– Ну что, поймал на этот раз? – проскрипел широкоплечий и всей своей массой надвинулся на Найджела.
– Да не совсем, зато нашел силок, который поставили эти дьяволята.
Найджел вгляделся в деревья и внезапно воскликнул:
– Черт, да вон же они! Живо! На сей раз они от нас не уйдут! – Он сунул силок в карман и стремительно сорвался с места, увлекая за собой ошеломленного егеря. Через какое-то время он оставил его позади и вскоре уже снова перелезал через забор – в обратную сторону. Велосипед куда-то исчез, и, сунув добычу под мышку, Найджел отыскал лесную дорожку и двинулся в сторону шоссе. Не прошел он и ста ярдов, как впереди послышались голоса. Решив, что это егерь нашел подкрепление и собирается перехватить его, Найджел замедлил шаг. В какой-то момент он замер. Один из голосов показался ему знаком. Точно, это был Рэнч, он разговаривал с женщиной.
– Говорю же тебе, бояться нечего. Держи рот на замке, и мы в шоколаде, – говорил Рэнч.
– Да не могу я молчать. Боюсь я этого Армстронга. Уверена, что он что-то подозревает. Как-то странновато посматривает на меня. Наверняка заставит все рассказать.
– Скажешь хоть слово, пока я сам не дам отмашку, – сверну твою славную шейку. Ты что, не понимаешь, что мне конец, если ты запоешь? Эта старая свинья Гэтсби уже начал подбрасывать намеки, и только богу известно, когда они дойдут до ушей Вэйла. Держись спокойно, девочка, не подавай виду, будто чего-то боишься. У тебя еще полно времени, чтобы выложить свою историю – другую историю, – если полицейские что-то заподозрят.
– Не верю я, Сирил, что ты хоть сколько-нибудь обо мне думаешь. Я для тебя просто игрушка. Тебя только одно интересует – твоя гнилая старая репутация. Ну зачем ты…
– Заткнись! – рявкнул Рэнч. – Не смей так говорить, это тебе не кино. Всякий подумает, что ты – бедная невинная девушка, которую соблазнил негодяй, а никак не…
– Гад ты, ненавижу тебя.
Найджел осторожно пробирался вперед, силясь понять, с кем же это разговаривает Рэнч, – голос женщины казался ему смутно знакомым. Просторное красное платье – воскресный наряд прислуги. Черт бы побрал мою близорукость. Кому какой толк от близорукого детектива. Найджел подкрался чуть ближе. «Да это же кухарка – Роза». Он поскользнулся и едва не упал, уцепившись в последний момент за кусты. Девушка вскрикнула. Рэнч вскочил на ноги и помчался, увлекая ее за собой. Найджел молча выругал себя. Чего он не дослышал? Ладно, хорошо хоть, они его не увидели, в этом он был уверен. Он выждал какое-то время, затем двинулся вперед, нашел велосипед и, погруженный в свои мысли, поехал в сторону школы.
Майкл говорил, что Рэнч и Гэтсби повздорили, а суперинтендант заметил, что Роза, скорее всего, знает больше, чем говорит. Рэнч – проходимец, ему лишь бы свое ухватить, таких, как он, тринадцать на дюжину. Роза – бутончик, а может, и дьяволенок. Так, прикинем. Ей следует держать рот на замке, пока полиция не заподозрит что-то еще – «другую историю». Если она заговорит, Рэнчу конец. И что же это такое девушка может раскрыть? Ясно, что у них с Рэнчем интрижка. А при каких обстоятельствах он был бы готов пожертвовать этой тайной? Тоже ясно – в случае, если над ним нависнет более серьезная угроза, в виде той самой «другой истории». А что это такое, как не подозрение в убийстве? Да, но каким образом признание в том, что у них с Розой роман, может устранить какие-либо подозрения? Только если удастся соорудить себе алиби. Найджел вспомнил показания, которые Роза дала суперинтенданту относительно своих передвижений. Она неважно себя почувствовала и около двух часов пополудни поднялась к себе в комнату, где оставалась чуть более получаса. Тогда «история» должна заключаться в том, что все это время с ней был Рэнч. А разве это не может быть правдой? Рэнч любит выражаться по-своему. Может, он на самом деле подразумевал: «расскажи все начистоту». А может, и нет. Его алиби на промежуток времени между двумя и двумя тридцатью – читал у себя в комнате – слабовато. Но почему между двумя и двумя тридцатью? Каким образом Роза, уверяя, будто в это время он был у нее, может ему помочь, ведь все как будто указывает на то, что убийство было совершено раньше? Так, посмотрим на все это с другой стороны. Если убийца – Рэнч, он должен был сделать свое дело между двумя и двумя тридцатью, то есть как раз в то время, на которое он хочет обеспечить себе более надежное алиби. Нет, не два тридцать, а несколькими минутами позже. Суперинтендант сказал, что во время первого забега Рэнча никто не видел. А сам он плетет что-то насчет мужчины в коричневом костюме, явно чтобы создать впечатление, будто перед началом соревнований был на стадионе. Скорее всего, это элемент его первого – того, что послабее, – алиби. Он скажет, что выдумал эту встречу, дабы избежать признания, что на самом деле был в это время с Розой. Таким образом, если убийство все же совершил Рэнч, произошло это между двумя и двумя тридцатью плюс несколько минут. Но Гриффин и Маулди были на поле между двумя и двумя пятнадцатью, а потом туда повалил народ. У Найджела голова кругом пошла от этих подсчетов, и он с облегчением вздохнул, добравшись до школы, где ему предстояла встреча со Стивенсом Вторым.
