раздался негромкий свист. Собака, не пикнув, уткнула нос в землю и побежала на зов.
– Чудно, – подвел итог Бездельный.
Рудницкий
При загруженности криминалистов это было удивительно, но данные по всем трем убийствам пришли одновременно. Плохая новость заключалась в том, что сведений, необходимых для установления личности убийцы, оказалось – кот наплакал. Отпечатки пальцев были и много, но кроме тех, что принадлежали жертвам, ни один в картотеке не значился.
Утром в отдел привезли заплаканную Любу. И тоже напрасно. Ничего путного услышать от нее не удалось, кроме стука зубов.
Ревновала она Авдотью, вот и все. Не конкретно к Тихону, а вообще. Сама всю жизнь одинокая, а к дуре Авдотье мужики так и липнут. А она чем хуже? Все при ней.
В общем, отпустили ревнивицу восвояси.
Собственно, на быстрый успех Анна и не рассчитывала, но выходило, что зацепиться вообще не за что.
Три жертвы, три не связанных между собой человека.
– Три карты, три карты, – пропела она, снова и снова читая показания свидетелей и родственников.
Или просто пока не смогла увидеть точку их пересечения?
И что за странные люди возникают в поле ее зрения?
Или не люди, а один и тот же человек?
Вчера она спросила у Бездельного, не заходил ли в дом подозрительный гражданин.
Он только плечами пожал и ответил, что во дворе много народу толпилось. Приходили, уходили. Всех не упомнишь.
Она попыталась описать того, кого видела на Крюковом, но безрезультатно.
И все же этот тип не давал ей покоя. Именно потому, что молча появлялся и молча исчезал.
Как та собака, которую они видели на Малой Посадской.
Вспомнив пса, она усмехнулась. Ну и сравнения приходят в голову!
Важно даже, не кто он. Важно другое: зачем приходил.
Версий, собственно, две. Первая и самая очевидная – это был убийца. Зачем приходил? Не успел закончить. Только что? Что именно не успел закончить? Не нашел ценностей? Ладно у ювелира, а какие богатства он искал у остальных? Ерунда! Скорее всего, преступнику были нужны сведения. Какого рода? Неизвестно. Но это снова наводит на мысль: всех жертв что-то объединяет. Или кто-то.
Версия вторая более вычурная. Кто-то – опять этот «кто-то»! – ищет то же, что и убийца. Идет по его следам в надежде, что выведет на искомое. Можно предположить и более прозаичную вещь: тот, второй, просто опаздывает. Появляется, когда убийца уже исчез с места преступления, выяснив все, что ему нужно.
И тут возникает следующий вопрос. Получил ли убийца нужную ему информацию?
Судя по всему, с ювелиром ему не повезло. С обходчиком тоже. А с плотником Фомой Фомичом? Тот знал больше остальных?
Или все иначе. Каждый из троих убитых обладал лишь частью сведений.
Тогда сколько таких частей нужно преступнику?
Другими словами, убийства прекратятся или продолжатся?
Анна поерзала на стуле, а потом поднялась и стала ходить по кабинету, благо в этот час там не было никого из сотрудников.
Что же получается?
Убийца ищет нечто ценное, за ним следует некто, ищущий то же самое, и сыщики, которые ищут убийцу.
Не выходит. Не складывается.
Помучившись, Анна вдруг собралась и поехала к Рудницкому.
Почему-то она верила, что Рудницкому можно рассказать все. Наверное, эта уверенность утвердилась в ней с тех пор, как Нюрка малолеткой бегала в полицейскую часть к тятеньке Афанасию Силычу. Там она впервые увидела знаменитого Аркадия Нестеровича Рудницкого. Разговоры с ним, его советы запали в душу и положили начало необычной дружбе ребенка и матерого сыщика, которая не прервалась и после того, как Нюрка Чебнева стала взрослой и – она смела думать – опытной сыщицей. Напротив, их общение стало еще интересней! Ведь теперь они могли общаться как коллеги. Рудницкий давно отошел от дел, но ум его по-прежнему был остер, а уж опыта – вообще не занимать.
После тятенькиной смерти они не виделись почти год. Потом Анна нашла его. Рудницкий доживал свой век в маленьком флигеле – все, что осталось от его некогда большой дачи, сожженной в семнадцатом. Из флигеля его не гнали. Новая власть учла заслуги в борьбе с преступниками, хотя многие из них теперь эту самую власть представляли.
Встретившись вновь, оба почувствовали, что интересны друг другу.
– Как будто и не расставались! – радовалась Анна, рассказывая Фефе про житье-бытье Рудницкого.
– Ты, Анюточка, держись его, – утираясь концом платка, авторитетно заявила Фефа. – Аркадий Нестерович плохого не посоветует, а если что – твою резвость попридержит. А то уж больно рисковая ты у нас!
Анна немного сомневалась вначале, как Аркадий Нестерович отнесется к ее работе на новую власть. Однако, к ее удивлению, Рудницкий высказался определенно:
– Анна, вы – сыщик. Хороший сыщик. Такие нужны при любой власти.
