Ознакомительная версия.
— Прости, что?
— Ты сделаешь надрез и вытащишь пулю. А потом перевяжешь.
Лена еще раз оглядела рану. Пуля прощупывалась прямо под кожей, и, вероятно, врач мог бы извлечь ее минут за десять даже в таких условиях. Но Лена, кроме заноз, никогда ничего не извлекала из человеческой кожи. Однако она понимала: Вася прав, пулю надо вытащить. Иначе может начаться воспаление, нагноение или еще какая-нибудь гадость.
— Ты не бойся, — сказал он мягко, — я неплохо знаю анатомию. Там нет никаких важных артерий. Я чувствую, она сидит прямо под кожей. Кроме тебя, этого никто не сделает. А сделать надо.
В карманах чужой дубленки Лена нашла только пачку сигарет и зажигалку. Она расстегнула «молнию», обшарила внутренний карман. Там лежало пятьсот долларов. И все. А нужен был чистый носовой платок. Она сняла дубленку, вытянула из-под джинсов подол длинной трикотажной футболки и отрезала от него финкой, по кругу, полоску ткани шириной сантиметров тридцать. От полоски отрезала несколько небольших лоскутков. Потом тщательно протерла спиртом руки, лезвие финки, края раны. Глубоко вздохнув и перекрестившись на чистое утреннее небо, она немного натянула кожу вокруг раны и быстрым движением сделала точный надрез.
— Умница, — похвалил ее киллер, — ты видишь ее?
— Да.
Лена видела темный металлический кончик. Пуля была маленькой и очень скользкой. Она старалась не думать о той боли, которую сейчас причиняет Васе Слепаку. Пальцы у нее были тонкие и ловкие, но впервые в жизни она пожалела, что никогда не отращивала длинных ногтей. Ногтями было бы удобней подцепить пулю.
Наконец она справилась и протянула киллеру на ладони маленький, удлиненный кусочек свинца.
— Можешь выбросить, — сказал он.
Смочив спиртом еще один лоскут, она тщательно протерла рану и оставшимся длинным куском ткани туго перевязала предплечье.
— Слушай, Лена Полянская, почему ты не стала врачом? — спросил киллер, осторожно натягивая тельняшку.
— Я же не спрашиваю тебя, Вася Слепак, почему ты больше не пишешь стихи, а пошел в киллеры? — слабо улыбнулась она в ответ. — Лучше дай мне еще кусочек шоколадки. Совсем маленький, одну дольку.
— Держи, — он отломил две дольки и протянул ей обе, — заслужила. Заешь снегом. Только сразу не глотай, растопи во рту. Получится что-то вроде холодного какао.
— Да, отличный завтрак. — Лена вытащила из пачки сигарету.
Это был все тот же «Парламент». Вероятно, бандиты в таежном доме курили только его. Она протянула пачку Васе, но он помотал головой:
— Я не курю. А теперь скажи, кто подставил моего отца?
Он спросил об этом так просто и буднично, что Лена вздрогнула.
— Градская, — тихо произнесла она после долгой паузы, — твоего отца подставила Градская. А девочек убивал Волков.
Лицо киллера окаменело. Глаза его стали совсем белыми. Смотреть в них было страшно, и Лена отвернулась.
— А теперь все подробно, — сказал он, — очень подробно, с самого начала.
И тут вдали послышался стрекот вертолета.
— Давай в скит, — скомандовал киллер.
Через несколько секунд они оказались в кромешной темноте, на мягком лапнике. Вертолет был все ближе.
«А если это не бандиты? — подумала Лена. — Если это Сережа?»
— Я тебя слушаю, — тихо произнес киллер. Лена стала рассказывать ему все с самого начала. Она говорила долго, а вертолет все кружил. Звук то отдалялся, то приближался. Каждый раз, когда вертолет подлетал совсем близко, Лена замолкала и прислушивалась. Но киллер торопил ее:
— Дальше!
Закончив свой рассказ, она закурила и тихо спросила:
— Как и зачем ты меня нашел?
— Тебя заказала Градская, — ответил он после долгого молчания.
— Ты принял заказ?
— Я не брал денег.
— Но не отказался?
— Если бы я отказался, она бы наняла кого-то другого. Или попыталась сама еще раз.
— Почему она не обратилась к тебе сразу?
— Я не убиваю женщин, у которых маленькие дети. Она это знает. В Москве ты была с ребенком, а здесь одна.
— Если она думала, что ты меня убьешь, зачем натравила еще и бандитов?
— Для страховки. Со мной сложно связаться, к тому же я не беру денег вперед и не даю гарантий.
— Митю ты убил? — спросила Лена еле слышно.
— Я.
— А меня тебе тоже заказали с инсценировкой?
— Нет. Тебя без инсценировки.
— Как ты это сделал… с Митей?
