жилье, не пользуясь известными интернет-ресурсами.
Над этим пятачком раздавался неумолчный гул десятков голосов.
Мы с Осей подошли к этой толпе. При виде моего спутника толпа раздалась и откатилась, как море в отлив. Говорила уже, что Оська оказался породистым псом, а бельгийская овчарка, тем более очень крупная, может произвести впечатление на неподготовленных людей.
Так… проблемы у нас действительно будут.
Я строго сказала Осе «рядом!» и взяла поводок совсем коротко, рядом с ошейником.
Он семенил рядом со мной, преданно заглядывая в глаза.
И все равно почти все от меня шарахались. Я даже не успевала заикнуться о сдаче жилья.
Я перехватила взгляд крупного бородатого дядьки — он смотрел на Осю не с испугом, а с интересом.
— Не сдадите нам комнату? — спросила без большой надежды на успех.
— С ним?
— Ну да… куда же мне его — не на улицу же выгонять!
— Само собой… такого красавца…
— Ну так что, сдадите? — В моей душе шевельнулась робкая надежда.
— Да я бы сдал… — протянул дядька со вздохом. — Я-то сдал бы, да Марья Никитична собак не уважает.
— Марья Никитична? А кто это?
— Супружница моя. У нее, понимаешь, кот. Котяра такой… — Он развел руками, показав, какого размера. — Вот представь, как начнут они с твоим отношения выяснять… Нет, никак не могу. — И он отошел.
И тут же рядом со мной возникла вертлявая тетенька лет шестидесяти, в яркой китайской куртке и красной шапке с козырьком и меховыми наушниками.
— Тебе комната нужна, доча? — спросила она сочувственным и в то же время искательным тоном.
— Комната, но вот только с ним, — я показала на Осю.
— С собачкой, значит… — Тетка сделала вид, что только сейчас заметила моего красавца.
— Ну да, с собачкой. — Я сжала Оське челюсти, чтобы не вздумал рычать.
— Это тебе, значит, непременно за городом нужно. В городе с такой собачкой не возьмут.
— За городом? — переспросила я. — А что, можно и за городом. Если не очень далеко.
— Близко, близко! — тетка закивала. — Совсем близко! Считай, прямо в городе!
— Так что, это вы сдаете? И возьмете меня с ним? — В моей душе снова затеплилась надежда.
— Я-то не сдаю. — Тетка жалостно поджала губы. — Сосед мой сдает… он тебе непременно сдаст.
— Сосед? Так скажите адрес! — Я переглянулась с Осей. Кажется, сегодня у нас все же будет крыша над головой.
— Больно ты шустрая! — Тетка подозрительно стрельнула глазами. — Ты мне заплатишь за наводку? Я вроде как этим… риелтором подработаю. А что? Даром сейчас ничего не делается. В общем, плати — и дам тебе его адрес!
Я потянулась было за кошельком, но Ося предупреждающе рыкнул, и я опомнилась.
Не помню, говорила ли я, что Оська очень хорошо разбирается в людях. По крайней мере, куда лучше меня.
— Э, тетя, так дело не пойдет. Вы мне дадите какой-то адрес, а там, может, вообще никого нет. Или есть, но не сдаст с собакой. Я согласна заплатить, но только после того, как мне сдадут жилье.
— Надо же, какая недоверчивая! — Тетка усмехнулась, мол, не прошло, и ладно. — Ладно, поедем, я тебя отвезу прямо на самое место, но только смотри, доча, не обмани пожилого человека! А то сейчас мошенников развелось…
Мы еще немного поговорили о падении нравов и поехали на маршрутке. Водитель зыркнул было на Оську, но потом махнул рукой, только велел платить как за человека. По дороге я выяснила, что новую знакомую зовут тетя Таня.
Ехали мы весело, водитель включил музыку, а Оська художественно подвывал. Забыла сказать, что он у меня очень музыкальный пес. Пассажиры маршрутки от души веселились.
Правда, ехать пришлось не слишком долго, чуть больше получаса.
Если я думала, что хоть мельком увижу классические петербургские красоты, то я ошиблась. Сначала автобус проезжал мимо мрачных заводских корпусов, потом мимо каких-то ангаров и складских строений. Наконец и они закончились, и вокруг потянулись загородные дома и простые дачки.
Наконец мы вышли.
Оська явно оживился — здесь пахло природой, лесом, из-за заборов доносился собачий лай. Можно обнюхивать столбы и деревья и лапу поднять наконец. А то сначала в автобусе ехали, потом по городу тащились…
Тетя Таня повела нас по извилистой грязноватой улице мимо голубых и зеленых деревянных домиков с застекленными верандами. Часть из них определенно пустовала, над некоторыми курился дымок, показывая прохожим, что здесь кто-то живет.
Наконец наша провожатая подошла к очередному зеленому домику, остановилась возле калитки и громко крикнула:
— Петрович! Эй, Петрович!
Некоторое время ничего не происходило.
Тетя Таня повторила свой призыв еще дважды, и наконец дверь домика со скрипом открылась и на пороге появился мрачный толстый дядька в спортивных штанах, ватнике и галошах.
При виде этого дядьки Ося зарычал, и шерсть у него на загривке поднялась дыбом.
У меня в душе сразу зародилось нехорошее предчувствие — говорила уже, что моя собака хорошо разбирается в людях и плохих людей сразу чувствует.
— Чего кричишь? — строго спросил дядька нашу провожатую. — Чего воздух сотрясаешь?
— Здорово, Петрович! — приветствовала его наша провожатая. — А с тебя причитается.
— С какого это перепугу?
— С такого, что я тебе жиличку привела.
— Где? — осведомился дядька, демонстративно не замечая меня. Точнее, нас с Оськой.
— Так вот же она, жиличка! — Тетя Таня кивнула на меня. — Ты же говорил, что хочешь комнатку сдать, которая у тебя под лестницей. Вот она бы ее и сняла…
— Что я говорил — то тебя совершенно не касается! — отчеканил дядька. — А насчет этой — я еще не сдурел, чтобы с таким зверем сдавать! Ты на него только посмотри!
Оська действительно рычал и скалился. Это мой добродушный, ласковый песик! Ну, конечно, это он ко мне ласковый, а с другими может и строгость проявить…
— Да, может, все-таки сдашь… — продолжала канючить тетя Таня. — Она тебе прилично заплатит…
— Я сказал — нет! — И Петрович удалился, напоследок громко хлопнув дверью.
Оська, кстати, сразу же успокоился.
Тетя Таня проводила его разочарованным взглядом и виновато проговорила:
— Ну вот что с него возьмешь? Такой он человек, как что себе надумает, так никакими силами его не сдвинешь!
И она уже собралась уходить.
— И что же мне теперь делать? — растерялась я. — Вы меня завезли неизвестно куда и так здесь бросите?
— Никуда я тебя не завозила! — огрызнулась тетка. — Я что, виновата, если у тебя такая собака страшенная? С такой зверюгой само собой никто не сдаст! Нечего и думать!
Оська зарычал. Ну да, кому, интересно, понравится, если о нем так будут говорить?
— Вон он, какой злющий! — прошипела тетка. — Я к нему со всей
