукт.
— Когда я могу с ним встретиться?
— В субботу у нас пробы. Вам очень повезло, что мы не успели выбрать актрису на главную роль.
— Мне нужно что-нибудь готовить?
Он непонимающе взметнул брови.
— Что готовить?
— Вообще-то неплохо было бы ознакомиться со сценарием, — сказала Наталья, в душе посмеиваясь над неопытностью новоиспеченного продюсера. В это время в кабинете запищал интерком:
— Руслан Каримович, — донесся голос секретарши, — к вам Владимир Петрович.
Гатаулин мгновенно насупился.
— Черт, я и забыл. Извините. Как вас зовут?
— Натали.
— Да-да, Натали… Простите, ради бога, еще раз. На чем мы остановились?
— На сценарии.
— Сценарий… — растерянно произнес он. — Сценария, знаете ли, у меня нет. Но, я надеюсь, вы читали Полину Дашкову?
— А кто это?
— Ну как же! — изумленно развел руками Гатаулин. — Одна из популярнейших современных писательниц.
— И о чем она пишет?
— О жизни…
— Не читала, — сказала Наталья, поднимаясь.
— Ну, тогда почитайте что-нибудь, до субботы время еще есть. В субботу к двенадцати ноль-ноль приезжайте, здесь будет общий сбор.
Наталья ждала лифт на пятом этаже, когда из-за спины раздался голос Нурали:
— Как прошла беседа?
— Нормально, — спокойно ответила она. — Проба назначена на субботу.
— Проба?.. — по лицу Шалимова пробежала легкая тень. — Ах, да-да… Но вы же понимаете, что это не более чем формальность? С такими данными, как у вас… И моя поддержка вам обеспечена. В этом можете не сомневаться.
Двери лифта бесшумно открылись. Уже войдя в кабину, Наталья обернулась к Нурали, оставшемуся на площадке:
— Да, кстати, а вы читали Полину Дашкову?
В теплое субботнее утро, просто идеальное для прогулок верхом, по аллее Битцевского лесопарка, пустив лошадей неторопливым шагом, ехали двое молодых людей: он и она. Обоим было по восемнадцать лет, оба наслаждались молодостью и жизнью, которая казалась им прекрасной и бесконечной.
— Дашка, а как ты смотришь на то, чтобы забуриться сегодня вечером ко мне? Предки слиняли на дачу, флэт свободен, можно посидеть, оттянуться…
— Как же, у тебя на флэте оттянешься, — с иронией ответила девушка в тонком жокейском трико, высоких кожаных сапогах и приталенном ярко-красном камзоле. Ее длинные светлые волосы были аккуратно упрятаны под черную жокейскую шапочку, в руке она держала тонкий гибкий стек, которым время от времени похлестывала по крупу свою гнедую. — Знаю я тебя, Санька. У тебя — всегда одно и то же…
