"Признаться, я так и не научился подписывать книжки, дорогой Виктор Николаевич. А поэтому просто
Ваш Борис Васильев. 14.03.99".
Предыдущая наша встреча произошла незадолго до моего ареста: в конце января восемьдесят третьего года, и тогда я был так нетерпелив, что хотелось услышать мнение еще какого-нибудь маститого писателя... Моя близкая приятельница Виктория Стенберг в то время проявляла трогательное участие в моей судьбе и дала мне телефон Аркадия Вайнера, назвав имя человека, на которого мне следовало сослаться, чтобы, как заметила Вика, Вайнер меня "не отфутболил".
Собираюсь с духом и одиннадцатого февраля, как сейчас помню, в пятницу, звоню, представляюсь, говорю, от кого и по какому поводу.
Вдруг слышу:
- Сейчас свободен?
Растерянно говорю "да", и уже через пятнадцать минут, прихватив папку с рукописью, еду на метро в сторону проспекта Мира, чтобы встретиться с самим Аркадием Вайнером! Да еще и в его собственной квартире! Почему-то волновался даже больше, чем когда впервые ехал на встречу с Борисом Васильевым...
Встретил меня Аркадий Александрович радушно, можно сказать, даже весело. Еле заметное напряжение промелькнуло на его лице, когда он увидел объем рукописи: тогда она была около четырехсот печатных страниц.
- Обязательно прочитаю твой труд, Виктор, только дай мне месяца два-три: сейчас я так перегружен, что ни продыха...
- Хорошо! - сказал я: а что еще мог сказать?
- Оставь свой телефон, я позвоню...
Отвечаю, что телефон на последней странице романа. Так и уехал, успокаивая себя тем, что писатель хотя бы не отказался прочитать. А рано утром следующего дня, то есть в субботу, меня будит телефонный звонок. Хватаю трубку.
- Виктор?
- Да...
- Что ты со мной сделал... твою мать? - слышу раздраженный мужской голос, но спросонья не могу ничего понять, да и голос не узнал.
- Я не понимаю...
- Что ты со мной сделал? - перебивает он.
- Простите, кто звонит?
- Вайнер!
Сон как ветром сдуло. Вскакиваю с кровати и растерянно спрашиваю:
- Простите, не понимаю, что я сделал?
- Вчера вечером решил пробежать несколько страничек на сон грядущий и только что закончил читать! Сейчас можешь приехать?
- Конечно! - воскликнул я с такой радостью, словно мне предложили лететь в космос...
Кстати, о космосе. В шестьдесят первом году, когда Юрий Гагарин первым в мире преодолел земное притяжение, мне, как родившемуся двенадцатого апреля, предложили выступить на общешкольной линейке, посвященной его полету. Я говорил, как счастлив, что родился в такой знаменательный день, что обещаю стать достойным великого подвига первого космонавта! А на следующий день написал вдохновенное письмо на имя Н.С. Хрущева, в котором, рассказав о себе, как о спортсмене и учащемся без троек, просил включить в отряд космонавтов!
Прошло около года, и я забыл о том письме, увлекшись другими "важными проектами". Как вдруг ранним утром приходит почтальон и спрашивает меня, называя имя, отчество и фамилию. Родители еще были дома и заметно побледнели. Признаюсь, что названный человек, это я, и почтальон просит меня расписаться за заказное письмо из Москвы. Помню, как он с гордой завистью добавил:
- Из самого Кремля!..
Письмо действительно оказалось из Кремля. На мое обращение к Н. Хрущеву отвечал какой-то генерал. Меня благодарили за столь высокие устремления, но советовали сначала закончить школу, потом институт, набраться знаний, и, возможно, после этого мою просьбу смогут удовлетворить... С какой гордостью я показывал всем друзьям письмо "из самого Кремля"! И на некоторое время ко мне тогда прилепилось прозвище Космонавт, и я с гордостью откликался на него...
Однако вернемся в 1983 год...
- Приезжай! - коротко бросает Вайнер, и в трубке гудки.
Чуть смущаясь, вхожу в комнату, заставленную до потолка книгами, фотографиями, "заморскими" диковинами. Аркадий Александрович в самом деле сонный и усталый.
- Устроил ты мне ночку! - бурчит он.
Смиренно молчу, виновато опустив глаза к полу.
Аркадий Александрович вдруг улыбается и протягивает мне листок.
- Мне понравилось! Все, иду спать! Удачи! Пока! - едва ли не скороговоркой произнес он и дружелюбно подтолкнул к выходу.
Поблагодарив его, попрощался, вышел на лестничную площадку и только тогда взглянул на листок. Это была рецензия Вайнера, написанная на его именном бланке...
