– Зато у вас крепкие, – сказал Кремер, вставая. – Мне пора бежать. Одно только я не до конца понял. Вы говорили, что Дилл ездил в Пенсильванию, чтобы заразить какие-то кусты. Вы заметили тогда, что ревность цветоводов друг к другу часто доводит их до крайности. Неужели Диллом двигало это?
Вульф покачал головой:
– Я говорил тогда о мистере Хьюитте. Дилл хотел только расправиться с конкурентом и увеличить свои доходы. Появись те родалии на рынке, его собственные акции сильно упали бы. – Вульф вдруг выпрямился и заговорил другим тоном: – Как вам известно, я работал на клиента. И принял плату вперед. Мне хотелось бы показать ее вам. Арчи, принеси их, пожалуйста.
Я устал от всей этой кутерьмы и «маленького эксперимента», но он сказал «пожалуйста». Поэтому я поднялся в оранжерею, принес их и расставил все три на столе Вульфа.
Он встал и в восхищении склонился над ними.
– Они абсолютно уникальны, – произнес он благоговейно. – Ни единого пятнышка! Несравненные орхидеи!
– Да, славные цветочки, – вежливо сказал Кремер, направляясь к выходу. – Но мрачноваты. Мне больше нравятся герани.
Перевод А. Голосовской
Смерть там еще не побывала
Наш самолет спланировал вниз, и в двадцать минут второго его шасси коснулись бетонки, расположенной параллельно реке Потомак. Дело было в промозглый понедельник, в самом начале марта.
Я не имел ни малейшего представления о том, что мне предстоит дальше. Меня могли оставить в Вашингтоне или с тем же успехом вновь посадить в самолет и отправить в Детройт или даже в Африку. Именно поэтому я счел за лучшее оставить свой багаж в камере хранения, а сам покинул аэропорт и поймал такси. Затем на протяжении двадцати минут я наблюдал за тем, как водитель продирается по улицам столицы, наводненным двумя миллионами государственных служащих: в военной форме и в штатском, на машинах и пешком. После того как я переступил порог здания и предъявил документы, мне пришлось прождать еще двадцать минут. Наконец меня провели по лабиринту коридоров в просторную комнату с большущим столом.
Так впервые в жизни я предстал перед начальником разведки сухопутных войск США. Он был в форме, грузный, с двумя подбородками, маленькие глазки смотрели на собеседника очень внимательно. Я бы с огромным удовольствием пожал этому человеку руку, но он лишь велел мне сесть, глянул на листок, лежавший поверх внушительных размеров горы бумаг, после чего сухо и бесстрастно сообщил мне, что меня зовут Арчи Гудвин.
Я неопределенно кивнул. Насколько я понимал, мне только что сообщили военную тайну.
– Что, черт возьми, происходит с Ниро Вульфом? – ядовито осведомился начальник разведки.
– Не понимаю, о чем вы, сэр. Он что, заболел?
– Вы проработали на него целых десять лет. Были его главным помощником, занимались вместе детективной работой. Это так?
– Да, сэр. Совершенно верно. Однако за все это время мне так и не удалось выяснить, что же такое с ним происходит. Впрочем, если хотите, я могу поделиться с вами парой версий…
– Должен признать, майор Гудвин, что вы весьма недурно расхлебали ту кашу в Джорджии.
– Благодарю вас, сэр. Так вот, возвращаясь к Ниро Вульфу…
– Да, я хочу прояснить обстановку. – Он отодвинул бумаги в сторону. – Именно поэтому я и послал за вами. Ниро Вульф что, сумасшедший?
– В числе прочих я рассматривал и такую версию тоже, – тщательно подбирая слова, отозвался я и положил ногу на ногу, но, вспомнив о своей нынешней должности, тут же сел прямо. – Не буду отрицать, что Ниро Вульф – выдающийся человек, но он способен довести любого до белого каления. Слово «помощник» не совсем правильно описывает мою работу. Мне приходилось быть одновременно и ускорителем, и тормозом. Кстати, осмелюсь заметить, что мое прежнее жалование в три раза превышало нынешний оклад. Разумеется, если бы мне присвоили звание полковника…
– Вам давно дали майора?
– Три дня назад.
Начальник разведки выругался. Лаконично, но с большим чувством.
– Именно так, сэр, – согласился я.
В ответ он коротко кивнул в знак того, что вопрос закрыт, и продолжил разговор о деле:
– Нам нужен Ниро Вульф. Пусть даже и без официального зачисления в штат. Не знаю, так ли он хорош, как о нем все говорят…
– Ему нет равных, – отозвался я. – Не люблю это признавать, но от правды никуда не денешься.
