— Совсем ушел? — уточнил Алибек.
— Совсем, — кивнул Турецкий. — Окончательно. Так что, Али? Значит — «резин-бензин»?
— А что? — Тот удивленно поднял брови, хотя и в сумерках было видно, что глаза его очень серьезны. — Что-нибудь не так? «Резин-бензин»...
Прошло еще несколько дней. Весь город только и говорил о событиях последней недели, об огромной операции, которую провели и успешно завершили объединенные силы московской и степногорской прокуратур и служб уголовного розыска. Об этом писали все газеты, об этом толковали на телевидении. События получили резонанс по всей стране.
Уже все знали о том, что следователю Турецкому вместе с его помощниками удалось разоблачить и бывшего мэра, который, как выяснилось, был вовсе не тем, за кого себя выдавал, а крупным уголовным «авторитетом», и главарей ультраправой профашистской подпольной организации, которые смогли внедриться в студенческую среду и в ней рекрутировали своих новых членов, и о том, что оказался напрямую связанным с бандитами Клемешева не кто-нибудь, а второй человек в местном управлении по борьбе с организованной преступностью, ну и о том, конечно, что в результате всех этих событий резко поднялся политический вес движения «Гражданское действие», которое так и не удалось оболгать его врагам, даже после вероломного убийства Русакова.
Потом пошел слух, который, впрочем, почти сразу же получил подтверждение, что в городе начались аресты «неприкасаемых», бывших руководителей областного Управления внутренних дел, председателей разных фондов и заводских директоров, что начата глубокая аудиторская проверка целого ряда банков, фирм и компаний, причастных к финансовым махинациям и незаконным сделкам, включая даже подпольную торговлю новейшей военной техникой в обход установленных каналов.
Уже не таясь говорили, что все эти аферы никак не могли осуществляться без прямого или косвенного участия высших чиновников администрации и даже самого губернатора Платова, что обнаружены и подняты целые кипы документов, доказывающих существование сложной системы преступных взаимных расчетов и глухой круговой поруки, объединившей едва ли не большую часть ответственных руководящих работников региона.
Такого разгрома казавшейся несокрушимой машины коррупции страна еще не знала, а потому ситуация в Степногорске приковала к себе внимание всей России. Все понимали, что это только начало, что предстоит кардинальная перетряска на всех эшелонах региональной власти, которая запятнала себя разветвленными связями с самыми жестокими представителями криминального мира.
Об избрании Платова, понятно, уже и речи не шло, он исчез с экранов, и верь город ждал, когда он, наконец, будет лишен депутатской неприкосновенности и против него будет возбуждено уголовное дело. Но в один из вечеров было объявлено, что губернатор Платов неожиданно тяжело заболел, находится в больнице, а следовательно, и вопрос о его участии в выборах отпадает сам собой.
В создавшейся патовой ситуации, при отсутствии реальных претендентов и кандидатов на должность первого лица региона, избирком принял решение выборы перенести на месяц и временно сосредоточить административную власть в городе в руках вновь назначенного представителя Президента по Степногорской области.
Но кто бы что ни говорил и о чем бы ни писали журналисты, все сходилось на следователе Турецком, без которого вряд ли поднялась бы вся эта буря. Только одни считали и прямо называли его злым гением, а другие — чуть ли не спасителем и избавителем региона.
Работы Турецкому в городе было еще навалом. Его по-прежнему берегли и охраняли, поскольку никто не мог поручиться, не захочет ли кто-нибудь из ближайших подручных Клемешева или «серого фюрера» организации «Долг» Нелюбина расквитаться с этим «важняком» за смерть первого и арест второго.
Но сам Александр Борисович словно утратил страх, ему до смерти надоело прятаться в укрытиях. Какая-то интуиция подсказывала, что опасность миновала. Да и Коренев подтверждал это: как сообщали его тайные источники в уголовной среде, оставшиеся на свободе солдаты бывшего мэра тоже вздохнули свободнее, и сейчас им было уже не до Турецкого. Все они были заняты своими делами: и в преступной среде происходила серьезнейшая перегруппировка сил с перераспределением прав, сфер влияния и полномочий.
Наконец, кому-то пришло в голову просить Турецкого выставить свою кандидатуру на губернаторских выборах. И если первое сообщение об этом он воспринял скорее как розыгрыш или анекдот, в котором он фигурировал уже в качестве фольклорного персонажа, то когда об этом вполне серьезно заговорили известные в городе журналисты и комментаторы, Александр Борисович поначалу призадумался, у кого не все в порядке с головой — у него или у них, а после и вовсе испугался.
