Профессионально, сухим тоном я рассказал молодому человеку о ящике, оставленном на пороге ювелирной лавки, и заметил, что в этом случае преступники использовали совершенно новую технику.
– А вот и нет, – перебил меня месье Сим. – Подобная техника ограбления применялась восемь лет тому назад в Нью-Йорке, коробку положили перед магазином на Восьмой авеню.
Должно быть, он гордился собой, но, следует отметить, при этом не выглядел зазнайкой. С самым серьезным видом романист курил трубку, будто пытаясь прибавить к своему возрасту еще десяток лет, чтобы держаться на равных с тем зрелым человеком, каковым я уже был в те годы.
– Видите ли, господин комиссар, профессионалы меня не интересуют. Их психология очевидна, в ней нет никакой загадки. Это просто люди, выполняющие свою работу, вот и все, далее – точка.
– Кто же вас интересует в таком случае?
– Обычные люди. Такие же, как вы или я, которые в один прекрасный день совершают убийство, не планируя его заранее.
– Таких очень мало.
– Я знаю.
– В основном это убийства из ревности…
– Убийства из ревности мне тоже неинтересны.
Вот и все, что отложилось в моей памяти от этой встречи. Я вскользь упомянул о весьма хлопотном деле, которое мне довелось расследовать несколькими месяцами ранее, упомянул потому, что речь шла не о профессионалах, а о некой девушке и жемчужном ожерелье.
– Я благодарю вас, господин комиссар. Надеюсь, что буду иметь удовольствие встретить вас снова.
Что касается меня, то я подумал: «Очень надеюсь, что нет». Прошли недели, месяцы. Однажды, в самый разгар зимы, мне показалось, что по большому коридору криминальной полиции вышагивает тот самый Сим.
Следующим утром на моем столе рядом с ежедневной почтой я обнаружил маленькую книжицу с безобразно иллюстрированной обложкой – такие книги часто можно увидеть в газетных киосках или в руках девушек-простушек. На обложке красовалось название: «Девушка с жемчугами», имя автора – Жорж Сим.
Эта книга не вызвала у меня ни интереса, ни желания прочесть ее. Я вообще мало читаю и уж никогда не увлекался бульварными романами. Даже не знаю, куда засунул эту брошюрку, напечатанную на плохой бумаге, – вероятно, швырнул в корзину. Несколько дней я не вспоминал о ней.
Но вот однажды, снова утром, я нашел на столе еще одну книжку, мало чем отличающуюся от предыдущей, и отныне ежедневно рядом с моей корреспонденцией появлялся новый экземпляр издания.
Довольно долго я не обращал внимания на то, что все мои инспекторы, и особенно Люка, порой поглядывают на меня беспричинно веселыми взглядами. В конце концов однажды в полдень, когда мы отправились с Люка пропустить по стаканчику в ресторан «Дофин», мой помощник, долго ходя вокруг да около, выпалил:
– Вот вы и стали героем романа, патрон.
И достал из кармана книгу.
– Вы читали?
Люка признался, что это Жанвье – в ту пору самый молодой инспектор моей бригады – каждое утро кладет мне на стол эту книжонку.
– В общих чертах этот персонаж действительно напоминает вас. Сами увидите.
Он был прав. Герой романа походил на меня, как карандашный рисунок, сделанный рукой карикатуриста-любителя на мраморной столешнице, походит на живого человека из мяса и костей.
В книге я стал более толстым и грузным, чем был на самом деле, но благодаря этому приобрел, если так можно выразиться, удивительную весомость.
Что касается самой истории, то она изменилась до неузнаваемости, и в романе мне довелось использовать самые неожиданные методы расследования.
В тот же вечер я застал мою жену с книгой в руках.
– Мне ее вручила молочница. По всей видимости, в ней рассказывается о тебе. Но я еще не успела прочесть ни страницы.
Что я мог сделать? Ведь, как и обещал пресловутый Сим, он не написал статью в газету. Он не написал даже серьезную книгу. Это была всего лишь маленькая книжонка, которой было бы смешно придавать большое значение.
Да, он использовал мое настоящее имя. Но писатель мог бы возразить, что на свете существует отнюдь не единственный человек, носящий фамилию Мегрэ. Я лишь пообещал себе, что встречу его крайне сухо, если уж судьбе будет угодно свести нас снова. Но в глубине души я был уверен, что молодой человек никогда больше не переступит порог криминальной полиции.
Однако я ошибся. Однажды, не дожидаясь вызова, я постучал в дверь патрона, чтобы спросить у него совета по поводу одного дела, и Гишар отреагировал мгновенно:
– Входите, Мегрэ. Я как раз собирался вам звонить. Ко мне зашел наш друг Сим.
