— Зачем?
Он поднялся, преграждая мне путь к выходу.
— Я знаю, что для вас это важно, — сказал он. — Я не хочу никоим образом вредить вашей работе и не хочу доставлять вам неудобств. Что бы ни происходило, оно будет происходить и дальше. Мы должны попытаться убедить их, что нужно принять какие-то меры, а сделать это можно единственным образом — выяснив, что происходит на самом деле. Вы мне поможете?
Я прикусила губу. Он стоял слишком близко, и мне это не нравилось. Я чувствовала себя припертой к стене — во всех смыслах.
— Не знаю, что тут можно сделать, — ответила я. — Я уже все перепробовала.
— Самое сложное я возьму на себя. Мне нужны лишь данные — те, с которыми вы имеете дело каждый день. Я могу надавить на начальство, напечатав больше обо всех этих людях, и могу добыть эту информацию из других источников. Мне просто хотелось бы получить лучшее представление о том, кто они такие.
— А как же закон о защите персональных данных? — запинаясь, сказала я.
— После смерти закон теряет силу, — ответил он.
Похоже, он заметил мою неловкость, поскольку отошел в сторону, пропуская меня.
— Позволите, я провожу вас?
Я что-то пробормотала в ответ, и он вышел следом за мной на залитую ярким светом дорогу. На тротуаре толпились покупатели, и, хотя он шел рядом, нас то и дело разделяли.
— Послушайте, — сказал он наконец, когда мы свернули на широкую пешеходную улицу, ведшую вниз по склону холма к реке. — Мне действительно хотелось бы поддерживать с вами контакт. Вы — единственная из тех, с кем я говорил, кто воспринял случившееся всерьез. Я пытался подключить и своего редактора. Она согласилась начать кампанию, которая побудила бы всех поинтересоваться жизнью своих соседей, но мне до сих пор кажется, что речь идет о чем-то более зловещем, чем простое отсутствие общественного духа.
— Зловещем?
— Ну, вы поняли. В том смысле, что их убивают.
Остановившись как вкопанная, я повернулась к нему.
— Вряд ли их убивают, — сказала я.
— Вы и впрямь так не думаете?
— Нет никаких оснований предполагать, что их убили. В дома никто не вламывался… — Не считая соседнего, подумала я, вспомнив провалившееся внутрь кухни дверное стекло. — Никаких травм, никакого насилия. Они просто умерли.
— Возможно, они отравились медленнодействующим ядом, — сказал он, — или газом из бойлеров, или еще чем-нибудь.
— Слишком натянуто, — заметила я. — К тому же нет улик. Почему вы решили, будто их убивают?
Щеки его покраснели, он понизил голос, так что пришлось придвинуться ближе, чтобы его услышать.
— Может, и не убивают. Но кто-то явно в этом замешан. Не могли же они просто так взять и решить умереть?
— Почему бы и нет? Почти как ваши японские подростки.
Мы пошли дальше. У подножия холма мне оставалось лишь перейти дорогу к полицейскому управлению. Не хотелось, чтобы кто-то видел, как я разговариваю с журналистом, и я придумывала повод расстаться с ним раньше.
Сэм шел сгорбившись, сунув руки в карманы. Вид у него был задумчивый, словно он пытался найти какой-то решающий аргумент, который положил бы конец разнице во мнениях. Я остановилась на углу.
— Мне в ту сторону, — сказала я не терпящим возражений тоном. — Приятно было познакомиться.
— И мне, — ответил он.
Что такое? Неужели он так легко готов сдаться?
— До свидания, Аннабель. — Он крепко пожал мне руку; ладонь его была теплой.
— До свидания. Удачи вам.
— И вам.
Я посмотрела вслед Сэму, а потом повернулась и нажала кнопку светофора, дожидаясь зеленого сигнала.
В офисе не оказалось никого, кроме Кейт.
— Я думала, ты заболела, — сказала она. — Почему пришла?
— У меня раскалывалась голова, — ответила я, снимая пальто и вешая его на стойку у двери, — но сейчас все прошло.
Я села, включила монитор, ввела номер пользователя, пароль и дождалась, когда пройдут все необходимые проверки и можно будет приступить к работе. Как обычно, процесс занял целую вечность.
— Пойду поговорю кое с кем, — сказала я Кейт, которая смотрела в окно в состоянии глубокой задумчивости.
— Угу, — ответила та.
Фрости сидел у себя — дверь в кабинет была полуоткрыта. Я постучала.
— Вы сильно заняты? — спросила я.
Он поднял взгляд от монитора:
— Не настолько, чтобы вас не принять. Входите, садитесь.
Я опустилась на стул напротив его стола.