— Как было заказано, так и сделал. Залез в окно, вырубил его, спящего, особым приемом, вколол большую дозу морфия в кисть, выволок из постели, ну а дальше — ты сама знаешь.
Он говорил это так спокойно и буднично, словно делился рецептом приготовления какого-нибудь блюда.
— Только одну ты допустил ошибку, — задумчиво произнесла Лена, — только одну. Ты колол морфий в правую кисть. А Митя не был левшой.
— Я колол в ту руку, которая свешивалась с кровати, мне так было удобней. А какая она, правая или левая, я не подумал…
— А если бы проснулась жена?
— Жену мне не заказывали. Да она и не могла проснуться. Она была под сильным кайфом, а я все делал очень тихо.
Вертолет давно улетел. Стало тихо. Киллер выглянул из скита.
— Сейчас я разожгу костер, — сказал он, — помоги собрать хворост. Только ельник не бери, от него много дыма.
С молодой березы он срезал ровный слой бересты, скрутил аккуратный конус, ловко скрепил его тонкой упругой веткой. Сидя у костра, Лена наблюдала, как киллер мастерит котелок из бересты.
— Ты собираешься в этом кипятить воду? — спросила она.
— А в чем же еще?
Берестяной котелок он наполнил снегом и закрепил над костром, между двумя рогатинами. Снег таял, он подкладывал еще. Через полчаса котелок наполнился до краев талой водой и вода быстро закипела.
— Почему же он не сгорел? — удивилась Лена.
— Не знаю, — пожал он плечами, — меня этому учили ханты. Осторожно сняв котелок с огня, он протянул Лене.
— Не ошпарься.
Они сидели и тихонько отхлебывали горячую воду по очереди, передавая друг другу берестяной котелок.
— А Митю тебе не было жалко? — осторожно спросила Лена. — Ты ведь узнал его.
— Да, — кивнул киллер, — я его узнал. Но это моя работа.
— Почему же меня пожалел? — Лена старалась, чтобы голос не дрогнул, говорила медленно и тихо, почти шепотом.
— Потому, что когда-то ты меня пожалела.
Веня проснулся очень рано. За окном было еще темно. Он знал, что единственный утренний рейс из Тюмени прилетает в девять пятнадцать. Мчаться в Домодедово, чтобы просто постоять в сторонке и посмотреть, как Лена войдет в зал аэропорта, как ее встретит и обнимет муж, было глупо. Но он не мог удержаться. Ему так хотелось поскорее увидеть ее, десять дней тянулись, словно вечность. И вот сегодня она прилетает. Она ведь говорила: двадцать третьего, рано утром. Значит, у нее уже были обратные билеты.
Он, конечно, не подойдет близко. Просто поглядит на нее. А вечером позвонит и попросит, чтобы она переговорила с мужем. Хорошо, если можно будет прямо завтра встретиться с ней. Но он не станет ее торопить. Пусть все идет так, как она хочет, пусть никому не будет больно, и ее мужу прежде всего.
Регина спала в своем кабинете. Он прошмыгнул мимо закрытой двери, но она тут же возникла на пороге в короткой ночной рубашке.
— Что это ты вскочил в такую рань? — спросила она, зевнув.
— Дела… — ответил он и отправился в ванную. Чтобы окончательно проснуться, надо было принять контрастный душ, сначала пустить очень горячую воду, почти кипяток, потом быстро переключить на ледяную. Потом еще раз.
Из душа он вышел бодрый, свежий. Лицо его сияло. Когда — он надевал ботинки в прихожей, опять появилась Регина. В руках она держала его любимую большую толстостенную кружку, в которой дымился кофе со сливками.
— Позавтракать ты, конечно, не успеешь, — сказала она, — хотя бы кофе глотни.
— Спасибо, — он взял чашку из ее рук.
Действительно, горячий кофе сейчас не помешает. Регина умела готовить его так, как он любил — очень крепкий и сладкий, с большим количеством жирных сливок. Сейчас он показался каким-то особенно вкусным. Веня выпил всю чашку до дна, чмокнул Регину в щеку и, прихватив ключи от старого «Мерседеса», вышел из дома.
Постояв еще немного, дождавшись, пока звук мотора стихнет за поворотом, Регина отправилась на кухню, очень тщательно, с содой и хлоркой, вымыла его чашку.
Утро было солнечным. Он спокойно вел свою любимую, верную машину и размышлял, как лучше ехать к Домодедову.
По дороге попался маленький цветочный базар. Он остановился и купил букет крупных чайных роз. Конечно, он не подойдет к Лене, не сможет отдать ей этот букет. Но все равно — цветы для нее.
Остановившись у светофора, он вставил в магнитофон кассету, старый альбом «Битлз» «Хелп!».
Ознакомительная версия.
