— Вы хотите сказать, — спросил Эллери, — что это очень ценный экземпляр?
— Ценный! — воскликнул Дональд. — Господи, да она ценнее, чем «Британская Гвиана»! Конечно, если это подлинник… Надо провести экспертизу.
— Я думаю, это подлинник. — Макгауэн нахмурил брови. — Тот факт, что она находится на «обложке», отчетливое погашение и текст с внутренней стороны…
— Сколько она может стоить?
— О, сколько угодно. Любую цену. Обычно все зависит от того, сколько заплатил последний коллекционер. «Гвиана» оценивается в пятьдесят тысяч долларов. — Лицо Керка потемнело. — Если бы у меня было более стабильное финансовое положение, возможно, я отдал бы за нее столько же. Конечно, это огромная цена для любой марки; но, черт возьми, во всем мире нет больше ничего подобного!
— Понятно. Благодарю вас, джентльмены.
Эллери убрал конверт в чехол из манильской бумаги и снова спрятал его в карман. Керк и Макгауэн медленно вернулись на свои места. Долгое время в комнате стояла тишина.
— Будем считать, что эта китайская марка, — подытожил Эллери, — явилась чем-то вроде deux ex machina. Она заставила нашего миссионера проделать долгий путь из Китая; возможно, он нашел ее в каком-то глухом месте, сообразил, что она может обеспечить его роскошью и комфортом на весь остаток дней, распрощался со своим духовным призванием и покинул миссию. Расспросы в Шанхае снабдили его сведениями о крупных коллекционерах китайских почтовых марок, которые могли бы приобрести подобный раритет; вероятно, что именно там, а может быть, и в Пекине, — но, скорее всего, все-таки в Шанхае, — он узнал о мистере Дональде Керке… и отправился навстречу своей смерти, потому что его убило то самое сокровище, которое он привез с собой. — Эллери замолчал и бросил задумчивый взгляд на могильного вида ящик, стоявший у него в ногах. — Установив личность жертвы — за исключением имени, которое не имело особого значения, — и удовлетворительно решив вопрос о мотивах преступления (хотя и это с логической точки зрения было не так уж важно), я начал думать, причем весьма интенсивно, о личности убийцы.
Долгое время — говоря относительно, конечно, — от меня ускользало решение этого важнейшего вопроса. Я знал, что ответ лежит передо мной, надо только его заметить. Потом вспомнил несколько странных и на первый взгляд необъяснимых деталей преступления, которые никто, включая и меня, так и не смог истолковать. Толчком к решению проблемы стал один случайный вопрос, заданный инспектором. Поставленный эксперимент подтвердил мои догадки. — Эллери неожиданно наклонился и откинул крышку саркофага.
Сержант Вели молча выступил вперед; вдвоем они подняли манекен и усадили на дне ящика.
Марселла Керк слабо вскрикнула и прижалась к стоявшему рядом с ней Макгауэну. Мисс Диверси шумно проглотила слюну. Мисс Темпл опустила глаза. Миссис Шэйн пробормотала молитву, а мисс Левис слегка покачнулась. Даже мужчины заметно побледнели.
— Не бойтесь, — сказал Эллери, вставая с места. — Это всего лишь моя фантазия плюс довольно интересный образец кукольного искусства. А теперь прошу вас смотреть очень внимательно.
Он подошел к двери, открывающейся в соседний офис, распахнул ее, вышел из комнаты и через мгновение вернулся с тонким, как бумага, индийским ковриком, который лежал перед дверью со стороны офиса. Он аккуратно расстелил коврик на пороге, так, чтобы одна треть оказалась в приемной, а две трети — в кабинете. Затем выпрямился, вынул из правого кармана моток тонкой, но крепкой на вид веревки и показал его всем присутствующим. Кивнув и улыбнувшись, он отмерил одну треть от всей длины мотка. В этом месте он обернул веревку вокруг выступающей металлической ручки на щеколде, которая торчала на двери со стороны приемной. Веревка теперь свисала с выступа двумя концами, длинным и коротким, держась на нем одним только витком. Он жестами продемонстрировал, что узла на веревке нет. Взяв короткий конец, Эллери просунул его через щель под дверью и повыше коврика в соседний кабинет. Затем затворил дверь, не прикасаясь к защелке. Теперь она была закрыта, но не заперта.
Все следили за его действиями, как дети на кукольном спектакле, — широко открыв глаза и с глубоким интересом. Никто не говорил ни слова; слышались только мягкие звуки от движений Эллери и тяжелое неровное дыхание.
