— Ну вот! — обрадовался Пьер Дегранж. — А я люблю океан.
— О-о-о! — сказала Дина. — Почему? — «Я задаю вопросы так же глупо, как и Арчи, — со злостью подумала она, — но не так удачно».
— Потому что он красивый, — просто ответил Пьер Дегранж.
Дина испытывала желание вскочить, сказать: «До свидания, мне пора возвращаться домой…» и умчаться со всех ног. Пусть Эйприл заканчивает этот разговор. Однако поступи она так, Эйприл до конца жизни насмехалась бы над ней. Поэтому она еще раз сказала: «О-о-о!» — и замолчала. «Придумай что-нибудь!», — мысленно подгоняла она себя.
— А я думала, — сказала она, — что вы рисуете океан потому, что хотели бы по нему плавать.
— Плавать? — удивился он так, что положил кисть.
Дина кивнула. Она чувствовала себя страшно глупо.
— Ну, на пароходе, — объяснила она.
— Конечно, на пароходе. Но почему я должен был бы этого хотеть?
— Ну, потому… Там ваши родные края… Если вы скучаете по ним и мечтаете поплыть обратно на родину… вы рисуете океан… — Она замолчала и сделала глубокий вдох.
Он удивленно смотрел на нее.
— Но ведь мои края здесь! — сказал он. — Здесь моя родина. Я вовсе не хочу покидать ее.
Дина в третий раз повторила: «О-о-о!» и замолчала.
Попытка закончилась полным фиаско. Эйприл легко советовать; «Завяжи с ним беседу!» Нужно будет сказать ей пару слов после возвращения домой.
Молчание длилось довольно долго, наконец Дина сказала:
— Вы давно рисуете картины?
— Очень давно, — он серьезно кивнул головой.
«Скажи все, что угодно, но только не: «О-о-о»,— подумала Дина и наконец выдавила из себя:
— А где вы рисовали до того, как приехали сюда?
— В Париже, — ответил Пьер Дегранж, выбирая в коробке новую кисть.
— Но ведь там вы не могли рисовать океан, — заметила Дина.
— Не мог, — согласился он.
— И что же вы рисовали?
— Дома, людей и лошадей. Иногда также деревья.
В последний момент она сумела воздержаться от еще одного: «О-о-о».
— Но вы предпочитаете океан? — спросила она.
— Решительно, — ответил он.
У нее на кончике языка вертелось слово: «Почему?» Разговор завершил полный оборот и вернулся к исходной точке. Она в отчаянии взглянула на часы. Прошло полчаса, а она не узнала ничего, кроме того, что мистер Дегранж раньше жил в Париже и что он любил рисовать океан.
Она старалась придумать какой-нибудь конкретный вопрос. Например: «Где вы были в среду между четырьмя и пятью часами дня? Слышали ли вы о некоем Арманде фон Гене? Вы хорошо знали Флору Сэнфорд?» Однако ни один из этих вопросов не казался ей тактичным или особенно метким.
— Мистер Дегранж…
На этот раз Пьер Дегранж положил кисть и повернулся к ней лицом.
— Я слушаю тебя. Чего ты хочешь?
Его голос прозвучал в ушах Дины резковато.
— Это вы убили Флору Сэнфорд, потому что она узнала, что вас на самом деле зовут не Дегранж, а Арманд фон Гене?
Она тут же поняла, что наделала. Ничего нельзя было поделать, никакие другие слова не пришли ей в голову. Сколько раз мать и Эйприл повторяли ей: «Дина, не нужно сразу выкладывать все, что пришло тебе в голову!» Теперь это случилось, и в данном случае последствия могут быть трагическими. Эйприл никогда не простит ей, что она так плохо справилась с заданием. И если мистер Дегранж убийца…
Пьер Дегранж, онемев, смотрел на нее. Только через минуту он начал медленно, методично собирать свои принадлежности для рисования и складывать мольберт. Дину охватила паника, но не та, которая заставляет убегать, а та, которая приковывает к месту.
Наконец Пьер Дегранж снова посмотрел на нее. Он сказал лишь: «О Боже!» Дина была напугана, но успела заметить, что он произнес эти два слова без смешного иностранного акцента, которым тройка Карстерсов обычно восхищалась и пыталась его копировать.
Теперь он наверняка убьет ее. Наверняка у него в кармане пистолет сорок пятого калибра. Он застрелит ее, а потом бросит в старый плавательный бассейн. Убежать невозможно, вокруг простирается широкий песчаный пляж. Кричать бесполезно, потому что до самого горизонта нет ни души. В голове у нее промелькнула неуместная мысль: «Сейчас он не может убить меня, потому что некому будет приготовить обед. Мама занята, Эйприл не умеет жарить цыплят, и потом, никто не знает, где я спрятала арбуз, который хотела подать как сюрприз».