– Да я понимаю…
– Вот и отлично. Ловите преступников. Делайте свое дело. Помните начальника сыскной полиции Аркадия Аркадьевича Кирпичникова?
– Еще бы!
– Кирпичников был умным человеком. Как ни претил ему новый режим, он добился приема у главного комиссара Петровского и предложил услуги профессионалов для борьбы с разгулом преступности. И это было правильное решение.
– Этот разгул сама власть и спровоцировала. Выпустила из тюрем грабителей и убийц.
– Все так, но тем не менее.
– Я не лезу в политику, Аркадий Нестерович. Политика сама лезет ко мне. Те, кто еще вчера считались бандитами, теперь – власть.
– Все рано или поздно войдет в колею. Государство держится на порядке, иначе оно погибнет. Пройдет немного времени, и революционный произвол закончится.
– Революция начнет пожирать своих детей? Так, помнится, Дантон сказал?
– Он еще сказал, что для победы нам нужна смелость, смелость и еще раз смелость!
– Смелости у меня хватает.
Рудницкий улыбнулся.
– У вас и ума достаточно. А смелость и ум равняются чему?
– Чему, Аркадий Нестерович?
– Профессиональному успеху!
Открыв калитку, она сразу увидела знакомую фигуру. Рудницкий гулял по небольшому садику и любовался осенним разноцветьем деревьев, особенно старого клена, росшего у самого забора.
– Анна Афанасьевна! – обрадовался он. – Вот не ожидал!
– Здравствуйте, Аркадий Нестерович. Отчего же не ожидали? Я, кажется, частенько наведываюсь.
– И за это я вам премного благодарен, – шутливо поклонился Рудницкий. – Но в последнее время вы так загружены своими сыщицкими делами, что и часу не отсиживали. Все спешили. Что, жарко нынче у вас в уголовном розыске?
– Вам ли не знать, Аркадий Нестерович!
– Ах, где мне, милейшая Анна Афанасьевна! Я уж и забыл, как это – за убийцами гоняться!
– Да полноте! Вы кокетничаете!
– Да если и кокетничаю, так что? Грех небольшой.
Перекидываясь, как мячиками, легкими фразами, они дошли до застекленной веранды и, поднявшись по ветхим ступеням, сели. Он в кресло-качалку, а она – напротив – на стул.
Рудницкий набросил на ноги плед, откинулся на спинку и вдруг пытливо глянул на гостью.
– Так что случилось?
Анна вздохнула.
– Даже не знаю. Вроде и ничего. Дельце у меня просто… какое-то мутное. Нет, даже не мутное, а с двойным дном. Кажется, все ясно, а я чувствую, что все гораздо… глубже. Как будто за видимым слоем есть еще один. А, может, и не один.
Рудницкий наклонил голову, приготовляясь слушать.
– За три дня – три убийства, которые никак не могут быть связаны между собой. Как и жертвы. Но почерк одинаков во всех случаях. Но докука не в этом.
Анна помолчала, подбирая слова.
– У меня сложилось ощущение, будто преступник что-то ищет. И не он один.
– Не понял. Как это не он один?
– Словно кто-то еще ищет то же самое.
Сняв очки, Рудницкий потер переносицу.
– Аркадий Нестерович, я понимаю, что какую-то чушь несу, но лучше объяснить не умею.
Он постучал ногтями по столу и вдруг спросил:
– А где произошли убийства?
– Одно на Крюковом, другое в Стрельне, третье – на Петроградской.
Рудницкий водрузил на нос очки. Взгляд стал цепким.
– Кто жертвы?
– На Крюковом – ювелир и его дочь. Девочка совсем. На теле старика следы ожогов.
– Убийца безжалостен, значит, куш немалый. Что взял?
– У Савицкого было пять обысков. Стены долбили. Вскрывали полы. Если что-то и оставалось, то не так много.
– А пытки не могли быть актом бессильной злобы?
– От разочарования, хотите сказать? Может быть, однако я считаю, что преступнику были нужны не остатки прежней роскоши, а информация.
– Какая?
– Да откуда же я знаю, Аркадий Нестерович, миленький! В квартире была только девочка, если она и слышала разговор, то уже не расскажет.
– То есть свидетелей не было?
– Труп нашла сестра убитого, когда пришла навестить. Она ничего не знает. Живет в другом конце города.
– Ну а что в Стрельне?
– А в Стрельне, не поверите, путевой обходчик. После семнадцатого года не работал. Доживал свой век у сына. Сын служит в депо, поэтому в ту ночь его дома не было.
– Характер убийства?
– Такой же, как на Крюковом. Точный удар в сердце.
– Пытки?
– Нет. На Большой Посадской убит плотник. На теле порезы.
– То есть тоже пытали. Так-с. Интересно. Ваши выводы? Или вы не можете делиться подробностями?
– Как раз напротив. Хочу. Но выводов мало пока. Только наметки.
– Ваши, как вы выразились, наметки, Анна, самое ценное и есть.
– К сожалению, не всегда, Аркадий Нестерович. Установлено, что действует