— Только что встретила вашего друга, — сказала я.
— Вот как?
— Сэма Эверетта.
Фрост рассмеялся:
— Я знаю Сэма еще с младенчества.
— Вам известно, что он интересуется теми трупами и пытается уговорить своего редактора раздуть из этого историю.
— И что вы ему сказали?
— Ничего, — быстро ответила я. — А что, собственно, я могла сказать? Ему следовало обратиться в отдел по работе с прессой, а не ко мне.
— Боюсь, там все как всегда: у отдела по работе с прессой свои планы, и, увы, наши трупы в них не входят.
Наши трупы? Неужели он наконец заинтересовался, причем серьезно?
— Вы знаете, что самый последний нашла я?
— Нет, не знал, — подался он вперед.
— Это была моя соседка. Потому я и начала разбираться, что к чему.
— О господи, Аннабель. Какой кошмар. Вы хорошо себя чувствуете?
Он говорил серьезно.
— Да, вполне, — ответила я. — Вот только запах вряд ли скоро забудется.
— Верно, — кивнул он. — Первый труп в своей жизни я увидел, когда мне было восемнадцать, я служил стажером в патруле. Я пытался подготовиться заранее, но на самом деле это невозможно. Я пошел в тот дом, соседи сказали, что не видели пожилую леди уже три недели. Я почувствовал запах, еще не дойдя до двери, а когда вошел… В общем, ничего хорошего там не было. Она лежала в постели, а когда тело наконец сдвинули с места, ее скальп, прилипший к спинке кровати, слез с черепа. Меня стошнило на заднем дворе.
— Меня не стошнило. Хотя, может, было бы лучше, если бы стошнило. Мне просто пришлось несколько раз принять душ. И выкупать кошку, которая извалялась в этой дряни.
— Брр.
— Послушайте, вам не кажется, что дело принимает серьезный оборот? Это уже двадцать четвертый труп, и наверняка скоро появится следующий. Вряд ли вы сомневаетесь в том, что многих мы еще просто не нашли?
— Да? — спросил он. — А с чего вы взяли, что будут еще трупы?
Я прикусила губу, не в силах скрыть разочарование, — еще мгновением раньше я полагала, что он на моей стороне в отличие от остальных, которые ничего не понимали. Но я надеялась, что хотя бы он что-то понял. Он знал, что от этой проблемы все равно никуда не деться.
— Вы же сами знаете, что будут, — сказала я.
Он посмотрел мне прямо в глаза:
— Если будет возможность, попытаюсь еще раз поговорить с кем-нибудь наверху. Хорошо?
Под «кем-нибудь наверху» он подразумевал руководство — начальника управления или одного из главных инспекторов. Впрочем, все они видели мою презентацию на оперативном совещании и у них имелись данные. Если это их не убедило, то не могло убедить уже ничто.
— Предоставьте это мне, — сказал он, давая понять, что разговор окончен.
— Хорошо, — ответила я. — Спасибо.
Я встала, собираясь уходить. Фрости уже смотрел на экран компьютера, и я задалась вопросом, помнит ли он вообще о тех пяти минутах, что занял мой визит?
Я ехала домой на автобусе, закрыв глаза и прислонившись головой к холодному стеклу. На работе я задержалась дольше обычного, пытаясь наверстать утренние часы. Тактическая оценка отставала от графика, но не совсем по моей вине — из-за сбоя системы в центральном управлении база данных оказалась временно недоступна.
День был долгим и утомительным, и снова начала болеть голова. Что еще хуже, когда я садилась в автобус, шаря в сумочке в поисках куда-то безнадежно засунутого билета, зазвонил мобильный. Я подумала было, это снова Сэм Эверетт, и уже приготовилась дать ему понять, что общаться не собираюсь, но это, естественно, оказалась мама. Она продиктовала список покупок, который я записала на ладони черной ручкой, надеясь, что чернила удастся отмыть. Сахар, молоко, замороженный горошек, картошка, лимонад, жирные сливки, чай в пакетиках.
— У тебя голос как из консервной банки. Почему?
— Я в автобусе, мама, только что вышла с работы.
— Почему так поздно?
— Утром у меня болела голова, я плохо себя чувствовала и пришла на работу попозже.
— Пришла попозже? Не хватило пары таблеток обезболивающего и немного выдержки? Тебе недостает стойкости. И ты неправильно питаешься. Слишком много сахара и жиров — вот в чем проблема.
— Да, мама, — сказала я, зная, что лучше согласиться. — Давай я привезу все это завтра? Тебе ведь не срочно?
— Еще хотелось бы бутылочку белого вина — такого, как ты привозила на прошлой неделе. Мне очень понравилось.
