Поднявшись с кресла, полковник медленно побрел за радостно тараторящей супругой.
В этот момент в калитку вошла Катарина. Заметив Копейкину, Лера помахала ей рукой.
– Привет, Катка, а я к тебе на днях забежать собиралась. Как дела?
– Как в самой страшной сказке, – улыбнулась Ката, кивнув Артуру. – Розалия доводит меня до белого каления.
– Ты зашла, чтобы отдохнуть от свекрови или по делу?
– Если честно, по делу, – Ката посмотрела на Валерию. – Мне необходимо с тобой поговорить.
– Заходи в дом.
– Желательно поговорить наедине. – Катарина виновато покосилась на Люблинского.
– Понимаю, понимаю, – полковник поднял руки. – Женские секреты не для мужских ушей. С превеликим удовольствием оставлю вас тет-а-тет, а сам дочитаю газету. Секретничайте хоть до полуночи.
Артур вернулся за столик, а Лера вопросительно подняла брови:
– С чего вдруг такая таинственность?
– Пошли.
Оказавшись в гостиной, Валерия подошла к бару.
– Выпьешь?
– Нет, спасибо.
– Так о чем будем беседовать?
– Лер, я хотела расспросить тебя об Алевтине.
– Об Альке? – Валерия залпом выпила содержимое бокала и достала сигарету. – А почему ты решила говорить со мной?
– Вы с Алей общались?
– Нет, – быстро ответила Люблинская, глубоко затянувшись.
– Совсем?
– Иногда здоровались при встречах.
– Она тебе нравилась?
– В каком смысле?
– В прямом.
Лера задумалась.
– Скорее всего, нет, это не мой тип людей, с такими девицами, как Алевтина, я предпочитаю не иметь дела.
– С какими такими?
– Наглыми, бесстыжими, думающими, что им все позволено.
– Почему ты решила, что Алевтина наглая и бесстыжая?
– А к чему все эти вопросы?
– Я пытаюсь выяснить, где в данный момент находится Аля.
Валерия затушила окурок и сразу же прикурила следующую сигарету.
– Не понимаю, ты-то с какого боку здесь замешана, разве этим не милиция должна заниматься?
– А разве я могу помешать своим маленьким расследованием правоохранительным органам?
– Да на фига влезать в дела, в которых ничего не понимаешь? Я бы ни в жизнь на это не решилась.
– Мы с тобой разные.
Люблинская продефилировала по гостиной.
– Если ты пришла ко мне, значит, тебе стало известно о нашем скандале, угадала?
– Да, Татьяна видела, как вы с Алей ругались, – подтвердила Ката.
– Я так и знала, что без свидетелей не обошлось, не поселок, а маленький шпионский городок. – Понизив голос до шепота, Лера прошелестела: – Тебе ведь известно о моих отношениях с Антоном?
Копейкина замешкалась.
– Ой, только не делай вид, что ничего не знала, по глазам вижу, ты в курсе.
– Сдаюсь.
– Алька вздумала перевоплотиться в добрую фею и при каждой нашей встрече, как заведенная пластинка, твердила, чтобы я бросила Антона. Она со сводным братцем была на ножах, и по этой причине я, видите ли, должна забыть парня. Естественно, я посылала ее куда подальше, а неделю назад она заявила, что у Антона есть другая. Ну, я и слетела с катушек, началась самая банальная разборка, Алька даже пообещала рассказать правду Артуру.
– А смысл? В поселке многим известно о вашей связи, Розалия намекала, что и Артур Генрихович в курсе.
Валерия понуро опустила голову:
– Ты права, Артур знает, я на сто процентов уверена. Но он ни разу не затронул этущекотливую тему. Понимаешь, я воспринимаю Артура как отца. Мне с ним хорошо, комфортно, но в плане секса… Короче говоря, годы берут свое. Когда я начала встречаться сАнтоном, мне и в голову не могло прийти, что кто-нибудь узнает о наших воркованиях. До поры до времени мы встречались тайно в его московской квартире. Антон предлагал мне уйти от Артура и жить с ним, но я объяснила парню, что о разводе не может быть и речи.
– Зачем ты мне рассказываешь про Антона и Артура, я же спросила про Алевтину?
– Говорю по порядку, не перебивай. Когда по поселку поползли слухи, у меня душа ушла в пятки. Думала, что Артур узнает и мне будет крышка, выставит меня вон, и поминай как звали. Но за годы брака он ко мне сильно прикипел, и положение вещей его полностьюустраивает. Встречи с Антоном стали регулярными. И вдруг Алька мне заявляет, что, если я не брошу Антона, она немедленно передаст Артуру имеющиеся у нее откровенные фотки.