Он с приятелем появился сразу после обеда. Найджелу не терпелось задать им несколько вопросов, ибо мысль, пришедшая ему в голову после второго подвига, нашла сильное подкрепление в виде третьего. Тем не менее сначала ему следовало пройти обряд посвящения в члены общества. Найджел отчитался о своих действиях и передал мальчикам кроличий силок. Затем ему завязали глаза, и диктатор приступил к проведению церемонии, в ходе которой Найджелу пришлось произнести несколько торжественных и в высшей степени красочных клятв. Наконец повязка была снята, на правое запястье впечатано большое чернильное пятно, и Найджел стал полноправным членом организации. Диктатор и его заместитель превратились в Стивенса Второго и Понсонби, и охота началась.
– Сэр, мы насчет того дня, когда был убит Вимис. За завтраком мы с Понсонби договорились встретиться в кладовке у Маулди, чтобы осуществить важное дело в интересах общества. – Последние слова мальчик выделил интонационно, но затем сразу же вновь превратился из диктатора в Стивенса Второго. – Мы смылись, как только обед закончился, – это, знаете ли, совсем не трудно, сэр, – и спрятались…
– За мешками, у правой со стороны входа стены, – небрежно прервал его Найджел. У мальчиков округлились глаза.
– Ой, а откуда вы это узнали, сэр? – спросил Понсонби. – Вы, верно, очень хороший детектив. Должно быть, главный в Скотленд-Ярде?
Найджел не привык к столь откровенным похвалам со стороны подростков и слегка покраснел.
– Да нет, до этого мне далеко, – сказал он. – Но продолжай, все, что ты говоришь, ужасно интересно.
– Так и продолжать особенно нечего. Мы долго проговорили. Понимаете ли, мой брат просил, чтобы наша братва дала Вимису хорошую взбучку, ну, это тоже следовало организовать. А потом вернулись в школу, как раз чтобы успеть переодеться к соревнованиям.
– Понимаете ли, сэр, Стивенс решил все рассказать вам… – вклинился в разговор Понсонби.
– Попридержи язык, Понго! В общем, мы подумали, сэр, что лучше будет все рассказать именно вам, потому что полицейский уже спрашивал, не выходил ли кто из школы после обеда, и, конечно, ему мы не могли ничего ответить, ведь мы – «Черное Пятно», и это страшная тайна.
– Ясно, ясно, – кивнул Найджел, соображая про себя, что им очень повезло: открой они свой секрет Армстронгу, тот сразу же вполне официально включил бы их в круг подозреваемых. – Итак, насколько понимаю, Вимиса вы не видели ни в школе, ни на улице.
– Не видели, сэр. Боюсь, не очень-то мы вам помогли, – с жалобной надеждой в голосе сказал Стивенс.
– Ну почему же, вы прояснили одну проблему, и я склонен думать, что, если захотите ответить еще на несколько вопросов, больше, чем кто-либо другой, посодействуете раскрытию этой тайны.
– Класс! Спросите меня, сэр!
– Нет, меня!
– Хорошо, для начала скажите вот что. Ведь Вимис не был членом общества «Черное Пятно»?
– Да откуда? Жалкий слизняк! – Стивенс явно не разделял старого правила говорить о мертвых либо хорошо, либо ничего.
– А как вы думаете, мог он считать, что у него есть шанс быть избранным в общество?
– Да, пожалуй; во всяком случае, нос задрать он любил.
– А теперь мне хотелось бы кое-что понять до конца. Как у вас принимают новых членов?
– Обычно Стивенс сам решает это, – вступил Понсонби, и в голосе его прозвучало явное неудовольствие. Найджелу оно было вполне понятно.
– Заткни пасть, Понго! Мы созываем общее собрание, сэр – помимо диктатора и его заместителя, еще шесть человек, – и, если против намеченного кандидата ни у кого нет возражений, подвергаем его тому же испытанию, что и вас.
– Хорошо, а если кто-то не хочет быть членом общества? То есть как вы определяете, хочет или не хочет? Предварительно прощупываете его?