— Умоляю вас, — прошептала она, — не делайте этого! Никто, кроме нас троих, не знает об этом, а мы никому не скажем, потому что нам, собственно, все равно, звали вас Арманд фон Гене или как-то по-другому, а мамочка сказала, что миссис Сэнфорд была очень плохая женщина, так что даже если это вы ее убили, могу дать вам честное слово, что мы вас не выдадим. А если вы вынуждены это сделать, то, прошу вас, позвоните домой и скажите Эйприл, что арбуз лежит под картошкой в кладовой, ведь до завтра он может испортиться.
— Что я вынужден сделать? — ошеломленно спросил он.
— Застрелить меня, — сказала Дина, после чего закрыла глаза и сжала губы.
Коробка с красками выпала из рук художника. Пьер Дегранж трясся от смеха. Он смеялся так, что по его загорелым щекам текли слезы. «О Боже! — выдавил он из себя. — О Боже!» Он сел на песок, спрятал лицо в ладонях и снова затрясся в приступе смеха.
Внезапно Дина тоже начала смеяться, сначала несмело, потом все искреннее и искреннее.
— Какая чушь! — наконец воскликнула она, переведя дыхание. — Но…
Они посмотрели друг на друга, и снова их потряс взрыв смеха, такой громкий, что две чайки, кружащие поблизости, в испуге улетели.
Наконец Пьер Дегранж успокоился, вытер глаза разноцветным платком, громко высморкался, вытащил из кармана трубку.
— Так значит, я похож на убийцу! — сказал он.
— Нет, нет, вовсе не похожи! — живо возразила Дина. — Именно поэтому мне так смешно, что я могла вас бояться.
Пьер Дегранж стал серьезным.
— Дина, — сказал он, — в этом деле нет ничего смешного.
— Не старайтесь изображать иностранный акцент, — сказала Дина. — Минуту назад я заметила, что вы умеете говорить так, как все мы. Но можете быть спокойны, я вас не выдам.
— Хочется надеяться, — ответил он. — Каким образом тебе пришло в голову…
— Ну, если вы тот самый Арманд фон Гене, — объяснила Дина, — а миссис Сэнфорд хранила эти письма… Она шантажировала вас, пока не вытянула из вас все деньги, которые вы получили от продажи фамильных драгоценностей…
— Скажи мне, — перебил он ее очень серьезным голосом, — где вы нашли эти письма и где они находятся сейчас?
— Нет… — Дина запнулась. — Я не могу сказать. Это наша общая тайна с Арчи и Эйприл.
— Ты должна открыть мне тайну, если хочешь услышать от меня что-нибудь об Арманде фон Гене.
— Не могу! — отчаянно защищалась Дина. — Вы проговоритесь полиции или нашей маме…
— Ты спокойно можешь мне сказать, — объяснил Пьер Дегранж. — Если я выдам твою тайну, ты выдашь мою! Вот видишь, мы должны доверять друг другу.
Она задумчиво смотрела на него. Он вызывал у нее доверие. Хотя…
— Все началось с того, — медленно сказала она, — что нам захотелось, чтобы наша мама нашла убийцу миссис Сэнфорд. Для нее это была бы хорошая реклама, и ей не пришлось бы так тяжело работать… В общем, мы проникли на виллу миссис Сэнфорд, обыскали дом и нашли эти бумаги. Это все! — закончила она, решив умолчать о подробностях.
— Вы обыскали весь дом и нашли эти бумаги? — повторил он, словно не доверял собственным ушам.
— Ну да, — подтвердила Дина. — Для нас в этом не было ничего трудного.
— Это верно, — сказал он, попыхивая трубкой. — А где сейчас эти бумаги?
— Они… — Дина замолчала. Она не хотела выдавать тайник, опасаясь, что Пьер Дегранж мог бы отобрать у них документы. Ей также не хотелось говорить, что документы уничтожены, потому что это была бы явная ложь.
— Их никогда никто не увидит, — заявила она.
Пьер Дегранж испытующе посмотрел на нее и по глазам Дины понял, что она говорит правду.
— Слава Богу, — сказал он.
— А теперь, — попросила Дина, — объясните мне историю Арманда фон Гене, а не то я пойду в полицию и все расскажу!
С ее стороны это было не очень тактичное приглашение откровенничать, но Дина чувствовала, что аргумент окажется эффективным.
— Это серьезное дело, — сказал Пьер Дегранж. — Безо всяких шуток. Я не говорю об убийстве Флоры Сэнфорд, потому что у того дела с этим нет ничего общего. Ты приперла меня к стенке, но прежде чем я скажу тебе правду, ты должна понять, что больше никто не должен об этом знать.
— За исключением Эйприл, — быстро предупредила Дина. — Я не смогу сохранить это в тайне от Эйприл, она все равно всегда обо всем догадывается.
— Ну, хорошо, — согласился Дегранж. — Эйприл мы можем посвятить в эту тайну. А теперь слушай внимательно. На самом деле меня зовут не Пьер Дегранж и не Арманд фон Гене. Я самый обыкновенный на свете Питер Десмонд, и родился я в Кливленде в штате Огайо.
