за ней в гостиную. Она сделала, как я велела.
Я была в гостиной у Эми около года назад, когда мы и ещё пара женщин из школы решили устроить вечеринку с кино и едой из кафе. Тогда гостиная сияла чистотой, а сейчас на столике красовались несколько кружек и стопка газет. Одна из газет была развёрнута на странице, где была помещена наша с Эйденом фотография, сделанная в тот момент, когда мы садились в машину, с облачком с лицом Эми сверху.
— Ты больше не на первой полосе, — констатировала я. — Это, наверное, неприятно.
— Что ты здесь делаешь, Эмма? — спросила Эми, отойдя от меня и заложив руки за спину. Она хлопала расширившимися глазами, словно испуганный щенок. Я заметила, как она пытается отойти ещё дальше, к вазе, стоящей на книжной полке позади неё. Я пересекла комнату и приложила острие ножа к её щеке, отчего она вскрикнула.
— Они не смогут ничего доказать. Поэтому я здесь. Эйден сказал мне, что это ты подала ему идею спуститься к реке, твердя, как там красиво и каким он будет храбрым мальчиком. Ты сказала ему, что река затопит мост, и что на это стоит посмотреть, и что я буду гордиться им, что он один ушёл из школы. А потом ты намеренно отвернулась, когда он выходил из класса. Ты знала, что все будут отвлечены на наводнение и потоп в школе и никто ничего не заметит. Потом ты написала смс своему дружку Хью и сообщила, где находится Эйден. Ты знала, что представляет из себя Хью, и ты помогла ему. Ты просто больная.
Эми сделала ещё шаг назад, но я избавила её от проблем, сбросив вазу на ковёр. Я так сильно надавила на нож, что у неё на коже выступила кровь.
— А потом, когда Эйден вернулся, ты зашла в аккаунт Хью на Фейсбуке и отметила его в аэропорту Лас-Вегаса. Но полиция, вероятно, сможет отследить, откуда ветер дул…
— Не сможет, — огрызнулась она. — Я замела следы, Хью показал мне, как. Он научился всяким трюкам в интернете, пока занимался своим… подопечным.
— Что ж, в таком случае, боюсь, мне самой придётся свершить правосудие, — сказала я.
— Я не причиняла вреда детям, — сказала она. — Это было… Я…
— Что ты? — резко ответила я. — Выкладывай. Посмотрим, есть ли у тебя оправдание тому, что ты сделала.
— Мы вместе принимали наркотики, поняла? И по ходу экспериментировали. Но всё немного вышло из-под контроля. Он иногда душил меня, и мы о многом говорили в постели. Мы рассказывали друг другу о своих самых тёмных мыслях. — Она улыбнулась мне, сверкнув глазами, и я чуть не поддалась искушению срезать эту улыбку у нее с лица, но устояла. Во всяком случае пока не время. — Уверена, что ты понятия не имеешь, каково это, когда страсть уводит тебя в тёмные глубины. Ты такая… нормальная. Скукота. Ты никогда не заслуживала Роба. — Она усмехнулась, и выражение щенячьего испуга окончательно сошло на нет. — Ты просто… ванильная конфетка. Ты не можешь себе представить, что такое жить на грани. Я помогала Хью, потому что он был… свободен. И помощи ему было мне достаточно. Я каждый день ходила на работу, зная, что на самом деле случилось с твоим сыном. Каждый день я жила с этим знанием. Один раз Хью даже сводил меня в то подземелье, пока Эйден спал.
— С какого перепуга Хью тебе доверял?
— Потому что он знал меня! — взорвалась она. — Он был единственным, кто меня знал. Поэтому я и прикрывала его, когда Эйден вернулся. Я понимала, что полиция будет рыскать у его дома, если я не сделаю что-нибудь, что могло бы объяснить его исчезновение. Поэтому я и зашла к нему в Фейсбук. Все думали, что у него роман, и только я поняла, что, скорее всего, случилось.
— Ты не его прикрывала, а себя! — возразила я. — Ты поняла, что ваш с Хью роман может раскрыться и след потянется к тебе. Но ты дура, Эми. Тут ты сплоховала, в отличие от Хью. Ты захотела свои пятнадцать минут славы, хотя должна была сидеть тише воды, ниже травы. Ты что, не понимала, что рано или поздно Эйден заговорит?
— Я думала, что он совсем спятил, — сказала она. — Решила, что он теперь умственно отсталый и никогда даже пикнуть не сможет. — Она пожала плечами. — Он твой сын, в конце концов.
Я проигнорировала отпущенную в мой адрес шпильку.
— Ты слабачка. Хью распоряжался тобой как хотел, а ты этого даже не замечала, — сказала я. — Мы все были у него под контролем: ты, я, Джози, Эйден. Вот что ему было нужно. Полный контроль.
Нет, — возразила она. — Всё было с моего согласия.
— Ты выглядишь жалко.
— Без разницы, — сказала она. — Ты просто стерва. Меня никогда не замечали. Никто. Для всех вас я была нулём. Так, репейник. Грязь на ваших ботинках. Ты никогда не заслуживала Роба. Он лучше тебя.
— Ты больная, — сказала я, ещё сильнее нажимая на нож. Красная капля скатилась по её лицу, и она закричала:
— Не трогай меня! Пожалуйста!
Я выдохнула, выпустив прямо ей в лицо горячую струю воздуха.
— Знаешь, что я чувствовала, убивая Джейка? Я видела, как жизнь уходит из его глаз. Я ощутила вкус его крови, порвав ему зубами запястье. А прямо сейчас я могу перегрызть тебе глотку. — Она хныкнула и прикрыла глаза. — И единственная причина, по которой я этого не сделаю, в том, что я не такая идиотка, как ты. Я не собираюсь рисковать своей жизнью из-за такой тупой бабы. У меня в жизни всё хорошо. Сын вернулся, Роб тоже, появилась дочь. А что есть у тебя? Стопка газет с твоим именем. Ты не стоишь того, чтобы из-за тебя садиться в тюрьму. Поэтому слушай и запоминай, что тебе нужно сделать. Ты продашь этот дом и уволишься из школы. Потом ты возьмёшь все свои кровавые деньги, полученные за всю ту ложь, что ты распространяла, и уедешь как можно дальше отсюда. И ты не посмеешь снова появиться здесь, потому что если я тебя ещё раз увижу, а всажу вот этот самый нож тебе в живот и вспорю его прямо до твоего