Кульминацией стала прозвучавшая, как взрыв бомбы, полосная публикация в ежедневной газете «Степной край», еще недавно проплатовской, а ныне занявшей сугубо нейтральную позицию
Статья была озаглавлена «Народный следователь». В ней Турецкий представал чуть ли не ангелом без крыльев, прирожденным борцом с язвами общества и защитником угнетенных, этаким Робин
Гудом без страха и упрека, сумевшим чуть ли не в одиночку перевернуть всю ситуацию в огромном регионе и спасти миллионы обездоленных из лап ненасытной мафии. Вывод же из этого устрашающего панегирика делался такой: поскольку и город, и область оказались не способными выдвинуть в нужный момент действительно достойную и реально избираемую фигуру, стало быть, ей теперь и нужен варяг, человек со стороны, который «придет и будет княжить и володеть над нами».
— Ну что, кандидат? — подначивал его Грязнов. — Гляди-ка, не сегодня-завтра окажешься князем Турецким!
— Суровые дела! — отмахивался Александр Борисович. — Тикать надо, вот что, тикать! А то ведь ухватят и силком на трон приведут. Русь-матушка, она такая!
В связи со всем случившимся в Степногорске за последние месяцы, а также глубоким кризисом правоохранительной системы в регионе для наведения порядка в подчиненных им местных ведомствах прибыли высшие руководящие персоны силовых ведомств: новый министр внутренних дел Пашков, Генеральный прокурор России Малютин и директор ФСБ Корсаков. А также первые лица Управления по борьбе с экономическими преступлениями и Налоговой службы.
Разумеется, отправились встречать в аэропорт высокое начальство, хотя первые лица, по совести говоря, меньше всего интересовали что Турецкого, что Грязнова. Тем же спецрейсом должен был прилететь и Меркулов, а вот с ним обоим друзьям увидеться хотелось ужасно.
И когда он спустился по трапу и некоторое время «для протокола» потолкался в толпе встречающих, а потом выбрался из вельможно-сановной кучки и подошел к ним, первое, что они услышали от него, было:
— Ну, дорогие мои, понаживали вы себе друзей! Вас же теперь, особенно тебя, Александр Борисович, ни один город, ни один регион на порог не пустит! Заставы выставлять будут! Ну что, устал? Еле жив, поди?
— Вот это в точку, что еле жив, — сказал Грязнов. — Раза три на том свете побывал.
— Вы хотя бы понимаете, что вы сделали? — спросил Меркулов уже серьезно, без обычной легкой усмешки. — Вы ведь не просто местную мафию разгромили, вы показали всей стране, что это вообще возможно, что еще есть надежда найти управу на эту чиновную банду...
— Красиво говоришь, Костя, — сказал Турецкий. — Просто плакать хочется. Тем более что мы на самом-то деле, между нами, девочками, говоря, только копнули. А тут еще рыть и рыть... И ведь что интересно, ты тут не только что губернатора, ты хоть горы сверни — у начальства всегда один подход — за что бы эдак тебя ухватить, чтобы снять стружку. Они ведь зачем прилетели — наши огрехи и изъяны искать...
— Ну ничего, — сказал Грязнов. — Изберут тебя здешним гауляйтером, и приедем мы к тебе с Меркуловым с ревизией...
— Между прочим, — заметил Меркулов, — ты напрасно улыбаешься, Турецкий. На тебя ведь и письма поступили, сигналы... Мол, и взятку тебе Платов предлагал, и с бандитами нерусскими ты тут снюхался, и с какой-то красавицей шашни завел...
— Что ж делать? — развел руками Турецкий. — Аз во грехе зачат. А вообще-то хорошо, что мир не без добрых людей, — всегда усмотрят, всегда просигналят... И вообще, что уж там! Я ведь и прибыл сюда лишь затем, чтобы Платова низвергнуть и на его троне воцариться. Что до красавицы — правда, есть такая, от нее-то, между прочим, вся эта ниточка и потянулась.
Прибывшие высокие гости рассаживались по лимузинам. Тем же самолетом прилетел и новоназначенный представитель Президента по Степногорской области, человек, которому надо было теперь на этом искромсанном и испаханном боями поле засеять семена какой-то новой, нормальной жизни.