– Что за фотки?
– На них запечатлены мы с Антоном. Эта дрянь сфотографировала нас у реки, когда мы целовались. Понимаешь, Катка, у нее были доказательства моей измены. Если до этого момента до Артура доходили лишь слухи, то теперь дело труба. Я не могла знать наперед, как он себя поведет, увидев фотографии. Вдруг в порыве ярости он все же меня вышвырнет? Согласись, слова – это одно, а доказательства – совсем другое. Алька самая настоящая собака на сене, ну скажи, какое ей дело до моей интимной жизни? Кто я ей, в конце концов,сестра, мать? Так нет, из-за ненависти к Антону она была готова пойти на что угодно, только бы причинить ему боль.
– И как ты поступила?
– Устроила скандал, видимо, в тот момент Танька нас и заметила. Теперь меня волнует один вопрос: где чертовка хранит фотографии?
– Лер, а Антон в курсе вашего разговора?
– Естественно.
– Как он отреагировал?
– Впал в бешенство, разумеется, обещал поставить Альку на место. Говорю тебе, она очень хитра.
– Таня сказала, что в последнее время частенько замечала Алевтину в компании Марты Анатольевны.
– Подтверждаю. Сама не раз наблюдала, как две гадины идут вместе. Марта еще один персонаж, который портит мне кровь. Старая стерва втрескалась по уши в Артура, прохода ему не дает.
Копейкина засмеялась:
– А ты, оказывается, собственница, у самой рыльце в пушку, а Артура ревнуешь.
– Это не ревность: если бы Артур ухлестывал за тобой, я бы словом не обмолвилась, моя неприязнь распространяется исключительно на эту старую деву.
– Не знаю, насколько ты объективна касательно Марты, лично мне кажется, что страшнее Розалии зверя нет, по крайней мере в нашем поселке.
– Розалия – милая белочка на веточке по сравнению со Смирновой.
Катарина попыталась представить свекровь в роли пушистой белочки, отдыхающей на веточке, но воображение нарисовало такую ужасную картину под кодовым названием «Белка-мутант», что спина мгновенно взмокла от пота.
Уходя от Люблинских, Ката спросила:
– Лер, когда ты последний раз встречалась с Антоном?
– Три дня назад, мы ездили в его московскую квартиру.
Выйдя за калитку и сделав несколько шагов по направлению к дому, Катаринаостановилась, обернулась назад и решила нанести еще один визит вежливости. На этот разМарте Анатольевне, женщине, от упоминания имени которой на гладком лбу Лерочки Люблинской появлялись морщинки.
Есть женщины, которые не подойдут к плите даже на пушечный выстрел – готовка не ихамплуа. Другие, напротив, проводят на кухне большую часть свободного времени, занимаясь приготовлением всевозможных блюд. Они постоянно придумывают что-нибудь новенькое, импровизируют, обмениваются рецептами со знакомыми и искренне недоумевают, когда узнают, что некоторые дамы не в состоянии пожарить банальную яичницу.
Марта Анатольевна могла колдовать у плиты сутки напролет. Она любила готовить, но еще больше любила угощать своей стряпней соседей. Почетным гостем по праву считался полковник Люблинский, для которого Марта была готова достать с небес все звезды.
Испытывая к Артуру Генриховичу самые теплые и нежные чувства, Смирнова лютой ненавистью ненавидела Валерию. Лера отняла у нее любовь всей жизни – она отняла у Марты Артура.
Лера появилась внезапно, словно выросла из-под земли, нарушила все планы Марты и в два счета окольцевала престарелого вдовца. Этого Смирнова простить ей не могла. Она ощущаласебя побежденной, раздавленной, униженной.
Марта любила Артура на протяжении сорока лет. Четыре десятилетия Смирнова жила одним лишь Люблинским: он снился ей ночами, она думала о нем каждый божий день. Думала, страдала и надеялась. Да, в глубине души Марта Анатольевна лелеяла надежду, что рано или поздно Артур обратит на нее внимание и посмотрит не дружеским взглядом, а взглядом влюбленного человека.
Но шли годы, Артур Генрихович жил в счастливом браке с супругой Ниной – подругойМарты и смотрел на соседку по лестничной клетке не иначе как на хорошую знакомую с несложившейся женской судьбой.
Они жили на одном этаже, каждое утро сталкивались у лифта, вместе спускались вниз, и всякий раз при виде Люблинского Марта теряла разум. Она боялась взглянуть ему в глаза, боялась ляпнуть какую-нибудь глупость, а о том, чтобы признаться в своих чувствах, не могло быть и речи.