Эллери продолжал свою демонстрацию посреди мертвой тишины. Он отступил назад и посмотрел на две секции книжного шкафа, стоящие по обеим сторонам дверного проема. Некоторое время изучал их взглядом, потом шагнул вперед и стал двигать правую часть шкафа, повернувшись лицом к двери. Отодвинув ее примерно на четыре фута вдоль правой стены, вернулся обратно и начал точно так же толкать вторую часть шкафа, стоящую слева от проема. Он толкал и тянул ее до тех пор, пока не развернул всю секцию в глубину комнаты, так что ее левый конец уперся в дверные петли, а правый отошел на небольшое расстояние от стены и образовал острый угол с дверью. После этого отступил назад и с удовлетворением кивнул.
— Как видите, — произнес он среди общего молчания, — полки сейчас стоят именно так, как мы нашли их в день убийства.
Сержант Вели, словно услышав какую-то команду, наклонился и вытащил манекен из ящика. Несмотря на его тяжесть, он нес его так, словно держал на руках ребенка. Теперь все заметили, что на манекене одежда мертвеца и костюм на нем надет задом наперед. Эллери что-то тихо шепнул сержанту, и Вели поставил манекен на ноги. Он сбалансировал его в стоячем положении, после чего кукла застыла в гротескной позе, нелепо вывернув один палец.
— Отпустите его, сержант, — велел Эллери.
Все уставились на манекен. Вели убрал руки, и манекен начало плавно оседать, вертикально опускаясь на пол, пока не лег бесформенной кучей на том месте, где только что стоял в полный рост.
— Безмускульная инерция мертвого тела, — весело объяснил Эллери. — Хорошая работа, сержант. Мы исходим из предположения, что rigor mortis еще не наступило. Демонстрация нам это показала. Теперь следующая сцена.
Вели поднял манекен, а Эллери подошел к ящику и вернулся с двумя африканскими копьями, найденными на теле жертвы. Он засунул их под брючины куклы и протянул под пиджаком, пока они не вылезли позади головы, блеснув острыми лезвиями над черепом из папье-маше. Сержант снова перенес манекен и поставил его вертикально в тесном углу между дверью и левой частью шкафа, повернув лицом вправо. Кукла стояла твердо и прямо, наконечники копий, словно рога, торчали у нее за спиной. Ногами она опиралась на край индийского коврика.
Сержант Вели отступил назад с жесткой усмешкой на губах.
Потом Эллери начал делать что-то странное. Он взял один из свисающих концов веревки — это был ее длинный конец — и стал осторожно обматывать им древко ближнего копья, чуть пониже лезвия. Он обмотал его вокруг копья два раза. Все увидели, что веревка, протянутая от копья к щеколде, немного провисла, образовав между ними что-то вроде изящной впадины.
— Прошу заметить, что на веревке вокруг копья нет ни узлов, ни петель, — объявил Эллери.
Затем он наклонился и протолкнул оставшийся конец веревки, свисающий теперь с копья, через щель между лежавшим на пороге коврике и нижним краем двери, — точно так же, как прежде сделал это с коротким концом, — пока тот не исчез в кабинете.
— Никому не двигаться, — распорядился Эллери, вскочив на ноги. — Просто следите за манекеном и дверью.
Он протянул руку, взялся за ручку на щеколде и мягко потянул к себе дверь. Веревка при этом провисла еще ниже. Когда щель стала достаточно широкой, Эллери наклонился, осторожно пролез под веревкой и, проскользнув в проем двери, исчез в соседней комнате. Дверь за ним аккуратно затворилась, оставшись закрытой, но не запертой.
Все смотрели и ждали.
Секунд тридцать ничего не происходило.
А потом коврик под дверью начал двигаться. Его втягивали из приемной в кабинет через щель под дверью.
Все случившееся дальше застало их врасплох. Они раскрыли рты и забыли их закрыть. Их глаза не верили тому, что казалось настоящим чудом. Все происходило так быстро, что демонстрация была почти закончена, пока они поняли, в чем заключался ее смысл.
При первом же толчке коврика случилось одновременно несколько вещей. Манекен задрожал и начал падать, причем его насаженное на пики тело заскользило вдоль верхнего края отодвинутого шкафа по направлению к двери и немного в сторону. Но через долю секунды произошло нечто такое, что исправило это боковое скольжение. Веревка, протянутая между пикой и щеколдой, натянулась и потащила манекен к себе, задержав его падение. Какое-то мгновение он покачивался, потом начал валиться лицом вниз, но уже параллельно двери. Веревка между копьем и защелкой натягивалась все туже, пока голова куклы не оказалась в футе от пола. В этот момент веревка сильно напряглась и случилось чудо. Манекен, продолжая падать, потянул за собой веревку, щеколда скользнула в том же направлении, то есть слева направо, и вошла в железную скобу на косяке! Дверь закрылась на щеколду.