Я обещал читателям писать только правду, а через шестнадцать лет вряд ли кто-то на память точно процитирует даже хвалебные чужие слова. Надо еще раз заглянуть в архив! Не мог же пропасть столь важный для меня документ! Перерыл все: нет листка, хоть убей! Зло закипало во мне, что не есть хорошо. Взял себя в руки, несколько минут помедитировал, успокоился и вновь принялся перебирать архив: листок за листочком, листок за листочком и... Вот! Нашел!
Приведу одну фразу: "Читается повесть на едином дыхании: она написана экспрессивно и увлекательно..."
Важно было то, что Аркадий Александрович не только похвалил мое творение, отметив режиссерский подход к изложению материала, но и дал свои рекомендации по улучшению... Смотрю на дату. Память не подвела: 12 февраля 1983 года, и это была суббота!..
На радостях созвонился с Аркадием Вайнером, с которым, по разным причинам, не виделся с той самой памятной даты. Звонил с волнением: вдруг писатель забыл меня? Но волнения оказались беспочвенными. Аркадий Александрович помнил, более того, даже следил за моими успехами и радовался за меня. Мы увиделись. Он был очень растроган, что я сохранил его рецензию шестнадцатилетней давности.
Протягиваю ему внушительный полиэтиленовый пакет.
- А это мой вам презент! - говорю.
- Что за презент? - В глазах писателя промелькнуло недовольство. - Что это ты надумал? Ни в коем случае!
Кажется он не понял, что я принес?
- Это книги мои, Аркадий Александрович: все двенадцать романов!
- Книги? - обрадовался писатель и смущенно добавил. - Слава Богу, а то я подумал, что коньяк какой-нибудь приволок! Кто ни приходит в гости, так алкоголь какой-нибудь тащит, словно на "Поле чудес" пришли. А за твои книги спасибо: будет теперь что почитать...
Прочитав дарственную надпись на моем первом романе, который первым он и рецензировал, вдруг спросил:
- Первая публикация? А разве в журнале "Советская милиция" тебя тогда не напечатали? Я ж им послал твою рукопись с хорошими пожеланиями: они обещали напечатать...
- Это ВАМ обещали, а мне написали, что я очерняю советскую действительность и вообще, где это я нашел каких-то "воров в законе"? От всех "воров" и "паханов", как сказал принимавший меня редактор, советские органы правопорядка избавили страну еще в тридцатых годах!
- А что же ты мне не позвонил? - недовольно поморщился Вайнер.
- Не успел... Посадили меня...
- Да, слышал, но, к огромному сожалению, совсем недавно, в твоем интервью... - Писатель был искренне огорчен. - Что ж, к счастью, это уже в прошлом, а сейчас я очень рад за тебя, за твои успехи... Мне тоже хочется подарить тебе свою книгу... - Аркадий Александрович подписал ее:
"Огнедышащему Виктору Доценко с пожеланием здравствовать и не прекращать!
С добром и уважением
Аркадий Вайнер. 18.3.99".
- Почему "огнедышащему"? - удивился я.
- А тебя таким природа создала! - добродушно улыбнулся писатель...
Интересно подписал мне свою книгу "НЕподведенные итоги" еще один мэтр российского искусства легендарный кинорежиссер Эльдар Рязанов:
"Дорогому "бешеному" Виктору Доценко с самыми добрыми и сердечными пожеланиями.
Искренне Ваш
Эльдар Рязанов, 11.05.99".
А удивительный историк и писатель Эдвард Радзинский, даря свою книгу "Загадки истории", подписал ее так:
"Виктору Доценко, моему другу,
от любящего его
Э. Радзинский 12 ноября 98 г."
Дорогие мои Аркадий Александрович, Эльдар Александрович и Эдвард Станиславович, здоровья вам и долголетия!.. Спасибо за добрые слова, сказанные в мой адрес...
Но это сейчас, а в то время...
После поддержки Вайнера я был просто на седьмом небе от счастья. Я был твердо уверен, что теперь-то меня обязательно издадут, даже несмотря на не очень лестный анализ застойного редактората милицейского журнала, в котором не знали, что я познакомился с заместителем министра внутренних дел генерал-лейтенантом П. А. Олейником. Он, прочитав мою рукопись, высоко ее оценил и принял предложение стать ее консультантом, обещав всяческое содействие. Я начал писать милицейскую повесть "Осторожно, мошенник!", и мне понадобились подробности о работе начальника райотдела милиции - у меня был такой герой.
Не мудрствуя лукаво я пошел в ближайшее отделение милиции, представился и поделился своей проблемой, получив от начальника обещание в скором времени встретиться и поговорить.
При советской власти, если кто не знает, все публикации о милиции до выхода в свет обязательно проходили сквозь особый этап, который не мог обойти даже министр. И естественно, П. Олейник отдал мою рукопись на спецрецензирование в Главное политуправление МВД СССР. Вскоре раздался звонок: приглашают на прием к генерал-майору Зазулину А.М., говорят адрес. Эта фамилия показалась мне знакомой. Звоню несколько раз в приемную П. Олейника, но там словно вымерли.
