специально вынуждал Гурова подтверждать, что да. Ведь все было бы по-другому. Знай эти люди о том, что задумали конкуренты, поверь Сталин, что начнется война, и прочее, и прочее.
И тут, к удивлению Нифонтова, Гуров его… поддержал. И не просто позволил втянуть себя в диалог, играя по правилам лектора, а еще и сам подкидывал примеры. Конечно, оперативник не был таким знатоком экономической истории. Но дело в том, что сыщик давно уже увлекался просто историей. Самой обычной. На спор. С Марией. Когда однажды ей предложили роль Софьи Палеолог, она репетировала дома и сказала, что ее героине в сценарии не хватает глубины. Чертовщинки. И Гуров в шутку предложил свою помощь. И Мария тогда в ответ предложила ему подумать над знаменитыми историческими преступлениями. Смог бы он их расследовать? Перевороты, убийства царей. Слабо найти убийцу сейчас, имея на руках только лишь то, что пересказали другие? И Гуров увлекся. Он читал книги по истории, спорил с героями прошлого, думал о том, как бы он расследовал то или иное дело.
Сейчас это не просто сыграло сыщику на руку. Он выбил Нифонтова из седла. Потеснил его на его же поле.
И тут Нифонтов растерялся. Буквально на мгновение, и этого хватило следователю для того, чтобы задать вопрос:
– Ну и допустим. Если у вас есть те самые неограненные бриллианты или уже ограненные, вашими руками в том числе, и они работают на вас, и мир меняется, в том числе с вашей помощью, остается ведь только один вопрос, так?
– Вопрос этики и морали в шпионаже? – улыбнулся Нифонтов, беря себя в руки.
– Вовсе нет, – ответил Лев Иванович, широко улыбаясь и вкладывая в эту улыбку всю свою ярость, – вопрос в том, когда вы возьмете в руки растворитель, чтобы отполировать один из своих бриллиантов?
– Я не убивал Нелли, – заявил Нифонтов после занятия. Было видно, что он взвинчен, но вот-вот возьмет себя в руки.
Они остались в аудитории вдвоем. Гуров не размахивал наручниками и не звал оперативников, чем немного удивил своего оппонента. Он ожидал показательного ареста, того, что его выведут из университета на глазах у студентов, а потом он вернется туда королем, потому что улик у следователя по-прежнему нет.
– Не спорю. Но довели ее до самоубийства. Такая статья есть. Знаете, Нелли написала ведь письмо.
– Блеф.
– У нее была косметичка. В комнате для уборщиц. Единственном месте, где вы не догадались поискать. Она все продумала, знаете ли. И даже косметику купила самую недорогую. Но дала подсказку вот на чем.
Гуров достал из кармана ту самую коробочку «Шанель» для ватных дисков и палочек. Изящный футляр.
– Вот тут вот, – Гуров развернул коробочку так, чтобы показать ее Нифонтову, – есть небольшое отверстие, видите? Туда как раз входит микрокарта памяти. Найти ее было сложно, а мы нашли. Кстати, машину и дом ее вы обыскивали?
– Нет. Она сказала, что все заминировано. Сказала, что сделала это специально, чтобы никто не нашел никаких следов. Позвонила мне рано утром.
– И вы поверили?
– Да. У меня не было резона не верить, – зло сказал Нифонтов.
– Но ведь еще до того, как Нелли прилетела в Москву, вы наведались к ним домой, так? Купили билеты и прилетели в Грецию… Дайте угадаю, замерзли в Москве и решили погреться там, где потеплее, да?
Нифонтов развел руками:
– Грешен. Возраст, знаете ли, не тот, плохо стал переносить зиму.
– Но вот тут вот у меня есть такая интересная распечаточка. – Гуров снова с большим удовольствием примерил роль добродушного сыщика, у которого в карманах плаща можно найти все что угодно. Начиная от табуретки, необходимой, чтобы снять повешенного, до стакана с отпечатками пальцев убийцы. Он достал распечатку и показал ее Нифонтову.
– И что?
– В Греции вы пробыли совсем недолго, буквально пару дней, и потом улетели в Англию. Решили пообщаться с дочкой Казинидис, да?
– С чего вы решили? Может быть, я летал туда побыть с женой? Она любит Лондон, – иронично сказал Нифонтов.
– Да-да, это мы тоже знаем, и красивые украшения она тоже любит. Василики Казинидис – гражданка Великобритании, кстати. Вышла замуж и сменила гражданство. Милая барышня, вчера побеседовали, как же она была зла, когда на пороге ее дома появились вы и попытались провести с ней беседу о том, что она теперь должна работать на вас. Вы предложили ей неплохие комиссионные за сотрудничество. Но забыли прояснить один маленький нюанс. О ее муже. Что он не просто государственный служащий, а еще и занимает достаточно высокий пост. Она была в ярости.
Нифонтов вздохнул:
– Даже не знаю, о чем она. Представьте, сколько всего на нее сейчас свалилось, бедная девочка. Болезнь матери, потом ее смерть, отец чуть не погиб в аварии.
Гуров жестко посмотрел на Нифонтова. Так жестко, что тот замолчал и принял правильное решение: больше не городить эту чушь.
– А чем же вам так не угодил Ярцев? Мельтешил, раздражал, да?
– Ой, да не надо делать из меня такого монстра. Ярцев просто попал под машину.
– И снова, знаете, нас выручила маленькая такая коробочка, – рассмеялся Гуров, – чуть побольше, чем эта, но полезная невероятно.
– Что, Кирилл тоже спрятал карту памяти в помаде? Или что там у вас? В пудренице?
Гуров с рассеянным видом похлопал себя по карманам пальто, а потом достал и положил на стол рядом с тобой видеорегистратор:
– Вот, чуть было не потерял, вот я растяпа.
– И что это? Вернее, я знаю, что это, но что с того?
– Тут записана прелюбопытная история. Официант, которому вы дали денег, чтобы он подал воду Ярцеву, вышел через черный ход и пошел по своим делам. Слился с толпой, можно сказать, идеально. Но поторопились вы, видать, Евгений. Наняли не слишком умного киллера, который очень хотел личной встречи, да?
Нифонтов закатил глаза и сделал вид, что зевает.
– Вот тут, на этой коробочке из машины со стоянки позади отеля, у нас как раз ваша встреча и записана. Все приходится делать самому, да? А телефончик Ярцева, кстати, мы тоже нашли. Сломан, да, ничего достать из него не сможем, но тут понимаете, какое дело…
– Слушаю вас невероятно внимательно.
– Можно было бы списать на несчастный случай. Вышел человек из гостиницы, начал переходить дорогу, прочитал сообщение и упал замертво. Машина сбила. Только телефон, который свидетели видели у него в руках, нашелся настолько далеко от него, что ни при каких обстоятельствах не мог там оказаться. Вот как если бы труп был в Бутове, а его телефон,