– Превосходно. Честно говоря, я тоже слышал о нем именно такие отзывы. Так вот, Ниро Вульф нам нужен, и мы пытались его заполучить. К нему наведывались и капитан Кросс, и полковник Райдер, но сам он отказался приехать к генералу Файфу. У меня на столе лежит рапорт о том…
– К Вульфу нужен особый подход, – осклабился я. – Пригласи его хоть император Китая, он бы все равно к нему не поехал. Сильно сомневаюсь, что он вообще хоть раз выходил из дому с тех пор, как я уехал – а ведь уже минуло два месяца. Самое ценное, что есть у Вульфа, – это его мозги. Хотите, чтобы он на вас работал, – значит, придется все доставлять ему прямо на дом: свидетелей, улики…
Начальник разведки нетерпеливо покачал головой:
– Именно это мы и пытались проделать. Не сработало. Полковник Райдер приехал к Вульфу и предложил поработать над одним крайне важным делом, а он отказался наотрез. Судя по нашим данным, Ниро Вульф не фашист и не пацифист. Так что с ним такое?
– Да ничего особенного. Он действительно не фашист и не пацифист. Возможно, Вульф просто был в плохом настроении. У него вообще дурной норов, а сейчас он вдобавок горюет из-за того, что меня нет рядом. Однако главная проблема заключается в том, что люди, которых вы посылали к Вульфу, не знают, как правильно с ним разговаривать.
– А вы, получается, знаете?
– Так точно, сэр.
– Тогда езжайте и поговорите с ним. Мы предлагаем ему постоянную занятость. Вульф нам нужен немедленно, чрезвычайно срочно – в связи с делом, подробности которого ему изложил полковник Райдер. Пока никто даже толком не знает, с какой стороны взяться за эту задачку. Итак, сколько вам нужно времени?
– Сложно сказать. Все зависит от обстоятельств. – Я встал: пятки вместе, носки врозь. – Может, час, может, день, может, неделя, а может, полмесяца. Мне придется, как и прежде, жить у него в доме. Лучше всего уговоры на Вульфа действуют поздним вечером.
– Превосходно. Как доберетесь до Нью-Йорка, позвоните полковнику Райдеру на Губернаторский остров. Ему же станете докладывать о своих успехах. Когда мистер Вульф будет готов его принять, также свяжетесь с ним. – Мой собеседник встал, протянул мне руку, и я ее пожал. – Не тратьте понапрасну ни минуты.
Меня проводили вниз, где в одной из комнат выдали билет на трехчасовой рейс до Нью-Йорка, а такси спешно доставило меня в аэропорт: времени у меня оставалось ровно на то, чтобы сдать багаж и добежать до самолета.
Все места в самолете были заняты, пустовало лишь одно – в носовой части у самого прохода. Я кивнул соседу, сидевшему возле иллюминатора. Моим попутчиком оказался очкарик с измученным лицом. Запихнув пальто и шляпу на багажную полку, я опустился в кресло. Минуту спустя самолет вырулил на взлетно-посадочную полосу, понесся вперед, трясясь всем корпусом, и наконец поднялся в воздух. В тот самый момент, когда я отстегнул ремень безопасности, на подлокотник моего кресла опустилась изящная женская рука. Остановившаяся передо мной блондинка наклонилась и обратилась к моему соседу-очкарику:
– Извините, не могли бы вы поменяться со мной местами? Пожалуйста, очень вас прошу.
Поскольку я не хотел затевать разборки при всех, мне не оставалось ничего, кроме как смириться с происходящим и выкарабкаться из своего кресла, чтобы пропустить соседа. Очкарик удалился, девушка опустилась на его место, а затем сел и я – как раз вовремя, потому что самолет накренился, совершая поворот.
– Эскамильо[1], милый, прошу тебя, не надо меня целовать на людях! Боже всемогущий, до чего же ты красив в этой форме!
– А я и не собирался тебя целовать, – холодно отозвался я. – Ни на людях, ни наедине.
Ее голубые глаза были чуть прикрыты, а уголок рта слегка приподнят. С объективной точки зрения никаких претензий к внешности девушки быть не могло, однако беда в том, что в тогдашнем настроении я просто не мог воспринимать Лили Роуэн объективно. Я уже однажды рассказывал, как свел с ней знакомство за городом. Дело было возле забора, огораживавшего пастбище. История началась с того, что во время прогулки по пастбищу я повстречался с быком, и к тому моменту, когда я добежал до забора, меня уже мало заботили как внешний вид, так и сохранение собственного достоинства. Так или иначе, мне удалось перебраться через забор. Свалившись с него, я кубарем прокатился ярдов десять, и в тот самый момент, когда с трудом поднимался на ноги, девушка в желтой рубашке и брючках с ехидным видом захлопала в ладоши и с манерной медлительностью произнесла: «Превосходно, Эскамильо! Давай-ка еще разок!»