На лице друга Сима не было ни тени смущения. Напротив, он казался чрезвычайно довольным. Во рту писатель держал трубку совершенно невероятных размеров.
– Как дела, господин комиссар?
Гишар пояснил:
– Месье Сим только что прочел мне отрывок из книги, как бишь ее… Она посвящена нашей конторе.
– Я в курсе.
Глаза Ксавье Гишара смеялись, и на сей раз он, кажется, потешался надо мной.
– Затем месье Сим перешел к весьма существенным вопросам – я полагаю, они заинтересуют и вас. Он вам сам сейчас все изложит.
– Все очень просто. До сих пор во французской литературе (мы не будем говорить о редких исключениях) преступники и злоумышленники выглядели эдакими симпатягами, а полицию осмеивали и представляли в самом невыгодном свете.
Гишар согласно кивнул.
– Все именно так, не правда ли?
Да, дело обстояло именно так. Не только в литературе, но и в повседневной жизни. Я сразу же припомнил один эпизод, причем весьма неприятный, относящийся к самому началу моей карьеры в полиции, когда я еще патрулировал улицы. Я намеревался задержать вора-карманника прямо у выхода из метро, когда он вдруг принялся вопить, я уж и не помню что, возможно: «Держите вора!»
И мгновенно на меня набросилось около двадцати человек. Я объяснил им, что служу в полиции и что убегающий тип не кто иной, как вор-рецидивист. Я не сомневаюсь, что они поверили мне. Но при этом сделали все возможное, чтобы задержать меня, таким образом позволив моей «рыбке» ускользнуть в открытое море.
– Итак, – вновь взял слово Гишар, – наш друг Сим намеревается написать серию романов, где полиция будет представлена в истинном свете.
Я скривился, и это не ускользнуло от патрона.
– Почти в истинном свете, – поправился он. – Вы понимаете меня? Эта его книга – всего лишь набросок того, что он собирается написать.
– Он воспользовался моим именем.
Я полагал, что молодой человек смутится, принесет извинения. Ничего подобного.
– Надеюсь, что вы не обиделись, господин комиссар. Но это оказалось сильнее меня. Когда я представляю себе персонажа с определенным именем, я уже не в силах ничего изменить. Я тщетно пытался сложить всевозможные слоги, чтобы заменить фамилию Мегрэ. В конечном итоге пришлось отказаться от подобной идеи. Иначе это был бы не мой персонаж.
Он так спокойно произнес «мой персонаж», и самое странное, что я не возразил – возможно, из-за Ксавье Гишара и его искрящегося смехом взгляда, который он не сводил с меня.
– На этот раз речь идет не о бульварном романе, а о… Как вы это назвали, месье Сим?
– Полухудожественное произведение.
– И вы рассчитываете, что я…
– Я хотел бы узнать вас получше.
Я уже упоминал: ему были чужды сомнения. И полагаю, что именно в этом заключалась его сила. Думаю, благодаря ей Сим сумел подключить к своей игре моего патрона, который искренне интересовался любыми образчиками рода людского и который сообщил мне совершенно серьезно:
– Ему всего лишь двадцать четыре года.
– Мне трудно придумать персонаж, если я не знаю, как он ведет себя на протяжении всего дня. Например, я не смогу написать о миллиардерах, пока не увижу хотя бы одного из них в халате, поедающего вареное яйцо на завтрак.
Все это случилось так давно, но я по сей день задаюсь вопросом, по какой загадочной причине мы слушали его, не хохоча.
– Итак, вы хотели бы…
– Узнать вас получше, понаблюдать за тем, как вы живете и работаете.
Разумеется, патрон не отдавал мне никаких приказов. В противном случае я, без сомнения, заартачился бы. Какое-то время мне еще казалось, что Гишар меня разыгрывает, ведь он остался верным сыном Латинского квартала, а в ту пору Латинский квартал обожал подобные каверзы.
Быть может, для того чтобы сделать вид, будто я не принимаю всю эту затею всерьез, я равнодушно пожал плечами и сказал:
– Приступайте, когда захотите.
Обрадованный Сим вскочил.
– Прямо сейчас!
Повторю еще раз: теперь, по прошествии многих лет, все это может показаться смешным. В то время доллар стоил совершенно невероятных денег. Американцы прикуривали сигары от банкноты в тысячу франков. Чернокожие музыканты буйствовали на Монмартре, а богатые дамы в возрасте позволяли аргентинским жиголо воровать у них драгоценности во время танцевальных вечеринок.
